Шпаргалка для ленивых любителей истории. Короли и королевы Франции, 987–1498 гг. - Александра Маринина

Итак, будем считать, что никакой подмены не было, а легенда – это всего лишь легенда, хотя ее с упоением пересказывают и хронисты, и некоторые историки, и Морис Дрюон. Робер Амбелен, проанализировав политическую ситуацию в Италии в 1354 году, пришел к выводу, что Риенци сам выдумал все, что нужно, чтобы выдвинуть фигуру Джаннино Бальони на первый план. Одной из опор власти Риенци были как раз банкиры-ломбардцы, а отец Джаннино, Гуччо Бальони, являлся племянником одного из них.

А что с убийством Иоанна? Оно было или тоже выдумка? Историки выдвинули три предположения, объясняющие столь внезапную смерть младенца на руках у Маго д’Артуа: ребенок задохнулся в слишком тесно зашнурованном корсете; Маго воткнула ему в область родничка острую длинную иглу; графиня провела по губам Иоанна платочком, который предварительно смочила чем-то ядовитым. Насчет версии с корсетом высказываются сомнения, ибо одевать ребенка полагается совсем другим людям, а вовсе не крестной матери, пэру Франции. Вариант с платочком кажется большинству авторов исследований наиболее вероятным. Но, разумеется, остается и возможность естественной смерти. Синдром внезапной детской смерти (СВДС) никто не отменял, и медики бьются над этой проблемой до сих пор. Что произошло на самом деле – теперь никто уже не узнает, но не будем забывать, что графиня Артуа была очень, ну просто очень заинтересована в смерти маленького короля и при этом точно знала, что открыто подозревать ее и тем более обвинять никто не посмеет.

Наверное, можно было бы не мучиться и использовать современную науку: вскрыть могилу маленького Иоанна, провести экспертизу ДНК и ответить хотя бы на один из вопросов. Но… Во времена Великой французской революции могила была осквернена, надгробие разбито, а останки выброшены. Так что остается теперь только гадать.

Видите, как бывает: младенец прожил всего пять дней, но даже спустя много веков специалисты исписывают десятки и сотни страниц в попытках разгадать тайну его смерти.

Иоанн Первый Посмертный (15 ноября 1316 г. – 20 ноября 1316 г.)

Король Франции с 15 ноября 1316 г. по 20 ноября 1316 г.

Преемник – дядя Филипп, младший брат отца.

«Теперь я – главный!», или Филипп Пятый Длинный

Семнадцатого ноября 1316 года принцу Филиппу, регенту при новорожденном короле Иоанне, исполнилось 25 лет. А через три дня он стал королем Франции. Получил подарочек ко дню рождения.

Если вдуматься, то интересная неделя получилась в жизни этого человека. Вот бы кто-нибудь взялся описать его мысли и переживания на фоне ежедневных занятий по управлению государством!

Давайте представим себе эту неделю начиная, к примеру, с 13 ноября. Итак, королева Клеменция на сносях, вот-вот родит, и от исхода родов зависит столь многое, что мозгами трудно охватить. Учитывая уровень развития медицины и акушерского дела в те века, можно было с равным основанием ожидать рождения ребенка как живого, так и мертвого. Далее: если ребенок родится живым, то выживет ли? Очень многие новорожденные, знаете ли, умирают в первый месяц жизни. Допустим, младенец выживет. Кем он будет, мальчиком или девочкой? Если мальчиком, то унаследует корону, но до его совершеннолетия принцу Филиппу удастся побыть регентом. Это, конечно, хорошо, но зато потом вся малина для его семьи закончится. И, кстати, еще не факт, что он сумеет удержаться в регентстве, ведь мать маленького короля, королева Клеменция, оправится от родов и сама захочет быть регентом. А поскольку при жизни ее покойного мужа Людовика всем заправлял дядюшка Карл Валуа, то королева наверняка снова обратится к его помощи. Да, Клеменция дядю Карла не любит, а Филиппу симпатизирует, но что она может против опытного политика Валуа? Он уже сейчас нависает над беременной королевой, делает вид, что опекает и заботится, а уж если родится мальчик-наследник, то Карл никого к нему не подпустит, кроме себя любимого. Племяннику Филиппу рядом с мощным властным дядей места не останется. Или все-таки имеет смысл ввязаться в борьбу с Карлом Валуа? Принцу не нравилась та политика, которую проводили его старший брат Людовик и дядя Карл. Филипп видел, что брат слабохарактерен и не пригоден для роли короля, и мечтал о том, как бы он повел дела, если бы сам надел корону. Если Людовик для поддержания собственного реноме использовал козлов отпущения, то Филипп, напротив, старался защитить этих людей и поддержать их. Он изо всех сил бился за Ангеррана де Мариньи, но не преуспел. А вот легиста де Преля взял под свое крыло и помог вернуться на государственную службу. Филипп хорошо знал, насколько эффективными были чиновники, отобранные и взращенные его отцом, Филиппом Четвертым, собирал их вокруг себя и формировал нечто вроде оппозиции правящему королю Людовику Десятому. Возможно, при помощи этих людей ему и удастся противостоять дядюшке Карлу в борьбе за регентство, если Клеменция родит сына.

Если же родится девочка, то претендентов на трон окажется целых трое: старшая дочь покойного короля Жанна, младшая-новорожденная и сам Филипп. На этот случай нужен план действий, чтобы быстро и решительно лишить особ женского пола права на престол. Тогда Филипп останется единственным, кто сможет стать следующим королем Франции.

Проходит день-другой – и начинаются роды. Можно только догадываться, что в эти часы творилось в душе дофина-регента, о чем он думал и о чем молился. Была ли рядом с ним любимая супруга Жанна? А теща Маго была? О чем он разговаривал и с той, и с другой? Что обсуждал? Какие надежды высказывал? Какие опасения?

Наконец процесс родов завершается, 15 ноября на свет появляется мальчик, которого немедленно провозглашают королем. Надежды на корону рушатся, остаются только планы на регентство, да и то весьма призрачные.

Срочно начинается подготовка к крещению младенца. Через два дня, 17 ноября, Филипп празднует свое 25-летие. Что это был за праздник? Говорили ли на нем, что рождение венценосного племянника – лучший подарок для принца? А он улыбался, кивал и пил за здоровье новорожденного, мысленно морщась и кривясь? Или на фоне всеобщей радости в связи с рождением наследника престола о днюхе принца все забыли? Как сам Филипп чувствовал себя, в каком настроении был? А может быть, любимая теща преподнесла имениннику подарок в виде продуманного плана и вновь вспыхнувших надежд?

Если план был, то как провел Филипп три следующих дня? Содрогался от ужаса или смотрел в будущее с оптимизмом? Как вел себя? Мило улыбался и изображал полное удовлетворение жизнью или срывался на окружение, орал и грубил? И – опять же – о чем молился?