Моя Калифорния - Лея Сван

Вопреки расхожему представлению об избалованных детях, Памела отвечала на любовь отца такой же горячей привязанностью, при любом удобном случае навещая родных. Пару раз она брала меня с собой, оставляя от этих поездок одновременно теплые и пронзительно-горькие чувства. Каждый раз меня встречали словно родную, окружая лаской и простодушной заботой. Но это был не мой дом…

Теплый плед и подглядывающая из-за шторы луна, потихоньку сделали своё дело, незаметно утянув в беспокойный сон…

— Кристи, тсс…! Тише, тише! Всё хорошо! — Пэм почему-то оказалась на коленях рядом, обнимая и торопливо вытирая влагу с моих щёк. — Всё уже хорошо! Не надо плакать. Видишь, тут только я.

— Что случилось? — передёрнув вмиг озябшими плечами, попыталась справится с сонной растерянностью. — Я разбудила тебя?

— Ты кричала во сне. И плакала. Не помнишь?

— Не знаю…

Остатки кошмара плавали где-то на самой границе памяти, в сумерках густого серого тумана, до поры расплывчато — невнятные, вновь притаившиеся до очередной атаки.

— Пойдем! — помогая подняться, она накинула мне на плечи плед. — Поспишь сегодня со мной. Я подогрею тебе молока, в холодильнике вроде оставалось …

Свернувшись под невесомым облаком одеяла в огромной кровати Пэм, внезапно почувствовала руку, стиснувшую мою ладонь.

— Всё будет хорошо, Крис! — тепло её ладони пыталось поддержать, на пару с ободряющей уверенностью голоса. — А хочешь, в следующие выходные вместе скатаемся к моим, на ранчо? Мама будет тебе рада, напечёт булочек с корицей и тыквенный пирог. Помнишь, тебе понравился в прошлый раз?

— Пальчики оближешь, — сонно кивнула ей. — А ещё твой забавный кузен…

— Фред? О да, парень свихнулся на лошадях. Попросим его дать тебе пару уроков верховой езды. Могу поспорить, он не отойдет от тебя ни на шаг! Хочешь, поедем?

— Хочу… Спасибо, Пэм, ты такая хорошая… — спрятав нос в безопасно-уютное пододеялье, прошептала, снова сползая в сон. В этот раз без сновидений.

Утро среды ознаменовалось чашкой чрезвычайно крепкого кофе (горького, несмотря на три ложки сахара), звонками Фернандо и Сэму со счастливым известием, что у меня всё прекрасно. Да, да, абсолютно все части моего тела на прежнем месте, и, вопреки ожиданиям, не раскиданы по Лос-Анжелесу ночным маньяком. «Я в полном порядке. Переночевала у подруги. Ты её не знаешь» — оптимистично врала в трубку по очереди каждому из них, с ходу отметя предложение Фернандо приехать за мной. Пришлось отвести мобильный подальше от уха, пока Сэм высказывал всё что думает обо мне, в свете ночных событий. Вообще-то приличные девушки такие слова вообще не слушают, а джентльмены не говорят! Но (к сожалению) Сэмми не джентльмен, так что послушно выслушав поток его возмущений, я пообещала «К вечеру буду дома.». И, не заметив сердитого «Можешь не торопиться!», приветственно помахала едва поднявшейся с постели Памеле.

— Будешь кофе? Я сварила. Очень крепкий!

— Ты волшебница! — зевнула Пэм, откидывая с глаз спутанные тёмные пряди. — С Фернандо курлыкала? — кивнула она на мобильный в моей руке.

— И с Фернандо тоже. Как думаешь — ещё не слишком рано звонить моему агенту?

Бросив ленивый взгляд на часы в гостиной, показывающие половину десятого, Пэм потянула с плиты кофейник,

— В самый раз. Звони!

…«В Лос-Анжелесе полдень, день чудесный, за окном температура тридцать один градус, на небе — ни облачка. Те, кто выходит из дома, не забудьте про солнцезащитный крем!» — сказали по радио, как раз в тот момент, когда такси замерло перед внушительным комплексом зданий на бульваре Кальвер. На центральном, состоящем, казалось, лишь из стекла и бетона, красовалась знакомая почти каждому жителю земли надпись Sony.

Едва не подвернув ногу, я почти выпала из такси, дернувшись на пронзительный гудок клаксона за спиной. Какой-то пижон на красном Феррари на полной скорости обогнул моё такси и, не снижая темпа, резко взвизгнул резиной и зарулил на огромную парковку в сотне метров дальше по улице.

Насколько хватало глаз на парковке плотными рядами выстроились десятки, а может сотни авто всевозможных марок и размеров. Не приходилось сомневаться, что все они имели ту же цель, что и я. Помимо офисного здания компании Sony, комплекс включал и здания дочерних фирм — когда-то независимых и знаменитых (а нынче подмятых под себя гигантом), одно название которых заставляло трепетать сердце — Metro-Goldwyn-Mayer и Columbia Pictures.

Подстегнутое выбросом адреналина сердце танцевало чечётку. Огибающий меня людской поток терял конкретные очертания, представляясь безликой волной, подхватившей и легко внёсшей моё трепещущее тело в высокие стеклянные двери. В помпезно оформленном холле было так же многолюдно.

— Я к Мириам Гарднер. Мне назначено.

Повторив волшебную фразу (два часа назад услышанную от Гальфстрингера) миловидной девушке за стойкой администратора, напряжённо замерла в ожидании ответа. Небрежно окинув меня взглядом, та едва кивнула «Подождите здесь. За вами спустятся». Незаметно вытерев о подол неожиданно вспотевшие ладони, всё больше волнуясь, торопливо поправила на груди очевидно слишком большое платье. Велико!

Однако ничего более подходящего моего размера, в гардеробе Памелы не нашлось. «Выглядишь настоящей леди! Самое то для девушки Бонда!» — уверяла меня подруга несмотря на то, что подол платья едва не закрывал щиколотки, а талию пришлось затянуть тонкой полоской синего пояса. «Всё идеально!» — стояла на своём Пэм, протягивая маленькую лаковую сумочку с заметным логотипом LV — «Это просто необычайное везение, что твой агент сумел договориться о новых пробах так скоро! Не зря его называют волшебником!». Действительно, происходящее казалось за гранью реальности, моей реальности.

Недовольное ворчание Гальфстрингера в мобильном: «Какого хрена в такую рань?», быстро сменилось заботливым: «Мисс Райз? С вами всё в порядке?». И уже через двадцать минут он перезвонил, в нескольких сухих фразах сообщив указания, долженствующие изменить всю мою жизнь.

— Через два часа мои пробы на Юнивер! Ты веришь?! — нажав отбой на мобильном, не смея поверить в свои слова, я обернулась к подруге.

— Да? Да! Да! — подхватив за талию, Пэм сделала со мной несколько бальных па по гостиной и засуетилась. — Нам надо нарядить тебя! И накрасить…

Приступ нервного возбуждения, охвативший нас обеих, позволил справиться с задачей в кратчайшие сроки и уже через сорок минут, довольная своим отражением, я поправляла перед зеркалом уложенные элегантной волной локоны, давая Памеле последние наставления.

— Кто бы не звонил — ты не знаешь где я! Никому не рассказывай! Ладно?

— И даже Фернандо?

— Ему особенно! Не дай бог принесётся на студию выяснять отношения! Мне надо сосредоточиться на пробах! Исключительно на них! Всё остальное — потом.

— А если Сэм позвонит? — уточнила Пэм.

— Сэму тоже! Никому! Обещаешь?

— О,