Антиметро - Андрей Бондаренко

— Причём здесь — опыты? — непонимающе захлопал ресницами Хантер. — Я крысиные бега имел в виду…

— Чего? Какие ещё бега, мать твою? Издеваешься, штатский?

— Ну, в знаменитом романе Дмитрия Глуховского крысиные бега являлись главной забавой. В смысле, главной забавой для подземных узников, замурованных последствиями ядерной войны — на долгие годы — в помещениях метро…. А для того, чтобы устраивать такие бега — надо сперва наловить много крыс. Произвести отбор достойных особей…. Правильно я говорю, господин майор?

— Отставить бессмысленный и пустой базар! — раздражённо отмахнулся Артём. — Детский сад, он, очевидно, бесконечен — для некоторых деятелей…. Дмитрий Алексеевич, что там у тебя с показателями приборов? Процесс, надеюсь, завершён?

— Так точно! — дисциплинированно откликнулся Фюрер. — Наблюдается незначительное повышение радиоактивного фона — по сравнению с платформой нашей станции, я успел перед выходом на маршрут снять основные показатели…. Но это абсолютно некритично. Пока нет серьёзных поводов для беспокойства.

— Молодец! Всё, бойцы, двигаемся дальше!

— Подожди, командир, минуту-другую. Надо же технику убрать в рюкзак. Я мигом!

"Смотри-ка ты, какой этот Фюрер понятливый!", — умилился внутренний голос. — "Всё схватывает — практически — на лету…".

Шпалы, рельсы, абсолютная тишина, нудно давящая на уши, редкие боковые технологические ответвления.

"Скучное и однозначно-неприятное это дело — тупо и размеренно шагать по неосвещённому туннелю в полнейшей и откровенно-жутковатой темноте — с прибором ночного видения на голове", — от нечего делать ударился в заумные рассуждения словоохотливый внутренний голос. — "Всё такое смутно-зелёное, призрачное и тревожное…. Как в плохих американских фильмах-ужастиках. Того и гляди, какая-нибудь жуткая гадость выскочит из ближайшей "боковушки". Выскочит, и безжалостно порвёт, икая от тысячелетнего голода, на составные части. Тем более, что — в данной ситуации — это вполне, даже, вероятно…. Кстати, а почему туннель полностью не освещён? Ведь, первые сто пятьдесят метров, как я помню, должны быть — согласно строгим инструкциям — освещены аварийными лампочками…. Более того, почему не работает местная телефонная "метрошная" связь? С городскими и мобильными телефонами всё более-менее понятно. Но, местная? Ведь, между станциями метрополитена проложены отдельные телефонные провода, заключённые в надёжную оплётку. Следовательно, они где-то повреждены? Передавлены частичным обвалом туннельных стен? Смяты взрывной волной? Перерезаны человеческой рукой, крепко сжимающей ножницы по металлу? Последний вариант — более чем вероятен…".

Внутренний голос (сука надоедливая и приставучая), естественно, сглазил. Когда — по приблизительным расчётам — до "Выборгской" оставалось метров пятьсот с копейками, и Артём уже подумывал об объявлении привала, чтобы попытаться задействовать рацию, вручённую Мельниковым, из правого бокового хода она и выскочила — "какая-нибудь жуткая гадость", предсказанная внутренним голосом.

— Всех порешу на хрен! — раздался отчаянный гортанный вопль, и на Артёма обрушилась непонятное, массивное и совершенно голое существо.

Вернее, попыталось обрушиться. Он умудрился-таки отклониться в сторону и успел отдать нужную команду:

— Не стрелять!

Пируэт, блок, удар, второй, хруст костей, обмякшее голое человеческое тело, распластавшееся на рельсах.

— Парадоксы неуклонно множились! — переведя дыхание, зло высказался Артём, после чего подхватил неизвестного голого типа под мышки, проволок на несколько метров вперёд и аккуратно прислонил спиной-головой к шершавой стене туннеля.

"Хорошо ещё, братец, что этот охреневший ублюдок (урод, сумасшедший, идиот, мутант?) прыгнул именно на тебя", — любезно поделился своими ощущениями внутренний голос. — "В любом другом раскладе пришлось бы стрелять на поражение. Непременно — на поражение! Образовался бы хладный и, безусловно, молчаливый труп. Толку-то — от этих дурацких трупов…. Сейчас же мы имеем дело с потенциальным "языком". Совсем другое дело! Ключица, мол, сломана? Это — для эффективного допроса — как раз, и не помеха. Скорее, даже, наоборот, повод для откровенного разговора по душам…".

— Командир, подвинься-ка чуток, — раздалось над ухом.

Шмидт вытащил из правого кармана штанов кусок специального широкого шнура и ловко, секунды за четыре, надёжно "спеленал" — в волосатых щиколотках — голые ноги неизвестного.

— Э, да тут ключица сломана, — недовольно сообщил Шмидт через несколько секунд. — Аккуратней, однако, надо работать, бережнее…. Руки связывать, пожалуй, не стоит, потом кости могут срастись вкривь и вкось. Будем действовать по-другому…

Он вынул из левого кармана кружок обычного медицинского пластыря и попросил:

— Майор, отлепи его, то есть, нежданного пленника, на несколько секунд от туннельной стены…. Ага, так! Подержи немного, я пару-тройку оборотов сделаю, руки — чуток — прихвачу к туловищу…. Вот, теперь он, падла грязная, никуда не денется…. Что дальше?

— Отщёлкни-ка "ночное видение", я тебе фонариком подсвечу, а ты внимательно осмотри грудь и плечи этого пещерного чудика. Там, похоже, имеются какие-то татуировки. С "прибором" на глазах не разобрать толком…. Хантер, пройди-ка по туннелю метров на семь-восемь вперёд, к повороту. Выгляни, осмотрись…. Ну, что там?

— Всё спокойно, командир!

— Тише, тише, дурик детсадовский…. Саня, что у тебя?

— Никакой это не етти, командир. Самый обыкновенный человек. Упитанный, коротко-стриженный, лет двадцати семи-восьми от роду. Всё тело в свежих царапинах и ссадинах…. Татуировки? Самые обычные: — "Слава ВДВ!", "Шаманов — батяня!", всякие парашюты — совместно с волчьими и тигриными мордами. Вернее, звериные морды — на фоне раскрывшихся парашютов…. Я, вот, что думаю…

— Излагай, не стесняйся.

— Это, скорее всего, доблестный боец из спецкоманды "Выборгской". Только обкуренный — по самое не могу. Или же с сильнейшего и хронического бодуна. А, скорее всего, и то, и другое…. Воняет от него — всем сразу: блевотиной, застарелым перегаром, прочими непотребностями. Странно, очень странно…. Ну, если сидишь на дальней северной точке полгода, без всяческих новостей из Центра, то тогда-то оно, наоборот, всё полностью понятно. Но — в свете последних нехороших событий? Хрень затрапезная, одно слово. Причём, классическая и необъяснимая…

— Боец Хантер, подойди, — поманил пальцем Артём. — Ты же у нас по врачебной части, или как? Осмотри-ка данного…больного. И, естественно, поставь чёткий и понятный всем диагноз. Фюрер, то есть, Дмитрий Алексеевич, займи место нашего доктора…