Доктор и стрелок - Майкл (Майк) Даймонд Резник

– Наверное? – выгнул бровь Эдисон.

– Мне вчера поступило одно деловое предложение. Размышляю над ним.

– Долгосрочное или краткосрочное?

– Скорее всего, краткосрочное.

– Не поделишься?

– Нет, – покачал головой Холидей, – я пока еще не определился.

– Я видел, как ты заглядываешься на миссис Брэнсон и как меняешься в ее присутствии, – заметил Эдисон. – Жениться не думал?

– Кому охота замуж за умирающего доходягу? – спросил в ответ Холидей.

– Еще я видел, как миссис Брэнсон заглядывается на тебя и меняется в твоем присутствии, – снова улыбнулся Эдисон. – Лучше уж прожить пару лет в счастье, чем не прожить их вообще. Нет, правда, ты подумай.

– Нет, если я не приму делового предложения, то вернусь в Лидвилл и остаток дней своих буду цапаться с Кейт.

– Ну, – пожал плечами Холидей, – если ты этого хочешь…

– Я скажу тебе, чего я не хочу, – ответил Холидей. – Я не хочу жениться на женщине, чтобы она менее чем через год сделалась мне сиделкой.

– Разве Кейт не станет тебе сиделкой, если ты вернешься в Лидвилл?

– Кейт успела прожить со мной пару лет в счастье, а Шарлотта – нет, – напомнил Холидей. – К тому же я, вернувшись в Лидвилл, смогу оплатить работу настоящих сиделок. Я ведь, в первую очередь, за деньгами на сиделок сюда и приехал.

– Ну ладно, – уступил Эдисон. – Твоя жизнь – она твоя. Не мне советовать тебе, как быть.

– Спасибо.

– За что?

– За то, – улыбнулся Холидей, – что избавил меня от необходимости напоминать тебе об этом.

– Прости, – улыбнулся в ответ Эдисон, – я слишком долго работал в одиночестве. Попрошу, наверное, Неда составить мне компанию, хоть и не нуждаюсь пока в его сверхпрочной латуни и золотых руках.

– Так он вроде и не торопится покидать Линкольн.

– О, рано или поздно он уедет, – ответил Эдисон. – Надеюсь, что поздно. Знаешь, чем он на самом деле желает заняться?

– Понятия не имею.

– Хочет стать издателем и продюсером.

– Продюсером? – нахмурился Холидей.

– Человеком, который устраивает представления вроде родео или спектакля, – уточнил Эдисон. – Представляешь? Такой гений и надумал заниматься этим… Того и гляди пригласит тебя и Энни Оукли[6] в Нью-Йорк, устроит показательные стрельбы.

– Нед? – недоверчиво переспросил Холидей.

– У всякого есть мечта, – ответил Эдисон, – и у Неда она такая. Ты вот о чем мечтаешь?

– У меня желания попроще, – мрачно усмехнулся Холидей. – Откашливать мокроту вместо крови. А у тебя?

– Изыскать способ, как побороть магию шаманов.

Холидей покачал головой.

– Это работа, Том. Как насчет мечты?

– Для меня это одно и то же, – ответил изобретатель. – От моего успеха зависит продвижение на Запад всей нации. Я мечтаю, чтобы меня не запомнили как человека, чей провал обрек страну на прозябание к востоку от Миссисипи.

Холидей пристально посмотрел на него.

– Как-то к югу от границы я обобрал в покер восьмерых мексиканцев, и те погнались за мной. В Додж-Сити я спас Уайетта Эрпа, когда его загнали в угол человек двадцать. Однако твоей ноши не пожелал бы ни за что. Не знаю даже, кто бы еще с таким грузом справился.

– Заставь тебя необходимость, ты бы выдержал, – ответил Эдисон. – Нашел бы выход, если б был единственным, кто вообще может его найти. Вот я и ищу.

Холидей некоторое время молча смотрел на изобретателя, затем произнес:

– В жизни я немногих мог назвать своим другом, и горжусь, что могу называть другом тебя.

– Спасибо, Док. Для меня это много значит.

– Отлично, – сказал Холидей. Он слегка устыдился проснувшейся внезапно сентиментальности. – Давай уже пойдем и посмотрим, как убить Римского Носа и Джеронимо.

Эдисон покачал головой.

– Мы не станем их убивать, Док. Если их уничтожить, завтра же на их место встанут еще два шамана. Нам надо нейтрализовать магию.

– Как бороться с тем, чего не видишь?

– Я осветил Тумстоун засчет того, чего не видно, – ответил Эдисон. – Ты видишь ток, приводящий наш дилижанс в движение?

– Ладно-ладно, – сдался Холидей и пожал плечами. – Я все равно в деле.

– В деле, которое скоро должно закончиться, – заметил Эдисон, выглядывая в окно.

Они проехали еще с пятьсот ярдов, затем Эдисон вновь одолжил у Холидея трость, постучал в потолок… но дилижанс не остановился. Эдисон постучал еще раз, и вот тогда уже самоходный экипаж встал.

– Должно быть, мы ехали по кочкам, – сказал изобретатель, возвращая Холидею трость, – и возница первый раз не почувствовал стука. Или просто неверно истолковал его.

– Когда ты перехватил меня на улице, трости у тебя не было, – заметил Холидей. – Как же ты его тогда тормозил?

– Когда мы только отправились в путь, – улыбнулся Эдисон, – я вручил вознице записку с просьбой остановиться, если он увидит тебя или Неда, – он засмеялся и ткнул себя пальцем в лоб. – Гений, да и только.

Холидей в ответ тоже рассмеялся и тут же закашлялся. Тогда Эдисон покинул салон, оставив друга одного. Через минуту приступ унялся.

– Где твое оружие? – спросил Холидей, выбираясь из экипажа и оглядывая пустой салон.

– Предпочитаю называть его устройством, – ответил изобретатель. Из-под подушки кресла он достал большой ящик, открыл его и, сняв верхний слой мягкой набивки, извлек на свет небольшой металлический предмет, умещавшийся в одной руке. Чем-то он напоминал револьвер, только без спускового крючка, прицела и полноценной рукояти.

Потом Эдисон вытянул из ящика провод и подключил его к устройству. Прибор низко загудел.

– Если этот гул – все, на что оно способно, мы только зря потратили время, – заметил Холидей.

– Нет, работает устройство совершенно бесшумно. Гудение – признак того, что оно запитывается от батареи. Еще минутка – и прибор полностью зарядится.

Как он и сказал, секунд через шестьдесят прибор умолк, и изобретатель отсоединил от него провод.

– Ну ладно, – сказал Холидей, – что оно делает?

– Это нам и предстоит выяснить, – ответил Эдисон.

– Каким образом?

– Сперва, – ухмыльнулся изобретатель, – надо обнаружить Джеронимо и Римского Носа. Они должны следить за нами.

Холидей оглядел песчаную равнину.

– Зрение у меня не хуже, чем у кого бы то ни было, но я не вижу нигде Джеронимо. Римского Носа я не встречал, но думаю, индейца бы приметил.

– Напряги память, Док, – сказал Эдисон и направился к небольшой роще деревьев в четверти мили от дилижанса. – Как на тебя первый раз вышел Джеронимо? Ты говорил, что в переулке в Тумстоуне тебе повстречался гигантский змей, обернувшийся индейским воином.

– Сукин сын! – выругался Холидей. – Джеронимо сам навещал меня в облике птицы: садился на карниз и заглядывал в окно гостиничного номера. В день, когда предложил лишить Кида защиты, если я уничтожу железнодорожную станцию, – он с новым интересом осмотрелся кругом. – Слева вижу двух ящериц, а в пятидесяти ярдах от дилижанса – кролика.

Эдисон покачал головой.

– Нет, это не он.

– Откуда знаешь? – удивился Холидей.

– Оттуда, – весело ответил Эдисон, – что сам его заметил.

– Где?

– Видишь крупную птицу, что сидит на вершине самого дальнего дерева?

– Да.

– Так вот, это он.

– Повторяю: как ты узнал?

– Это же бородатая неясыть.

– Ну, бородатая… ну, неясыть, – произнес Холидей. – Что с того?

– Она обитает на северо-востоке Штатов, в Канаде, – ответил Эдисон.

– Птицы, знаешь ли, перелетают с места на место. Вот и эта решила слетать на юг.

– Слишком далеко на юг она забралась и слишком уж далеко на запад.

– Доводы у тебя не очень, – заметил Холидей.

– Есть и другие, – сказал изобретатель и глянул на часы. – Двенадцатый час, солнце почти в зените.

– Это что-то должно мне сказать?

– Бородатая неясыть – птица ночная, Док. Будь это настоящая сова, она бы ни черта при дневном свете не видела.

Холидей посмотрел на птицу, та посмотрела на него в ответ.

– Ну хорошо, убедил, – сдался дантист. – Как думаешь, кто это? Джеронимо? Римский Нос?

– Не знаю, – ответил Эдисон. – Я даже не уверен, шаман ли это, или посланный им воин в обличье птицы, или птица, глазами которой шаман за нами следит. Самое прекрасное в том, что мне неважно. Главное – тут замешана магия, и нам надо проверить, сумеет ли мое устройство ее нейтрализовать.

– Минутку, – попросил Холидей. – Как ты вообще узнал, что за нами здесь будут следить?

– На примере Белого Орла я доказал, что, в принципе, могу ликвидировать шамана. Будь ты на месте Джеронимо или Римского Носа, разве не стал бы за мной приглядывать?