Старый грубый крест - Терри Биссон

произнёс это слово, прозвучало почти как название места — типа «Луна».

— Что значит скоро?

— После коррекции протокола.

Долгая пауза.

— Какого рода будет сообщение? — спросил доктор Ким. — Мы сможем его услышать?

— Нет.

— Увидеть?

— Нет.

— Почему ты никогда не говоришь, пока мы не зададим вопрос? — спросила Хварлген.

— Потому что вы — половина протокола, — сказал Тень.

— Я так и думала, — сказала Хварлген. — Мы разговаривали сами с собой!

Тень начал мерцать. Я подавил желание наклониться над чашей и понаблюдать, как он исчезает.

***

Я устал. Я вернулся в свою нору, чтобы уснуть, и впервые за много лет мне приснился полёт. Когда я встал, Хварлген всё ещё была в Восточном с доктором Кимом. Они были на телефонной конференции с Высокой Орбиталью и Квинс; они были где-то между тем, чтобы называть Тень не ET, a AD[30].

Я оставил это на их усмотрение. Я поел в одиночестве (ещё один бутерброд), а затем посмотрел первую половину Бонни и Клайда с лунни. У них было что-то вроде культа Майкла Дж. Полларда. Теперь я понял, почему каждый раз, когда на станции что-то шло не так, один из них обязательно говорил: «Грязь».

Хварлген приехала в Центральный почти в девять вечера.

— Сегодня мы пропустим вечернюю сессию, — сказала она. — Сидрат и команда Q не хотят прозевать обещанное сообщение. Они боятся, что мы ускорим процесс или сотрём Тень, словно ластиком.

— Но вы же здесь главная, — я был удивлён, обнаружив, что разочарован.

— Верно. Но это всего лишь формальность. На самом деле, Сидрат уже на пути сюда с А-Вот-И-Джонни, на случай, если это сообщение произойдёт до того, как они смогут вернуть Тень на Высокую Орбиталь. Мы заключили сделку; я согласилась ограничиться сеансами по одному в день.

— Только один в день!

— Я думаю, что мы узнали всё, что собирались узнать. Всё, что он делает, — это отвечает на одни и те же вопросы, можно даже сказать, циклично. Мы отправимся утром, майор, как обычно. А пока, может сыграем в «Монополию»?

***

В ту ночь мне снова приснилось, что я летаю. Сам полёт был настолько стремительным, что я еле-еле успевал реагировать, боясь проснуться. На следующее утро, после завтрака (сосиски и яйца), я последовал за лунни по туннелю в Восточный, где нас ждали Хварлген и доктор Ким.

Хварлген настояла, чтобы я сел на своё обычное место. Как жрица на ритуале, она поставила чашу к моим ногам, затем откатилась к кровати доктора Кима. Тень изогнулась в чаше и исчезла; Тень появилась снова в синем комбинезоне, более синем, чем я помнил.

— Кто такие Другие? — спросила Хварлген.

— Они — это не «они». Они — Другие.

(Возможно, Хварлген была права, ограничивая сеансы, подумал я. Это начинало походить на словесную игру.)

— Что значит другие? — спросила Хварлген. — Другая цивилизация?

Я услышал звук, похожий на рычание. Это был храпящий доктор Ким; он заснул, опёршись на локоть, с баллончиком в руке.

— Не цивилизация. Они не во множественном числе, как вы. Не биологические.

— Не материальные? — спросила Хварлген.

— Не строка гдекогда, — сказал Тень.

— Готово ли сообщение? Могут ли его передать сейчас?

— Скоро. Протокол заполнен. Когда произойдёт обмен данными, протокол исчезнет.

Мне было интересно, что это значит. Мы, предположительно, были частью протокола. Я собирался поднять руку, чтобы попросить разрешения задать вопрос, но Тень уже мерцал, уже сворачивался обратно в свою чашу.

***

Стараясь не разбудить доктора Кима, Хварлген выгнала всех из лазарета, и мы отправились в Гранд Централ на поздний завтрак. Я не сказал ей, что уже поел. Я взял суп и крекеры.

На плакате было написано D=55. У меня оставалось меньше двух дней на Луне.

— Вам не кажется, что доктор Ким использует слишком много болеутоляющего? — спросил я.

— Ему очень больно, — сказала Хварлген. — Я просто надеюсь, что он продержится до этого сообщения, каким бы оно ни было. В то же время…

— Это вас, — сказал один из лунни. — «Диана». Они только что завершили TLI[31] и уже в пути.

Я вернулся к своему креслу, чтобы вздремнуть, и мне снова приснился полёт. Я не видел так много снов с тех пор, как умерла Кэти. У меня не было ни крыльев, ни даже тела — я сам был полётом. Движение было моей сущностью в том смысле, что я прекрасно понимал его, за исключением того, что понимание испарилось, как только я проснулся.

Лежак был холодным. Я никогда не чувствовал себя настолько одиноким.

Я оделся, пошёл в Гранд Централ и обнаружил двух лунни, смотрящих «Бонни и Клайда», а Хварлген, свернувшись калачиком, разговаривала по телефону с Сидратом. Я и забыл, каким одиноким местом может быть обратная сторона. Это единственное место во Вселенной, откуда вы никогда не увидите Землю. Снаружи не было ничего, кроме звёзд, камней и пыли.

Я пошёл в лазарет. Доктор Ким проснулся.

— Где Сунда? — спросил он.

— Разговаривает по телефону с Сидратом и с А-Вот-И-Джонни. Они совершили TLI сразу после обеда, пока вы спали.

— Да будет так, — сказал доктор Ким. — Вы поздоровались с нашим другом?

Я увидел Тень в углу, под магнолией, у изножья кровати. Я почувствовал дрожь. Это был первый раз, когда он появился без нашего призыва. Чаша на столе была пуста.

— Привет, я полагаю, — сказал я. — Вы говорили с ним?

— Он не говорит.

— Может, мне позвать Хварлген?

— Не имеет значения, — сказал доктор Ким. — Это ничего не значит. Я думаю, ему просто нравится существовать, понимаете?

— Я всё равно уже здесь, — сказала Хварлген от двери. — Что происходит?

— Я думаю, ему просто нравится существовать, — повторил доктор Ким. — Было ли у вас когда-нибудь ощущение, когда вы запускали программу, что ей нравится работать? Существовать? Всё дело в связях, в танце частиц. Я думаю, наш друг Тень чувствует, что он не будет существовать очень долго, и…

Пока он говорил, Тень начал исчезать. В то же время тёмная субстанция закрутилась в чаше. Я заглянул туда. Оно было тёмным, но ясным и в то же время бесконечно глубоким, как