Крест за Базарджик - Андрей Владимирович Булычев

– Коней обиходить! Пошли, ребята! – слышалось в темноте.

Уход за конём для кавалериста – дело святое, и к неглубокой речке потянулись сотни всадников, ведя за собой уставших животных. У каждого в седельной сумке были всегда при себе щётка и скребок, которыми чистили лошадей. Закончив с этим, предстояло ещё коней напоить и задать им овса из седельных сакв. Так что, пока пехота работала на укреплениях, кавалерия была тоже при деле. Угомонились уже за полночь, а в пять утра, когда солнце только-только осветило своими лучами Шумлинское плато, войска были подняты по тревоге барабанами.

– Турки строятся, подъём! Всем в строй! – разносились команды по лагерю. Солдаты, вскакивая, быстро наматывали портянки и, разобрав из пирамид ружья, спешили занять места в ротном строю. Подхватив сёдла с потниками и вальтрапами с земли, торопились седлать коней кавалеристы.

Со стороны крепости ударила первая, за ней вторая пушка, им ответили с выстроенных наскоро русских укреплений. Начался второй день сражения за крепость Шумла.

Неприятель, понимая, какую угрозу для него представляет занятие русскими высот, начал атаки пехотными подразделениями в две-три тысячи человек, словно прощупывая оборону. Везде турок встречали огнём и сталью штыков, и они были вынуждены откатываться. В три часа пополудни, как видно определившись с местом главного удара, неприятель предпринял новую мощную атаку против левого фланга русских. Толпа янычар под прикрытием пушечного огня бросилась напрямую к укреплениям, а более пяти тысяч сипахов попытались обойти левое крыло. Четыре орудия на передках выкатились из глубины русских позиций и, развернувшись, повели губительный огонь картечью. Каменский 1-й выждал момент, когда сипахи замедлятся, ввёл в бой всю свою конницу, и она с ходу опрокинула турок.

Янтарь опять нёсся вперёд по полю, усеянному разорванными картечью телами. Короткая сшибка – и он успел срубить только одного сипаха.

– Разворот вправо! Аллюр в галоп! – ревели трубы, уланы и казаки преследовали сипахов, а Стародубовский полк, развернувшись, ринулся во фланг турецкой пехоты.

– Эх! – с резким выдохом опустился на голову янычара клинок. – Э-э-эх! – сабля рубанула по поднятым рукам второго. Янтарь сшиб грудью третьего, и Тимофей дотянулся остриём ещё до одного врага.

Отброшенные русскими полками алаи янычар попали под удар конницы в самый страшный для пехоты момент – на отходе и будучи в расстроенных порядках. Только лишь сильный огонь из крепости не дал вырубить всех. Турецкая картечь косила и драгун, и своих воинов.

– Аппель! Аппель! – звенели сигналы полковых и эскадронных трубачей, и разгорячённые сечей всадники поворачивали коней прочь от крепостных стен.

– Ваше благородие, Устина убило! – крикнул скакавший с перекинутым через спину коня телом Лихачёв. – Драгуна Сергеева. Вот ведь только из лазарета вернулся, плечо у него просечено, и на тебе, тут прямо в грудь картечью.

– У-у-у-у! – прогудело над головой. Турки, отогнав картечью от своей пехоты русскую кавалерию, посылали вслед ядра.

«Второй уже убит, – мелькнула в голове Гончарова мысль. – И раненых как минимум трое, чуть больше двух дюжин в строю остаётся».

Турки предприняли несколько атак в центре и самую сильную на правый фланг, но нигде успеха не имели.

«…Войска наши отбили все бесчисленные атаки неприятеля, не уступив ни одного вершка из занятых ранее позиций…» – докладывал государю в реляции граф Каменский Николай Михайлович.

Турки потеряли за два дня боёв у Шумлы три знамени и более двух тысяч убитыми и ранеными. Со стороны русских было потеряно 740 человек. В Стародубовском драгунском полку в этом сражении было убито 65 и ранено 43 человека.

Главнокомандующий, осмотрев с занятых высот предкрепостные укрепления, валы и стены и сочтя их неприступными, решил Шумлу не штурмовать, а взять её осадой, для чего распределил свои войска так, чтобы они перекрывали все подступы. Корпус генерал-лейтенанта Каменского 1-го блокировал Шумлу с востока, а корпус генерал-майора Маркова – с запада. Между ними находились войска корпусов генералов Уварова и Раевского. Корпус генерала Левиза развернулся на север и, отойдя от основных сил, занял Разградскую дорогу, прикрывая армейский лагерь и тылы русских войск. Самым сложным участком для контроля за крепостью была южная и юго-западная сторона, где покрытые густым лесом высоты подходили прямо к выносным ретраншементам и рву. Сюда было выставлено два егерских батальона и определён для объезда прилегающей территории казачий полк. Граф Каменский 2-й приказал своему брату Каменскому 1-му сместиться ещё на версту южнее, построив редуты, и тщательно наблюдать за дорогой на Константинополь. Сергей Михайлович, недовольный тем, что приходится растягивать боевые порядки, скрепя сердце повиновался. Наступило относительное затишье.

Глава 4. Неудачная осада

– Сам я, Степаныч, – отверг помощь чистивший коня Тимофей. – Иди свою Рыжуху лучше побалуй.

– Сам, сам, всё сам, – проворчал, зачерпывая из речки воду в кожаное ведро, Клушин. – Эдак скоро и мундир сами чинить будете, вашбродь. На что же вам тогда денщик надобен будет? Ладно я, другой бы давно обленился.

– Не-ет, Степаныч, уж я бы не дал облениться, – с усмешкой заметил, вычёсывая гриву, прапорщик. – Мундир чинить – это ладно, в этом я неумел, а вон коня самому обиходить – дело святое. Янтарёк меня столько раз в сечи выручал. Умница. – И он ласково похлопал по конскому крупу.

– Ну да, хороший конь, – согласился Клушин. – Умный, у меня вот точно такой же был в давнюю турецкую, да я рассказывал вам про него, как он меня ещё раненого с поля вывез. Может, его водой окатить? Пущай бы охладился, а то вон как печёт.

– Ну, окати, – не стал возражать Тимофей. – Обожди, отойду только, чтобы не замочил.

– Так и вас бы не мешало, – усмехнувшись, заметил дядька и, размахнувшись, плеснул воду.

Рядом чистили и купали коней драгуны, слышались весёлые выкрики и смех. Издали долетали до реки звуки орудийной канонады, шестой день уже шла осада крепости. Ратные труды лежали сейчас на плечах артиллеристов и пехотных батальонов из осадной линии. Для кавалерии большого дела пока не было, пару раз только поднимался полк по тревоге во время вылазок турок да посылал объездные дозоры на юг. Всё остальное время драгуны были предоставлены сами себе.

– Прапорщик Гончаров! Господин прапорщик тут ли?! – долетело от подскакавшего к берегу драгуна.

– Здесь! – откликнулся Тимофей.

– Ваше благородие, вестовой Милешин! – Тот вскинул ладонь к каске. – Велено вам передать, чтобы вы в полковой штаб поскорей явились!

– А чего такого случилось? – поинтересовался, убирая скребок со щёткой в сумку, Гончаров.

– Не могу знать, вашбродь. Сказали только, что полковой квартирмейстер вас к себе срочно требует.

– Понял, коли срочно – сейчас буду. Степанович, накидывай потник с вальтрапом,