Новая история Второй мировой - Сергей Переслегин

Если фон Лееб ориентировал свои операции на северо–восток, по директрисе Тильзит — Ленинград, то группа «Юг» склонялась к югу. Первая танковая группа прорывалась от Ровно к Бердичеву, 17‑я армия вслед за отступающими войсками 26‑й и 12‑й советских армий продвигалась от Львова к Проскурову.

Фон Бок оказался в наиболее сложном положении. Оперативная «пустота» перед фронтом группы армий «Центр» тянула ее к востоку — на Смоленск. Но продолжающиеся бои в Минском котле связывали пока армию Клюге, а на обоих флангах зияли дыры — причем на юге, в Припятском районе, все еще маневрировала 5‑я армия русских, не разбитая, выдержавшая Приграничное сражение и ни разу не отступившая без приказа.

II

К середине июля для продолжения наступления немецкое командование могло использовать не более 60 свободных дивизий. Это считалось достаточным: по мнению начальника Генерального штаба Гальдера, у РККА осталось на фронте только 46 еще не разбитых дивизий.

В реальности дело обстояло для вермахта несколько хуже. Красная Армия развернула группу армий резерва Главного командования — 74 дивизии в трех эшелонах[61]. Учитывая недоукомплектованность советских войск, можно считать, что советская сторона выставила силы, эквивалентные 55–60 «расчетным дивизиям».[62] Итак, фактически на фронте оказались равные силы.

При этом стратегический баланс оставался пока в пользу немцев: их резерв, в виде сил, высвобождавшихся после решения задач, связанных с уничтожением окруженных группировок, прибывал на фронт быстрее, чем советское командование могло мобилизовать новые дивизии. Это означает, ко всему прочему, что немцы должны были позволить себе оперативную паузу. Советские войска от такой паузы не получали, в сущности, ничего, кроме возможности чуть лучше организовать стационарную оборону (то есть, если наступление окажется удачным, советская сторона теряла большее число дивизий окруженными). Вермахт же приобретал множество плюсов: успевали отдохнуть танковые и мотострелковые соединения, оставалось больше времени для планирования операции, можно было получить более точную разведывательную информацию. (В середине июля германская разведка обнаруживает развертывание армий резерва противника. Уже после нвчвлв сражений второй фвзы квмпвнии). При первоначальном планировании оперативная пауза была признана необходимой, и на нее отводилось целых 20 дней. (Точнее говоря, срок перехода ко второй стадии был назначен не позднее сорокового дня от начала кампании.) Но немецкие генералы зачем–то торопились выиграть войну! Группа армий «Центр» докладывала, что для продолжения наступления ей нужна пауза всего в семь дней (кстати, она не получила и этой недели).[63]

Немцы, конечно, ведут борьбу за выигрыш темпа — но довольно странными методами. В действительности им требовалась перегруппировка по всему фронту. На севере 16‑я и 18‑я армия уже начали мешать друг другу, на юге продолжение наступления в сложившейся — и уясненной командованием Юго — Западного фронта — группировке не сулило реального успеха, в центре откровенно не хватало войск. Операции ускорились бы, если бы наряду с перегруппировкой были введены в линию резервы ОКХ, а на их место переброшены свежие дивизии из Европы. За время, которое понадобится на проведение указанных мероприятий, высвободились бы пехотные дивизии, ведущие бои в Прибалтике, в

Белоруссии, в Молдавии и на Западной Украине, а Верховное командование могло бы определиться с целями и планами на второй «такт» кампании.

И опять — внимание! На середину июля немцы еще не знают, что они будут делать за линией Западная Двина — Днепр. В тексте плана «Барбаросса», как мы уже указывали, этот этап войны не рассматривается; присутствует лишь указание, что «решение должно быть принято позже». «Позже» наступило — но командные инстанции продолжают молчать.

Здесь руководство вермахта во второй раз совершило ошибку, допущенную при планировании операции «Рот» (завершающая фаза Французской кампании) — оно посчитало, что война уже выиграна, и дальнейшие действия представляют собой прочесывание территории на предмет уничтожения разрозненных сил противника. Вспомним, однако, что и во Франции немцы столкнулись с тем, что противник сумел организовать новую линию обороны, прорвать которую «с наскока» не удалось.

Во всяком случае, вместо обоснованной и запланированной паузы развернулась серия сражений, центральным из которых, несомненно, является Смоленское. Начавшись 10 июля, оно продолжалось по 10 сентября и определило ход и исход всей операции «Барбаросса». В рамках кампании Смоленская битва должна рассматриваться как генеральное сражение, от исхода которого зависела судьба всей войны. Если немцы выигрывали ее быстро (к началу августа), перед ними действительно вновь оказывалась «пустота», столь благоприятная для наступления танковых соединений. Проигрыш означал остановку половины всех сил вермахта, что немедленно приводило к заметному ухудшению позиции обеих фланговых группировок й масштабному кризису на всем протяжении фронта. В Текущей Реальности немцы выиграли операцию, но медленно и с большими потерями. В результате группа армий «Центр» потеряла возможность вести осмысленные наступательные действия — перед ней уже была готова и занята войсками следующая линия обороны, не уступавшая предыдущей[64].

Это оставляло шансы обеим сторонам.

III

Определив направление главного удара противника, советское командование предпринимает отчаянные усилия для того, чтобы создать прочный фронт если не по Березине, то по Днепру. В районе Смоленска и западнее развертывались пять новых армий — 22‑я, 19‑я, 16‑я, 20‑я, 21‑я, а также остатки 13‑й и 4‑й армий (всего в первом эшелоне 24 дивизии, еще несколько соединений подошли позднее). В тылу, за Десной, формировалась резервная группа в составе 24‑й и 28‑й армий — 19 дивизий. В первом приближении этих сил было достаточно, чтобы закрыть дыру на Березине и с боями отойти к Смоленску, где занять устойчивую оборону.

Цели вермахта менее понятны. 2‑я и 3‑я танковые группы в составе 28 дивизий (из которых 9 танковых и 6 моторизованных) собирались наступать на восьмисоткилометровом фронте в общем направлении на восток — что, очевидно, предопределяло очаговый характер сражения. В известной фразе Браухича «основным является не овладение пространством, а уничтожение сил русских»[65] уже лежит отрицание оперативного маневра. Не будет преувеличением сказать, что немецкие войска не столько начали сражение, сколько были втянуты в него инерцией движения на восток. Операция началась 10 июля и развивалась на трех изолированных оперативных направлениях — Великолукском, Смоленском и Рогачевском.

Советское руководство проиграло первый этап борьбы и не строило больших иллюзий относительно исхода второго. Пока немецкие танковые группы оставались на ходу, противопоставить им было нечего. Но руководство Генштаба уже в начале июля прекрасно отдавало себе отчет в том, что немцы неожиданно для себя уяснили лишь к концу этого месяца: всю Россию, даже всю Европейскую Россию танки на гусеницах не пройдут. Моторесурс кончится раньше.

Это создавало шансы для советской стороны — тем более что взаимодействие между танковыми группами и полевыми армиями оставляло желать лучшего. Кроме того, одни танковые группы были мало пригодны для долговременного удержания территории, а именно эту задачу им пришлось бы решать в случае оперативного кризиса под Смоленском.

Здесь необходимо сказать, что современная военная литература скептически относится к стратегическому таланту советских полководцев, особенно когда речь идет о 1941 и 1942 годах. Однако если это вполне применимо к руководству Западного фронта, то, как мы уже видели, командование Юго — Западного фронта очевидных ошибок не совершало. Вопрос с командованием Северо — Западного фронта мы пока оставим в стороне.

Однако уже 22 июня, как мы отмечали выше, принимается значимое решение о перебазировании промышленности на восток. В последующие дни Генштаб, действуя в сложнейшей обстановке полного развала связи и управления, организует внятную «рокировку» сил на центральный участок фронта и намечает резервные «позиции сопротивления» по линиям Нарва — Луга и Нелидово — Брянск.

К середине июля стало ясно, что немецкое наступление утратило единую руководящую линию и идет по трем расходящимся направлениям — на Ленинград, Москву и Киев. Это создавало предпосылки к стратегической изоляции немецких групп армий, дроблению их сил и — в перспективе — к остановке продвижения вглубь советской территории. Заметим здесь, что и Ф. Гальдер отмечает в своем дневнике возникшую на Восточном фронте «тенденцию к позиционности».