Вредина для мажора - Алекс Коваль

И-и-и нет, не забыла.

— Угу.

— Свою кофту забыла?

— Угу, — не говорить же, что Макс меня буквально силой пересадили из машины парня, с которым я собиралась на свидание и где моя кофта и осталась, в свою машину.

— Хорошо отдохнули?

— Угу, — бурчу, заладив как попугай, и делаю большой глоток чая, обжигаясь и закашлявшись.

— Черт! — машу ладошкой на язык. — Ауч.

— Осторожней, Летт, чай горячий.

— Угу.

— Угукать не устала? — посмеивается мама, и я-таки поднимаю на нее свой взгляд.

— Давай мы папе пока говорить не будем? — морщу нос, делая щенячьи глазки, боясь даже представить, как он может отреагировать. Нет, конечно, Сима он, кажется, любит, крестный сын все-таки. Но все же я-то дочь родная! А у пап обычно бывают определенные “пунктики”, когда у их дочурок появляются мальчики. И… к тому же это всего вечер. Один вечер и еще ничего не ясно.

— Виолетта…

— И тете Лии! — выпаливаю, перебивая, — и дядь Артему тоже.

— В общем, мне сделать вид, что я ослепла и оглохла и у меня на глазах не развиваются отношения, которых мы с вашего рождения ждали, да?

— Да ничего у нас пока не развивается, — говорю осторожно, стащив с тарелки пончик. Сладкий, с вареной сгущенкой. М-м-м-м, такие обалденные умеет только папа делать.

— Виолетта…

— Мама, правда. Это… первый день. Мы только начали идти в эту сторону , и я не хочу, чтобы вы все делали из этого что-то грандиозное, — заканчиваю тихо, продолжая попивать чай. Маленькими глотками, наученная горьким опытом.

— Малышка, — тепло улыбается мама и, поднимаясь с места, обходит стол, обнимает меня за плечи и прижимает к себе. — Как скажешь, — целует в щечку, а я таю от таких любимых родных объятий. — Хорошо, я буду молчать, пока вы с Максом сами не решите всем сообщить.

— Спасибо, мам, — подскакиваю на ноги, обнимая родную женщину. Утыкаюсь носом в мамино плечо и закрываю глаза. Блаженство. Как же хорошо, приятно и уютно. А главное, в сердце столько неописуемого восторга и безграничного счастья, что улыбку с лица катастрофически сложно стереть.

— Ответь мне только на один вопрос, — немного погодя слышу шепот в районе макушки. — Только честно.

— Эм… ладно.

— Малышка, ты… у тебя есть какие-то чувства к Максу? Это ведь не потому, что мы с Лией так жаждали ваших отношений, да? — взгляд мамы становится встревоженным. — Потому что, если это нам в угоду…

— Ма-а-ам! — тяну и краснею. Нет, у нас всегда были предельно честные и доверительные отношения, но не привыкла я обсуждать свою личную жизнь или говорить с ней о мальчиках. Да и откровенно говоря, до сегодняшнего дня говорить-то было не о чем. — Ты же знаешь меня. И Макса знаешь. Его так вообще тяжело заставить что-то делать в угоду кому бы то ни было, — говорю и тихонько посмеиваюсь, а перед глазами любимая наглая мордашка с небесно-голубыми глазами и горячими губами, растрепанной светлой шевелюрой и красивыми, аристократическими чертами лица.

Любимая мордашка.

Да, именно так! Любимая.

Не знаю, в какой момент моя детская влюбленность переросла в настоящее чувство. Обжигающее и испепеляющее, заставляющее бурлить кровь в венах и бешено нестись сердце. И совершенно не вовремя приходит на ум, что несмотря на то, каким будет итог наших отношений, я хочу, чтобы Макс был первым. Во всем первым.

— Люблю, — говорю, нарушая установившуюся вновь тишину. — И похоже, уже давно, — признаюсь, полагая, что отвечаю признанием на все вопросы сразу.

Трепетный восторг на лице мамы и взгляд, полный понимания — это не объяснить словами. Но одно я поняла совершенно точно: они, похоже, и правда все очень долго ждали этого. И теперь стало вдвойне страшнее, зная, как предки умеют раздуть из мухи слона. Это же будет… бум! Если вдруг узнает четверо из четырех.

— Молчим, — повторяю, вскидывая пальчик и заглядывая в мамины глаза. — Никому ни слова, муль, ты обещала!

Мама смеется, закатывает глаза и, как в детстве, изображает “рот на замок”, уверенно выкидывая ключик.

Ну, вот и отлично!

На кухне мы с мамой просидели чуть ли не полночи, впоследствии переместились на широкий диван в гостиную и завалились под плед, болтая, вспоминая забавные истории из детства и просто разговаривая по душам.

В наше время, с нашим ритмом жизни такие вечера –большая редкость. От того они и ценнее и важнее для меня в сотни тысяч раз. В такие моменты ты понимаешь, как неумолимо быстро летит время. Как стареют родители, и как с каждым годом на тебе появляется все больше забот и обязанностей и остается все меньше времени вот так праздно просиживать вечера за разговорами.

Поэтому расходиться не хотелось совершенно, но в третьем часу ночи мама спохватилась, вспомнив про ранний подъем, и мы разбрелись каждая в свою комнату.

Она вот сейчас залезет папе под бочок, а я… эх, где мой Сим и почему он молчит?

И только закрыв дверь своей спальни, я поняла, что у меня же еще днем сел мобильный. Дуры-ы-ында!

Нашарив рукой в рюкзаке телефон, я залетела с ногами на кровать и включила гаджет в зарядку. Ужасно долгие пара минут, пока мобильник включался, а я теребила края длинной кофты парня в нетерпении. И мне честно стало очень стыдно, когда я увидела с десяток пропущенных звонков от Макса. И чуть больше сообщений. Таких, которые вызывали невольную улыбку и заставляли бабочек в животе трепетать:

“Я соскучился, вредина” — первое сообщение пришло через десять минут после нашего с ним расставания.

“Мелкая, неужели ты уже уснула?” — еще десять минут, и пробежавшие своими лапками по спине огро-о-омные мурашки, я даже нервно заерзала на кровати.

“Я сейчас начинаю всерьез волноваться, Виолетта!” — это уже через полчаса.

“Не думал, что ты так быстро обо мне забудешь. Я задет до глубины души, мелкая!” — в сопровождении с плачущим смайликом.

“Или, может, у тебя нет зарядки для телефона?”

И следом:

“Принести?”

Тут уже я начала искренне в голос хохотать, но вовремя опомнилась, взглянув на часы. Еще не хватало разбудить родителей. Удобней устроилась в ворохе подушек, подтягивая к себе коленки, и пролистнула непрочитанные сообщения дальше. А там… еще примерно с десяток забавных подобных СМС, сопровождаемых грозными смайликами с рожками. А самое последнее пришло всего десять минут назад и заставило сердце сделать крышесносный кульбит, рухнув в пятки:

“Если ты мне не ответишь, клянусь, залезу через балкон, мелкая!”

Пять минут назад:

“И останусь у тебя ночевать”

Две минуты:

“А утром