Вредина для мажора - Алекс Коваль

— Зачем полез, чтобы потом смеяться над моей неопытностью? — дергаюсь, по-своему воспринимая его слова. И, упирая ладони в грудь, пытаюсь вырваться, но Макс не отпускает. Смотрит на меня, а глаза его смеются, и он только сильнее прижимает меня к себе.

— Виолетта…

— Пусти меня, Стельмах! — пытаюсь вырваться, что есть сил, пыхтя, как бешеный ежик, но все мои потуги рушатся от его очередного поцелуя. Снова легкого и мимолетного. Больше похожего на попытку заткнуть мне рот и отвлечь.

— Ты просто невероятная, мелкая, слышишь? — шепчет мне в губы Макс, перехватывая запястье, удерживая меня от очередного толчка в его плечо. — Я свихнусь, наверное, с тобой и твоей фантастической невинностью, но мы все сделаем правильно, поняла? Не хочу торопиться, Летт… только не с тобой, вредина.

— Ч-ч-что? — вздыхаю растерянно, перестав брыкаться. О чем он? Какую связь может иметь поцелуй и правильность?

Но мне не дают долго размышлять на эту тему.

Макс напирает, заставляя отступить. Впечатывает меня спиной в каменную стену забора. Подхватывает на руки, заставляя обвить ногами его бедра, и целует в подбородок. Затем под “удар” попадает один уголок губ, и я слышу его довольное урчание кота. Дальше поцелуй заслужил другой уголок моих приоткрытых губ, нос, щечка и… наконец-то я снова чувствую его губы на своих губах.

Один вдох полной грудью, и я тону.

Он целует меня, только на этот раз настойчиво, уверенно, захватывая мой рот под свой безоговорочный контроль. Напирает языком, с невероятно волнующим полустоном-полурыком заставляя открыться ему и проникая внутрь. Момент, когда его язык касается моего, будоражит до самых кончиков волос и прошибает до искр в глазах. Мои руки вцепились в его шею и волосы, сжимают пальцами, уверена, до боли, но это безумие захватывает и накрывает с головой так, что я полностью теряю контроль над своим телом. А уж про разум и подавно молчу!

Думала ли я, что поцелуи могут быть так приятны? Что ощущение чужого языка в твоем рту, который хозяйничает, ласкает, дразнит, могут так заводить? А одно на двоих сбившееся дыхание так волновать каждые, самые потаенные уголки души?

Рука Макса сильнее сжимает мою попу, и парень устраивает игры языков, действуя так уверенно и напористо, что все мое неумение тонет в его невозмутимости.

Легкие горят, а в теле появляется новое и ранее не известное мне ноющее чувство пустоты. Скручиваясь, словно по спирали, опускаясь в низ живота, оно буквально требует продолжения. И я… я чувствую, что не я одна заведена до предела.

Запускаю пальчики под его футболку, ощущая идеальный пресс под своей ладошкой, и Макс со стоном чуть отстраняется:

— Летт, не все сразу…

Его дыхание обжигает, а близость опьяняет.

Мне мало. Очень мало! Я слишком-слишком долго этого ждала, и поцелуй оказался в тысячи раз круче, чем я вообще могла себе вообразить. Думаю, тут многое зависит и от партнера, и кто бы знал, как я счастлива, что первый в моей жизни поцелуй случился с ним. С парнем, в которого я уже бесконечно долго влюблена. Пожалуй, после такого я даже могу понять, почему девушки вешаются на него пачками.

— Мелкая и вредная Летта.

— Самовлюбленный зазнайка Сим, — шепчу ему в тон и улыбаюсь на его тихий грудной смех. Тая в его сильных руках и с наслаждением впитывая знакомый с детства запах. Его запах. И сама, первая, совершенно невероятно осмелев, тянусь к нему за поцелуем.

— А ты жадная, — смеется мне в губы парень.

— Требую еще один мастер-класс, — напираю, обжигаясь от соприкосновения так и манящих меня губ.

Абсолютно потеряв счет времени, мы переместились в машину Сима и просидели там почти до полуночи. Болтая, смеясь, слушая тихую музыку по радио и, конечно же, обнимаясь и перемежая все это тягучими, сладкими, как мед, поцелуями. В общем, вели себя так, будто оба с цепи сорвались. Губы опухли и уже болят, а мы все еще не в силах отлепиться друг от друга.

Расставаться с Максом не хотелось совершенно, но родители уже могли начать волноваться моему такому долгому отсутствию. Да и выключенный телефон тоже не есть хорошо. Поэтому скрепя сердце я заставила себя вылезти из уютного, нагретого печкой салона авто Макса и под пристальным взглядом голубых глаз направиться домой.

Дверь я открывала, как мышка, в надежде, что удастся проскочить незамеченной. На губах бесстыжая улыбка, а ноги все еще не хотели держать. Чувство счастья, радости просто не помещались в сердце. И мне невероятно сильно хотелось просто закрыться в своей комнате и, упав на кровать, бесцельно пялиться в потолок, вспоминая этот потрясающий вечер.

Но… моим мечтам было сбыться не суждено.

Притворяя за собой дверь, я уже собиралась пробраться к лестнице, как свет в гостиной зажегся. Я подпрыгнула на месте от неожиданности и воровато оглянулась. В дверях, привалившись плечом к дверному косяку, стояла мама. В шелковом домашнем халатике и с довольной улыбкой на губах, сложив руки на груди.

У-у-упс, Виолетта.

Сейчас начнется допрос с пристрастием.

— Это ведь машина Макса, да? Стоит у нашего дома уже три часа точно, — кивает в сторону окна, ма, постреливая своими глазами. — Ты была с ним? Вы… — замолкает ма, заламывая бровь и явно ожидая моего ответа.

Ну, и мне ничего не остается, кроме как покраснеть до самых кончиков ушей, прикусить губу и потупить взгляд, кивнув.

— Угу.

Думаю, мои живописно растрепанные волосы, его кофта на мне, сидящая как платье, и припухшие, красные от долгих поцелуев губы и так ей обо всем рассказали.

В общем — мы попали.

Глава 28. Летта

Мама, все еще улыбаясь, усадила меня за стол, налила крепкого горячего чая и пододвинула ко мне тарелку с румяными, жирненькими, сочными и аппетитно пахнущими пончиками. От одного вида которых у меня рот наполнился слюной, а желудок жалобно скрипнул, требуя проглотить пару-тройку, не меньше.

— М-м-м, это папа? — принюхиваюсь к выпечке, улыбаясь. — И где он, кстати?

Мама кивает и присаживается напротив.

— Сегодня кое-как его с кухни выгнала. В него опять вселился безумный повар, — смеется ма. — Он уже спит, не дождался твоего возвращения, — говорит и ставит локти на стол, сжимая в изящных длинных пальцах чашку с ромашковым чаем. На безымянном пальчике поблескивают два кольца: обручальное и помолвочное, и я снова, невольно залюбовавшись камушком в золотой огранке, чуть выпала из реальности. А в голове мысль: может, она уже забыла, откуда я и с кем я там была?

— Замерзла? —