Мартин Борман - Джемс Макговерн

Документ был закончен в четыре часа утра. Борман, Геббельс, Кребс и Бургдорф подписали политическое завещание как свидетели. В первой его части Гитлер открыто заявил, что «международное еврейство и его пособники» в ответе за несчастья, которые принесла война. Он также официально исключил Геринга из нацистской партии и лишил его права наследия власти. Гросс-адмирал Дениц назначался президентом рейха и верховным главнокомандующим вооруженными силами.

Во второй части завещания Гитлер исключил Гиммлера из рядов нацистской партии и лишил его всех званий и должностей. «Геринг и Гиммлер, — продиктовал фюрер, — своими тайными переговорами с врагом, без моего ведома или согласия и своей незаконной попыткой захватить власть в стране опозорили страну, всю нацию и лично меня».

Гитлер знал, кто верен ему. В новом кабинете Деница он назначил Геббельса рейхсканцлером. Председателем партии, человеком, который более всех был заинтересован в будущем нацизма, Гитлер назначил Мартина Бормана.

Далее Гитлер упомянул, что хотя некоторые из тех, кто получил должности в новом кабинете, такие как «Мартин Борман, доктор Геббельс, и т. д…остались со мной по своей воле и ни при каких обстоятельствах не желали покинуть столицу рейха, а скорее готовы умереть здесь со мной, я, тем не менее, прошу их подчиниться моим указаниям и в данной ситуации поставить интересы нации выше своих личных чувств».

В своем коротком личном завещании Гитлер написал следующее: «Мое имущество, если оно имеет какую-либо ценность, принадлежит партии, или, в случае если она прекратит свое дальнейшее существование, государству. Если государство тоже будет разрушено, то другие мои указания больше не будут нужны…»

Своим душеприказчиком Гитлер выбрал человека, которого считал заслуживающим доверия и надежным последователем. А душеприказчик, как полагалось по характеру обязанностей, должен пережить завещателя.

«Душеприказчиком, — написал фюрер, — я назначаю своего самого верного товарища по партии Мартина Бормана. Ему предоставляется полная власть принимать все решения. Ему дозволяется передать моим родственникам все, что ценно как личные воспоминания, или необходимо для поддержания уровня жизни на уровне среднего класса, особенно матери моей жены и моим верным друзьям-сослуживцам обоих полов, которых он хорошо знает. В первую очередь, это мои бывшие секретари, фрау Винтер и другие, которые своей работой поддерживали меня многие годы».

Для Гитлера наступил конец. В последнем параграфе своего завещания он объяснил почему: «Моя жена и я выбрали смерть для того, чтобы избежать позора свержения и капитуляции. Мы желаем, чтобы наши тела были немедленно сожжены в том месте, где я проводил большую часть своей повседневной работы в течение двенадцатилетнего служения своему народу».

Борман подписал завещание как свидетель. То же самое сделали Геббельс и полковник фон Белов. Гитлер, закончив оформление завещания, отправился отдохнуть. Этого не могли позволить себе Борман и Геббельс. Теперь они оба должны были позаботиться о будущем.

Глава 12

«СИТУАЦИЯ В БЕРЛИНЕ

СТАНОВИТСЯ ОЧЕНЬ НАПРЯЖЕННОЙ»

Доктор Йозеф Геббельс отправился в свой кабинет, чтобы обдумать и написать свое «Приложение к политическому завещанию фюрера».

«Фюрер приказал мне, в случае падения обороны столицы рейха, покинуть Берлин и принять на себя руководство назначенного им правительства, — писал Геббельс. — Первый раз в жизни я должен категорически отказаться выполнить приказ фюрера… В обстановке всеобщего предательства, окружающей фюрера в самые критические дни войны, должен быть кто-то, кто останется с ним при любых условиях до самой смерти… Я окончательно решил не покидать столицы рейха, чтобы радом с фюрером закончить свою жизнь, которая не будет иметь для меня никакой ценности, если я не смогу отдать ее служа фюреру…»

Борман также решил оставаться с фюрером до конца. Однако он не собирался заканчивать жизнь самоубийством. Гитлер приказал ему выжить, продолжать заниматься политикой и руководить нацизмом. Именно этим и собирался заняться Борман.

На первом месте стоял вопрос устранения Геринга. Среди окружавшего его хаоса Борман нашел время, чтобы отправить телеграмму своим агентам в Берхтесгадене: «Ситуация в Берлине становится очень напряженной. Если Берлин и мы падем, то предавшие нас 23 апреля должны быть уничтожены. Исполните свой долг! Ваша жизнь и ваша честь зависят от этого».

К счастью для Геринга, его перевели из Берхтесгадена, о чем не знал Борман, и таким образом ему удалось избежать казни.

Затем Борман занялся проблемой доставки политического завещания Гитлера Деницу. Он вызвал своего личного адъютанта, прослужившего у него много лет, полковника СС Вильгельма Цандера и вручил ему копии документов с небрежно написанным пояснением: «Дорогой гросс-адмирал! Так как ни одна дивизия не смогла прийти нам на помощь и наше положение кажется безнадежным, фюрер продиктовал прошлой ночью прилагаемое политическое завещание. Хайль Гитлер! Ваш Борман».

Цандеру предстояло проделать рискованный путь в 200 миль пешком. Даже если бы он смог сделать это, что весьма сомнительно, путь занял бы по меньшей мере неделю. Тем не менее, Борман не передал Деницу новость о его новом назначении по рации, хотя мог легко это сделать. Это была первая в хитросплетении акций, предпринимаемых Борманом по отношению к Деницу.

Гейнц Лоренц из министерства пропаганды как представитель Геббельса также получил копию завещания и приказ пробиваться к Деницу. Третий пакет с документами был доверен майору армии Вилли Иоганнмейеру. Он получил инструкции доставить их недавно назначенному на должность верховного главнокомандующего фельдмаршалу Фердинанду Шернеру, группа армий которого, располагаясь в горах Богемии, еще не участвовала в боевых действиях.

Около полудня 29 апреля Цандер, Лоренц и Иоганнмейер покинули рейхсканцелярию. Перед отбытием Цандер позвонил Борману, чтобы попрощаться. Этот жест вызвал лишь раздражение по поводу того, что он еще не уехал, и ему было еще раз приказано немедленно отправляться в путь.

Цандер и Лоренц не смогли добраться до расположения Деница, как и майор Иоганнмейер к Шернеру. Но все трое посыльных умудрились проскользнуть сквозь расположение двух с половиной миллионов солдат русской армии, занявшей почти весь Берлин. Медленно пробираясь через леса, вдоль озер и рек, выйдя невредимыми из ряда переделок, они в конце концов добрались до центральной Германии. В этом районе, оккупированном британскими и американскими войсками, им удалось выдать себя за иностранных рабочих.