Вредина для мажора - Алекс Коваль

мое сердце бьется все быстрее. — Та, с которой ничего не будет и быть не может! Так зачем?! — упрямлюсь, припоминая те самые обидные слова, которые однажды услышала от него.

— Затем, что без тебя не могу, ясно? — рычит парень.

— Тогда почему снова отталкиваешь?!

Макс молчит. Взгляд потух, и когда наконец-то тишину в салоне нарушает его голос, сначала даже кажется, будто мне послышалось:

— Я боюсь, Летт, — так тихо и слабо прозвучал его голос.

— Что?

— Я не хочу сделать тебе больно, мелкая. Я не понимаю, правда, что это. Я… — запинается на полуслове Макс. Замолкает и словно борется сам с собой. Отворачивается и откидывает голову на подголовник. — Я не понимаю, что мне делать и как себя вести. Я влип, Летт. Но я до ужаса боюсь испортить все. Боюсь, что, связавшись со мной, ты сделаешь неправильный выбор. Я за тебя боюсь, мелкая, понимаешь?

Я молчу. Боюсь даже вздохнуть, чтобы не выдать своего присутствия. Руки, ноги словно онемели и не хотят двигаться. А в голове осталась звенящая пустота.

Что? Что он имеет в виду?

— П-п-почему ты… боишься? — решаюсь спросить. — Почему решаешь за меня?

— Потому что я мужчина, Летта, и меня с детства учили брать ответственность на себя.

— Выходит, ты просто боишься ответственности, Макс, — ухмыляюсь, разочарованно качая головой, и дергаю ручку двери, пулей выскакивая из машины.

— Выходит, что так, — слышу за спиной.

— Определись, что ты хочешь от меня, Макс! Дружбу или… или нет, — говорю и громко хлопаю дверью. Направляюсь в сторону ворот нашего дома.

Зябко. И не пойму, это меня изнутри морозит, или на улице ощутимо похолодало. Меня буквально колотит, а в груди разрастается дыра. Черная и бескрайняя.

Дурацкий день! Дурацкий вечер! И он… дурак!

Я обнимаю себя за плечи, втягивая шею и натягивая рукава кофты до самых кончиков пальчиков, и уже почти вошла на территорию, как неожиданно за спиной слышу хлопок двери. И мне даже поворачиваться не надо, чтобы понять, что это вышел из своей машины Сим.

— Виолетта! — разрезает тишину ночной улицы голос парня, а я сбиваюсь с ритма, чуть не запнувшись о собственные ноги. Душа трусливо сжалась.

До слуха доносятся шаги. Тяжелые, торопливые, стремительные и приближающиеся. И в тот момент, когда я, решившись, хочу рвануть, сбегая, закончить уже этот вечер, спрятавшись в родительском доме, сильные руки парня безапелляционно хватают за плечи, и вздохнуть не успеваю, как прижимают к себе.

Так волнительно и горячо.

Сжимают так сильно, словно он боится, что я исчезну. Растворюсь. А я, похоже, и правда на грани. Тону в ощущениях и робею от волнения, в котором заходится сердце.

Я закрыла глаза и прикусила губу, чтобы не выдать всхлип или стон. Как это чертовски хорошо и приятно! Так тепло и надежно в его уверенных руках, обнимающих за плечи.

— Что ты делаешь? — шепчу севшим от волнения голосом. — Зачем? — начинаю и замолкаю, не договорив. Губы Макса касаются моей макушки, и парень полной грудью вдыхает, прошептав:

— Кажется… схожу с ума, — шепчет Сим. — И я совершенно точно не хочу с тобой дружить, Летт, — говорит тихо и хрипло, разгоняя гигантские мурашки по рукам. Ноги ватные и подкашиваются, но я нахожу в себе силы повернуться в его объятиях и посмотреть в темные-темные синие в ночи глаза Сима:

— А что ты хочешь? — вопрос, ответ на который я и хочу, и боюсь услышать.

Оказавшись рядом с ним, я снова ощущаю себя Дюймовочкой. Он почти на две головы выше, и мне приходится запрокидывать голову.

Макс обхватывает ладонями мое лицо, красное от смущения и волнения, трепетно проводит большим пальцем по губам, и я, не выдержав, опускаю взгляд на его губы.

— Поцеловать тебя хочу… вредина, — он смотрит на мои губы, как на оазис в пустыне, словно я его единственный шанс утолить жажду.

Прошло пару часов с момента того поцелуя на даче его друзей. Детского, наивного, первого в моей жизни поцелуя. Но я до сих пор помню вкус его губ. Их мягкость и жар его дыхания. И я просто невыносимо хочу прикоснуться к ним снова, но… боюсь. Теперь боюсь.

И в этот раз все зависит от него.

Я укладываю свои ладошки поверх его широких ладоней у меня на щеках и закрываю глаза.

Страшно.

Секунды превращаются в вечность томительного ожидания. Я не вижу, но чувствую, как Макс наклоняется. Встаю на носочки, оказавшись вжата в его сильное тело. Он одной рукой обхватывает за затылок, путаясь моих в длинных распущенных волосах, а второй прижимает к себе за талию. Уверенно, не давая возможности сбежать или хотя бы отстраниться.

Все ближе и ближе.

Я уже чувствую его дыхание на своих губах. Падаю в омут новых, невероятно ярких, сбивающих с ног ощущений близости парня. Того, о котором столько лет могла только мечтать. Того, от которого потеряла голову так давно, что уже и не припомнить. И я, кажется, сейчас умру. От разрыва сердца, которое отплясывает сумасшедшие танцы в груди.

— Я бежал от этого два года назад, мелкая, — шепчет Макс мне в губы, остановившись в считанных миллиметрах. — И бежал сегодня на даче…

— Но?

— Но больше не хочу, — говорит Сим и… целует.

Накрывает своими губами мои. Умопомрачительно нежно и сладко, словно крадет дыхание, а не срывает поцелуй.

Я забыла, как дышать. Внутри просыпается впервые в жизни такое сильное, даже невыносимое вязкое и ноющее чувство желания, которое вместе с кровью разливается по венам. В животе вспорхнули драконы, не меньше, и все буквально скручивается узлом. Абсолютно неопытная в вопросах поцелуев, а про секс вообще молчу, я в первый момент теряюсь. Я жаждала этого поцелуя, но смутилась. От того, как это близко, интимно и пугающе. Ощущать его губы, впившееся в мои. Его руки, что отпускаются ниже и укладываются на попу. Меня попросту сшибает напор Макса, который, однако, не торопится продолжать, выдает мученический стон, отстраняясь и упираясь лбом в мой лоб. Глаза парня закрыты, и он тяжело дышит, а я вспыхиваю, как уголек, когда неожиданно ощущаю, как его… кхм… достоинство в джинсах упирается мне в живот. Что? И это сделала я?

— Ты ведь не целовалась раньше, да, вредина. Я… первый, — не спрашивает, а констатирует Сим. Он смотрит на меня из-под своих необычайно густых для парня ресниц таким взглядом, что в горле встает ком. Взглядом, который способен воспламенить с одного щелчка. А мои щеки начинают пылать пуще прежнего, а еще злость на него выползает из глубины захмелевшего от его