От «Акиры» до «Ходячего замка». Как японская анимация перевернула мировой кинематограф - Сюзан Нейпир

мы видим юмористическое напоминание о его наполовину собачьей натуре и намек на то, что Инуяся еще нескоро повзрослеет, если это вообще когда-нибудь произойдет.

Здесь стоит остановиться и поподробнее изучить, как «уроки» данного эпизода соотносятся с репрезентацией мужественности в «Инуясе». Меч – это очевидная отсылка к фаллическому символу и потенции, и примечательно, что первоначально Инуяся отзывается о нем как о «старом и ржавом». Если мы посмотрим на это как на репрезентацию его потенциальной мужественности, то «ржавчина» может означать зачарованный сон или смерть, от которого он недавно проснулся. Заржавленность также может указывать на разрыв Инуяси и памяти отца – в начальных сериях он не говорит о своих родителях. Только после того как меч ожил и запульсировал, Инуяся признает «могущественный» вклад своего отца.

Отношения Инуяси с отцом интересно пронаблюдать в сравнении с ситуациями предыдущих протагонистов Такахаси – Ранмы и Атару. Как мы говорили в главах 3 и 10, в ранних работах взаимоотношения служат для создания комического эффекта, и оба отца кажутся дружелюбными, хотя и не лишенными недостатков. Этот образ напрямую связан с низложением авторитетной фигуры отца в послевоенной Японии, когда довоенная патриархальная система распалась и император потерял свое влияние. Монументальность отца Инуяси входит в диссонанс с этим образом и выражает тоску по ушедшим временам, когда фигура отца действительно излучала силу и внушала благоговение.

Однако отец в «Инуясе» также напрямую ассоциируется со смертью. Наиболее поразительным является тот факт, что по сюжету могилой отца становится глаз Инуяси. Это означает, что Инуяся постоянно носит с собой отцовское наследие, но не в силах увидеть его. Цветан Тодоров в книге о фантастике пишет, что «тема видения» является основой фантастических текстов и связана с вопросами восприятия (неверного восприятия) и признания[176]. Могила символизирует смерть и насилие, а также связь с прошлым, которую Инуяся не может признать. Во время битвы внутри склепа Инуяся начинает понемногу укреплять свое самоосознание (признавать наследие отца) и возвращаться к человечности (стремление защитить Кагомэ).

Признание также является важным компонентом отношения Инуяси к матери. Как мы помним, сперва он ошибочно принимает за нее муонну. Но когда он распознает в муонне демоницу, он все равно остается беспомощным в ее цепкой хватке, как будто желание ощущать заботу превозмогает способность защитить себя. В конце концов его спасает муонна, что символизирует превосходство связи матери и сына над связью отца и сына. Это происшествие в дальнейшем приводит Инуясю к самопознанию. Когда он освобождается от муонны, то принимается ругать Сэссёмару за жестокую эксплуатацию образа матери, тем самым впервые публично признавая ее.

Также Тодоров указывает, что в нескольких фантастических сказках «тема видения» связана с разделением или удвоением личности. Во многих отношениях сюжет этой серии связан с удвоением и разделением. Во-первых, мы впервые видим самого Инуясю, находящегося в конфликте между своими демоническим и человеческим «я». Во-вторых, у нас есть Сэссёмару, могущественный и одномерно злой, представляющий альтер эго Инуяси, которым он желал бы стать. В-третьих, отец Инуяси, который обладал огромной силой и любил мать главного героя, предлагает альтернативную ролевую модель. И, наконец, мы видим Кагомэ: ей единственной удается поднять меч, и этим действием она олицетворяет связь с женственностью, которая необходима для полноценного совладания с мужской силой.

Помещая историю «Инуяси» в период Сэнгоку, Такахаси открывает мир невероятных трансформаций и угрожающей нестабильности, которые, несомненно, связаны с ситуацией современной Японии. Дополняя свой рассказ историческими и фэнтезийными гранями, она позволяет читателю исследовать современные проблемы с безопасного расстояния через восхитительную призму фэнтези. Следующая работа, которую мы рассмотрим – «Бродяга Кэнсин», – тоже помещена на исторический фон, но находится гораздо ближе к современности, а фантастические элементы в ней выражены значительно слабее. Тем не менее в обеих историях рассказывается о молодых людях в состоянии «еще не», оторванных от семьи, снедаемых наследием прошлого.

Действие «Бродяги Кэнсина» происходит в эпоху Мэйдзи (1868–1912), когда Япония переходила из феодального государства, практически не имевшего международных отношений с западными странами, в современное милитаризованное и индустриальное общество. Большинство серий приходятся на особенно неспокойные 1870-е годы, когда новое правительство Мэйдзи предпринимало попытки отделаться от западных вторжений с помощью скорейшей (и подчас безжалостной) модернизации общества. Одним из нововведений стало лишение класса потомственных самураев всех привилегий, что главным образом выражалось в запрете на ношение мечей. Эта перемена вызвала невероятное сопротивление со стороны самураев, некоторые из них поднимали восстания, однако новое правительство их хладнокровно подавляло.

Таким образом, можно заключить, что действие «Бродяги Кэнсина» разворачивается на фоне смуты и жестокости. Крупнейший романист эпохи Мэйдзи Сосэки Нацумэ описывает этот период как «всенародный нервный срыв». Сериал меньше касается психических потрясений и в большей степени уделяет внимание тревогам, которые свойственны преобразовывающемуся обществу. Хотя в сериале постоянно присутствует жестокость – убийства, восстания и поединки ниндзя, – мы также видим героев за освоением новых традиций, например, ношения одежды и приготовления пищи, которые выглядят очень позитивно и вдохновляюще. В сериале освещаются новые изобретения и появляются западные персонажи (которые обычно изображены в положительном свете).

Но наиболее интересным аспектом сериала являются попытки главных героев уяснить, что означает мужественность в новой эпохе. Самым выдающимся персонажем является Кэнсин, ронин (бродяга) с темным прошлым. Во время революции, окончившейся подъемом правительства Мэйдзи, Кэнсин был известен под именем Баттосай как один из самых прославленных ассасинов и противник Синсэнгуми, группировки анти-империалистов, которых полностью уничтожили в эпоху реставрации. Сегодняшний Кэнсин отказался от убийств. Он прибывает в додзё Каору Камии, молодой преподавательницы боевых искусств, которая пытается удержать в школе своих учеников. Он решает помочь ей в этом деле. Однако большая часть событий происходит вне школы, когда Кэнсин, Каору и несколько других молодых людей организуют союз Кэнсингуми (банда Кэнсина) и странствуют по стране в поисках приключений.

Как бывший ассасин Кэнсин предстает приятным и добрым персонажем, иногда по-детски непосредственным, благодушно и наивно общающимся с противоположным полом.

Тем не менее его преследуют отголоски прошлого. Кэнсин часто натыкается на старых врагов и друзей из периода до Мэйзди, в том числе на реальные исторические личности, такие как политические деятели Аритомо Ямагата и Хиробуми Ито, которые принуждают его служить правительству. Кэнсин отказывается и предпочитает посвятить свою жизнь защите невинных во искупление своих прошлых кровавых деяний. Так как Кэнсин носит «меч с перевернутым лезвием», которое не может глубоко ранить, ему приходится полагаться только на непревзойденное владение оружием, чтобы побеждать врагов, не убивая их. Таким образом, основное напряжение повествования концентрируется на том, как Кэнсин спасается сам и защищает других, никого не убивая.

Как и в «Инуясе», в «Бродяге Кэнсине» меч символизирует мужскую силу, но здесь он также связан с ответственностью. Хотя сериал можно назвать прославляющим насилие, необходимо учитывать, что жестокость здесь ограничена многочисленными правилами. Кэнсин часто рассуждает о необходимости браться за меч, чтобы защищать, а не нападать, и его всегда вынуждают вступать в бой. Его тонкая фигура и девичий голос (один из фантастических элементов сериала – поразительная молодость героя) скорее делают его похожим на бисёнэн, чем на