За Русское Дело на сербских фронтах - Борис Юрьевич Земцов

и МГИМО, пусть они владеют чужими языками и обучены изящным манерам, пусть успели хапнуть в ходе приватизации и прочих процессов утверждения рыночных отношений деньжат, пусть успели обзавестись недвижимостью. Эти люди – дрянь, по которым плачет национальный трибунал, что рано или поздно непременно развернет свою работу в нашей стране.

На их фоне русские добровольцы, в основной своей массе не сильно образованные, не владеющие «ненашенскими» языками, порою даже не умеющие обращаться с ножом и вилкой, тем не менее – элита, национальная элита, люди, решившиеся на свой страх и риск отстаивать национальные интересы России, когда те, кому положено это делать в силу официальных профессиональных обязанностей, заняты воровством или парализованы трусостью. Именно добровольцы оказались единственными в стране, кто в трудную годину сделали шаг вперед. И шагнули, кто в подвиг, кто в бессмертие, кто просто за каменные брустверы в боснийских горах, чтобы доказать: «Я – могу!»

Этот вывод я доверил пока только дневнику. Уверен – те, кто сегодня официально «представляет» национальную элиту, нам нашего «югославского» выбора не простят и сделают всё, чтобы оболгать, «задвинуть» нас куда подальше на «задворки» общества, а то и просто уничтожить. Естественно, баранам, уготованным к закланию, никто из нас уподобиться не собирается.

* * *

Собирая вещи в обратную дорогу, бегло перелистал блокноты дневниковых записей, что лягут в основу будущей книги. Кажется, собрано немало информации, есть «вкусные» подробности, присутствуют эксклюзивные детали и т. д. Здесь, похоже, всё нормально. А вот красочных эпизодов героизма, захватывающих сюжетов про мужество и отвагу как-то маловато. Всё больше быт, собственные размышления и отнюдь не яркая повседневность. Не хватает примеров для воспитания подрастающего поколения. Выходит, чего-то недоглядел, не смог подняться над «серыми буднями».

Может быть, в этой ситуации недостающие для общей гармонии абзацы и главы проще выдумать, приврать? Ради «красного словца», ради высоких целей? С этим сложнее. Подобному просто не обучен и вряд ли когда обучусь.

Ещё более смущают некоторые оценки. Хотя и они взяты «не с потолка», а сделаны на основании фактов, увиденного, пережитого. Другое дело – трудно «вписать» многое из этих оценок в уже сложившуюся и кажущуюся монолитной систему патриотических ценностей и приоритетов.

Как быть, к примеру, с иллюстрациями философии и стиля жизни казачьей части нашего отряда? Куда деть примеры откровенного хамства, пустой похвальбы и дикого воинствующего невежества тех, кто составил «станицу»? Вымарать всё это, руководствуясь высшими политическими целями? Но тогда грядущая книга получится неполной и неправдивой. Первыми, кто отметит это, будут мои недавние «окопные братья», те, с кем соседствовал недавно в караулах, с кем шел «след в след» в рейдах, с кем оборонял высоту Заглавок. Тем более не одобрили бы такую «редактуру» те, кто погиб за русское дело на сербских фронтах.

Значит, буду писать правду, только про то, что было, что видел, что чувствовал. Ничего не лакируя, никому не угождая.

Конечно, наживу врагов и недоброжелателей. Зато книга будет честной!

* * *

На страницах этого дневника я сделал вывод, что нынешние русские добровольцы – это русская национальная элита. Вывод, бесспорно, правильный. От этого вывода я ни в коем случае не отказываюсь. Вот только реальная обстановка, обстоятельства, маячащие круглые сутки перед глазами, таковы, что верить в правильность этого вывода …приходится заставлять себя самого. Я и заставляю. Иногда это получается, иногда …не очень. Тогда в очередной раз задаю сам себе, не вслух, разумеется, вопрос: что объединяет всех добровольцев, какое качество отличает их от всех прочих, пусть более успешных, более образованных людей, оставшихся в мирной жизни? Сам же и отвечаю: готовность к самопожертвованию, готовность рисковать своим здоровьем и своей жизнью ради чего-то очень важного и серьёзного, ради чего они оказались здесь. А вот это уже серьёзно. Это и должно быть главной меркой в оценке этих людей. С учетом этого им очень многое должно прощаться. Потому что рисковать, жертвовать собой, дано далеко не каждому. Соответственно, носители этих качеств и являются той самой национальной элитой. Низкий поклон им за это!

Поклон-то поклон, но пока писал эти строчки, стало известно, как несколько подвыпивших казаков из нашего отряда пришли в храм на вышеградском кладбище. Вызвали настоятеля отца Райко. Просили, а потом и требовали ракии. Водки у священника не было, во что незваные гости почему-то верить не захотели. Кто-то из оказавшихся рядом прихожан-сербов вызвал военную полицию. Разоружения и ареста казакам удалось избежать только чудом.

Какие комментарии и слухи породило это событие, догадаться несложно.

* * *

Вспомнил о недавнем собственном, доверенном дневнику откровении по поводу военных заслуг в целом и наград за недавнюю оборону высоты Заглавок. Только и оставалось, что сокрушенно покачать головой по этому поводу и в очередной раз горько признать – слаб человек, откровенно слаб. Выходит, едва замаячила перспектива получения наградной «висюльки на грудь», как он (а это не какой-то абстрактный доброволец, а конкретно – ты) дрогнул, захлебнулся в гордыне, попросту смалодушничал. Непростительно это. Стыдно за это. Вернуться целым отсюда – уже награда.

Кстати, ещё неизвестно, какие ветры будут дуть на просторах нашего Отечества, когда мы вернемся. Если в высших эшелонах власти оголтелые «либерасты» укрепят свои позиции – уголовные преследования и прочие «проблемы» нам, русским добровольцам, гарантированы. В этом случае любая «висюлька на грудь» – только лишняя улика, лишний «вещдок». Вот такая, совсем нетрадиционная иллюстрация к вечно актуальной истине: «что Господь ни делает…»

* * *

Только что, не без усилия над собой, признался в гордыне и малодушии. Однако масштабы подобной «слабости» я ещё недооценил. Ох, как несовершенен человек, если в голове, независимо от желания, назойливо крутится строчка из «Василия Тёркина»: «Я согласен на медаль…» Очень актуальная строчка. Актуальная для любой войны. Актуальная для любого человека. И это надо преодолевать. И с этим надо бороться.

* * *

Не отпускают мысли по поводу будущей книги.

Верно, не будет в ней традиционного сюжета, классической композиции, галереи положительных и отрицательных в привычном смысле слова героев. Скорее всего, основой её станет мой дневник – расшифрованные и дополненные записи, которые я регулярно делал в блокноте, а то и на случайных клочках бумаги у костра, в казарме, в палатке, на привале, в карауле.

Иногда я пытаюсь составить план, даже «пишу» про себя некоторые главы этой книги. Стараюсь посмотреть на будущий «продукт» глазами издателя и читателя. Кажется, маловато будет там столь модного ныне «экшена», не будет хватать стремительного действия и прочих «штучек», что позволяют держать «на крючке» читающего, что