Мартин Борман - Джемс Макговерн

Борман, Геббельс, Кребс, Бургдорф были среди них. Там также присутствовали Гюнше, штандартенфюрер СС Иоганн Раттенхубер, начальник корпуса личной охраны фюрера, его заместитель полковник СС Хегль, секретари Гитлера фрау Юнге и фрау Кристиан, повар Гитлера фройляйн Манцьяли, его камердинер Ганс Линге. Кроме них, там были Вернер Науман, государственный секретарь министерства пропаганды, посол Вальтер Хевел, курьер министерства иностранных дел, и вице-адмирал Эрих Фосс, курьер Деница.

На прощальной церемонии присутствовало еще одно лицо — секретарь Бормана, тридцатилетняя уроженка Гамбурга фройляйн Эльза Крюгер. Когда-то Борману, как руководителю партийной канцелярии, требовались услуги четырех секретарей. Осталась только одна, сейчас она не была загружена работой, поскольку Борман стал сам писать свои приказы и радиограммы. «Все, что мне оставалось делать, — вспоминала позднее фройляйн Крюгер, — так это готовиться к смерти».

Гитлер уже приготовился к ней. Попрощавшись, он удалился в свои личные апартаменты вместе с Евой Браун, оставляя других самим определить свою судьбу.

Борман приказал всем, кроме нескольких человек, покинуть бункер. Камердинер Линге отправился в свою комнату. Геббельс и Бургдорф в ожидании расхаживали по центральному коридору. Гюнше и Борман расположились у дверей коридора, ведущего в апартаменты Гитлера.

«Где мы окажемся без него?» — как-то спросил Борман свою жену.

Ответ на этот вопрос прозвучал в 15.30. Борман услыхал выстрел из пистолета, прозвучавший в апартаментах Гитлера, и первым бросился туда. За ним последовали Гюнше и Линге.

Борман едва не упал в обморок от запаха цианистого калия, которым отравилась Ева Гитлер. Она лежала в правом углу маленькой софы. Борман увидел распростертое тело Гитлера, лежавшее на этой же софе в левом углу. Из простреленной головы текла кровь. На столе перед ним лежал пистолет, другой валялся на ковре под столом. Борман, по словам Гюнше, не мог вымолвить ни слова.

Гюнше выбежал в центральный коридор, где увидел Эриха Кемпку, пришедшего доложить, что пятьдесят галлонов бензина находятся у входа в бункер. Гюнше сообщил ошеломленному Кемпке, что Гитлер мертв, и поэтому так срочно понадобился бензин.

Линге и доктор Штумпфеггер, хирург Гитлера, вынесли его тело, завернутое в армейское одеяло, наверх в сад канцелярии.

Затем появился Борман, который нес тело Евы Браун. Это зрелище повергло Эриха Кемпку в шок, он вспоминал позднее: «Ева ненавидела Бормана. Он причинил ей много зла. Она давно знала о его интригах в борьбе за власть. А теперь ее злейший враг нес ее к смертному одру. Она ни минуты не должна была оставаться в руках Мартина Бормана». Кемпка подошел к Борману и, не сказав ни слова, взял ее тело в свои руки.

Тела Гитлера и его жены были помещены в небольшие ямы, вырытые недалеко от входа в бункер, затем Гюнше, Линге и Кемпка облили их бензином. В саду рейхсканцелярии уже рвались снаряды русских.

Из входа в бункер Борман, Геббельс и доктор Штумпфеггер молча наблюдали за тем, как Гюнше зажег и бросил горящую тряпку. Тела быстро охватило пламя, языки которого поднимались высоко в апрельское небо. Несмотря на то, что русские усилили обстрел, Борман и пятеро других человек замерли, выбросив правые руки в нацистском приветствии.

Бургдорф, Кребс, Науман и еще несколько человек находились в конференц-зале, там же находился и Артур Аксман, руководитель гитлерюгенда, брошенного на защиту Берлина. Аксман, невысокий и толстый, тридцатидвухлетний уроженец Берлина. Три года назад на русском фронте он потерял правую руку. Глядя на Бормана, Аксман заметил, что лицо его покраснело.

Аксман задумался: «Означало ли это, что Борман испытывал сильное внутреннее волнение? Его близость к Гитлеру была его силой. Сейчас Гитлер умер, и таким образом, умерла и сила Бормана».

Сам же Борман, очевидно, так не думал. Он не спешил покинуть бункер, чтобы отправиться к Деницу или в какое-либо другое более безопасное место, время еще было. Вместо этого, вместе с новым рейхсканцлером доктором Геббельсом, ему нужно было продумать план дальнейших действий.

Однако сначала Борману нужно было послать несколько слов Деницу, которые прояснили бы ему ситуацию. Около шести часов вечера, когда языки пламени еще пожирали тело Гитлера, Борман отправил следующую телеграмму:

«Гросс-адмиралу Деницу. Вместо бьющего рейхсмаршала Германа Геринга фюрер назначает Вас, господин гросс-адмирал, своим преемником. Письменное подтверждение уже в пути. Отныне Вы уполномочены принимать любые меры, которые требует ситуация. Борман».

«Для меня это было совершеннейшей неожиданностью», — вспоминал Дениц. Он послал в бункер радиограмму, обращаясь к фюреру: «Моя преданность Вам безгранична. Я сделаю все возможное, чтобы спасти Вас в Берлине. Если судьба, несмотря ни на что, вынудит меня стать главой рейха как назначенного Вами преемника, то я буду продолжать эту войну до конца, достойного германского народа».

Борман получил это сообщение. Он сознательно не информировал Деница о том, что Гитлер мертв и, фактически, гросс-адмирал уже являлся законным главой государства. Сокрытие этой информации было частью его плана.

Геббельс и Борман решили, что настало время не капитулировать перед русскими, а вести с ними переговоры. Генерал Кребс, владевший русским языком, был назначен представителем для ведения переговоров. Он был уполномочен сообщить руководству Красной Армии, что Гитлер мертв и передать фамилии членов нового правительства. Он также должен был доставить письмо, адресованное Сталину и содержащее эту же информацию за подписями Геббельса и Бормана. В сущности, Кребс был уполномочен заключить перемирие, в течение которого могло бы быть сформировано новое правительство, которое вело бы дальнейшие переговоры.

План был нереальным. Русских устраивала только безоговорочная капитуляция. Геббельс и Борман находились в бункере, и русские могли бы захватить их в любой момент, знай они их точное местонахождение. Но Геббельсу нечего было терять. Если предложение о перемирии не будет принято, он был готов совершить задуманное ранее самоубийство.

Но у Бормана был другой взгляд на ситуацию. Он решил выжить. Если план увенчается успехом, он будет признан как член нового правительства и получит возможность покинуть Берлин. Тогда он сможет предпринять поездку к Деницу в качестве полномочного посланника.

Однако ожидая реакцию русских на миссию Кребса, Борман продолжал утаивать от Деница факт смерти Гитлера. Страх, который внушал Борман, и власть, которой он обладал, основывались на его непосредственной близости к фюреру. Если бы Дениц узнал, что Гитлер мертв, он, возможно, не захотел бы видеть Бормана своим советником. Более того, заручившись поддержкой Гиммлера, Дениц мог бы сформировать правительство, в котором не нашлось места Борману.