Распутье Воронов - Анджей Сапковский

лекаря из Бан Филлима. Иногда лекарь не ездит туда сам, а посылает снадобья с кем-нибудь из своих учеников или слуг. Кто-нибудь из вас, скажем, Борегард Фрик, сыграет эту роль. Но вместо лекарства доставит Хольту нечто, изготовленное мною. Вследствие чего ведьмак умрёт в долгой и мучительной агонии… Вы, кажется, чем-то недовольны, господин Фрик? По какой причине?

— Повелитель, этот ведьмак мне ни сват, ни брат, мне до него дела нет. Но он человек меча, и погибнуть бы ему от меча… А травить его, словно крысу какую…

— Primo, Хольт и есть крыса. И заслуживает крысиной смерти. Secundo, я не уверен, что мечом вы с ним справились бы, даже все втроём. Да, да, господин Фрик, я знаю, какой ты искусный боец, но Хольту ты и в подмётки не годишься, он старый, опытный ведьмак, а вы — обычные люди. Tertio и самое важное: смерть Хольта ни в коем случае не должна быть связана ни с моей персоной, ни с персоной госпожи маркизы, которой вы служите. А вы трое как раз связаны. Поэтому сделайте так, как я приказал. Понятно?

— Так точно.

— Я жду именно этого. А теперь насчёт храма в Эльсборге, места, где ведьмаков обучали, лечили и всячески поддерживали. Мои старания, наконец-то, привели к желаемым результатам, и местные власти приняли решение о выселении и депортации жриц. Но этого мало. Надо покончить с ними абсолютно, раз и навсегда. Поскольку, напомню, ничто не должно указывать ни на меня, ни на маркизу, вы воспользуетесь той же уловкой, как в своё время под Новиградом. Вы помните, госпожа Мериткселл?

— Помню, — голос ящерки, — Помню, повелитель.

— Самые главные — Ассумпта и Нэннеке. Вам поможет то, что часть местного населения ненавидит обеих жриц за медицинскую помощь, которую они оказывают женщинам. А потому госпожа Мериткселл изобразит женщину, которая хочет избавиться от нежелательной беременности, и придёт в храм на процедуру. В обществе любовника, роль которого сыграет господин Цибор Понти. При первой же возможности госпожа Мериткселл и господин Понти заколют жриц. Прежде чем исчезнуть, они громко покричат о божественном законе, защите священной жизни и тому подобное, чем нелепее, тем лучше. В мотиве никто сомневаться не станет, потому что жрицам за их деятельность не раз и не два грозили смертью. Госпожа Мериткселл, господин Понти, какие-нибудь сомнения?

— Никаких, повелитель, — гнусавый голос, кажется, того, кривоносого. — Всё сделаем, как приказано.

Геральта трясло в его укрытии. Он не знал, действие ли это эликсира, или просто ярость.

— Что касается жриц и послушниц из Эльсборга, лучше всего, чтобы они перестали существовать все сразу, оптом. Как мне известно, они собираются перебраться в Темерию, в новое жилище. Им придётся переправляться через Понтар на пароме. Надо будет организовать небольшую катастрофу. Паром со всеми жрицами должен затонуть как-нибудь так посреди реки, на самой глубине. Детали оставляю на ваше усмотрение.

— Ясно, повелитель. А что…

— Да, госпожа Мериткселль?

— Что с этим молодым ведьмаком, прислужником Хольта? Госпожа маркиза Граффиакане упоминала…

— Никаких имён, госпожа Мерриткселл! Следите за собой и не называйте этого имени никогда и нигде. А молодой ведьмак? Смешной, наивный парнишка. Пусть он вас не заботит. Его уже всё равно что нет. Я пригласил его в Бан Ард. Я сказал ему, что для проведения исследований. Я не уточнил…

Артамон фыркнул, засмеялся скрипуче и злобно.

— Я не уточнил, что речь идёт о вивисекции.

Наказывать за преступления — это дело старосты и судов, повторял про себя скрытый за дровяным сараем Геральт. Дело старосты и судов. Но я…

Хольт. Мать Ассумпта. Нэннеке. Жрицы.

Он стиснул в кулаке подаренный Хольтом ключ.

Нет, я не стану ждать, пока закон проснётся.

Твори добро, и оно вернётся к тебе.

Зло тоже.

Среди яблонь жужжали пчёлы.

Мериткселл и её дружки уехали. Люди во дворе перестали грохотать бочками, видимо, у них был перерыв на обед. Артамон из Асгута, чародей, декан Академии Магии в Бан Арде, задремал над документами. Шорох разбудил его, он открыл глаза и увидел ведьмака. Потянулся за палочкой. Он был быстр, но не так быстр, как ведьмак, принявший эликсир. Геральт ударил его молниеносным прямым левым, кулаком в горло. Удар был почти беззвучным, результат — немедленным. Артамон обеими руками схватился за шею, но не мог произнести ни звука, гортань была размозжена, а трахея заблокирована. Он был совершенно беспомощен и уже постепенно задыхался, но Геральт не собирался останавливаться на этом. Или ждать. Зажатым в правом кулаке ключом он изо всех сил ударил чародея в шею сбоку, прямо под левым ухом.

Артамон упал, как колода, навзничь. Обеими руками он всё ещё держался за шею. Захрипел. Дёрнул ногами. И затих.

Он был мёртв.

Глава шестнадцатая

Кто малиновку убил?

— Я, — ответил воробей.

— Лук и стрелы смастерил

И малиновку убил.

Томми Тамб, Сборник детских стихов 1744 года.

Господину префекту

Уважаемому Эстевану Трильо да Кунья

в Ард Каррайг

писано в Даэвоне, 4 мая 1230 года post Resurectionem

Господин префект,

Сообщаю, что в Ксенделл прибыл я мая 3 дня со старостой из Даэвона и на месте приступил к исследованиям. Констатирую, что наставник Артамон из Асгута был мёртв, как указывал rigor mortis, более суток. Точный диагноз и определение причин смерти без вскрытия были невозможны, однако на теле обнаружил я следы, которые могут указывать на смерть насильственную и при участии третьих лиц, то есть на crimen homicidio. Нашёл я у покойного кровоподтёки на шее, результат возможного сильного удара. Кровоизлияния на глазных яблоках и на коже лица, а также синяки, что может указывать на переломы гортани и удушение. Но — iterum dicimus — без вскрытия однозначно подтвердить это невозможно.

Подписываюсь и остаюсь в неизменном к вам уважении

Эльдардус Тири, medicus et adiunct judicalis comitatus Daevoniae

Его Превосходительству Префекту

Эстевану Трильо да Кунья

в Ард Каррайг

Даэвон, мая 7 дня 9-го года правления его величества короля Миодрага

Ваше Превосходительство господин Префект,

Сим уведомляю, что мая 6 дня прибыл я в яблоневый сад в Ксенделле и согласно приказу немедленно приступил к расследованию.

Во время совершения преступления в саду находилось и работало одиннадцать сезонных laboratores и один надсмотрщик. На допросе они все как один полным незнанием прикрывались, потому как работой были заняты, очищая бочки и чаны перед винокуренным сезоном, и ничего из-за этих бочек и чанов не видали и не слыхали. Надзиратель же сказал, цитирую, что работы