Круглый год с литературой. Квартал четвёртый - Геннадий Красухин

Что ж. Может быть, я и несправедлив к этому писателю, скончавшемуся 21 октября 1937 года. Попробовал было читать его рассказы. Не пошло!

Увы, точная дата рождения Лидии Дмитриевны Зиновьевой-Аннибал неизвестна. Знают только, что родилась она в 1866 году. Знают, что в ней текла кровь Ганнибала, прадеда Пушкина. Что она вышла замуж за своего домашнего учителя Константина Семёновича Шварсалона, что под его влиянием сблизилась с народниками, заинтересовалась социализмом. Родила трёх детей.

Но потом вместе со всеми детьми бежала от мужа за границу, и в Риме в 1893 году встретила Вячеслава Иванова.

Женатому Иванову удалось получить развод, а Лидии Дмитриевне муж развода не давал долго. Несмотря на то, что у неё от Иванова родилась дочь. Но в конце концов, всё утряслось.

В круглом выступе петербургского дома 25 на Таврической Иванов с женой организовали знаменитый салон «На башне», где побывали, кажется, все известные писатели того времени.

Лидия Дмитриевна дебютировала дважды. Под фамилией Шварсалон в 1899 году в «Северном вестнике» с этюдом «Неизбежное зло». За подписью Зиновьева-Аннибал – драмой «Кольца» (1904). Продолжала писать стихи и пьесы, но прославилась как прозаик. Её сборник рассказов «Трагический зверинец» ценила Цветаева. Он оказал влияние на Хлебникова, написавшего «Зверинец» и на Елену Гуро, создавшую «Небесные верблюжата».

Писала статьи и рецензии, посвящённые книгам или творчеству Андре Жида, Г. Джеймса, Ф. Сологуба, А. Ремизова, где мечтала о «дерзком реализме», который поможет «с бережной медлительностью, всё забывая, читать и перечитывать книгу, который подхватит читателя волною тончайшего, как кружевная пена, и меткого, как имманентная правда жизни, искусства».

Написала повесть «Тридцать три урода», получившую далеко не однозначную оценку. Критика окрестила её «лесбийской», потому что в центре две героини – актриса Вера и её юная возлюбленная, которую она обращает в свою веру. Тираж повести поначалу был арестован. Но когда арест был снят, критик А. Амфитеатров назвал её рисунком из анатомического атласа.

Умерла неожиданно и скоропостижно от скарлатины 17 октября 1907 года.

Вскоре после её смерти Вяч. Иванов написал 42 сонета (столько лет прожила Лидия Дмитриевна) и 12 канцон (столько лет они прожили вместе).

«Того, что она могла дать русской литературе, мы вообразить не можем», – писал о ней Блок.

Но её стихи не подтверждают такой высокой оценки:

Червлённый щит тонул – не утопал,В струях калился золотого рая…И канул… Там, у заревого края,В купели неугасной свет вскипал.В синь бледную и в празелень опалИз глуби камня так горит, играя.Ночь стала – без теней. Не умирая,В восточный горн огонь закатный пал.Не движет свет. Дома, без протяженья, —И бдительны, и слепы. Ночь – как день.Но не межует граней чётко тень.Река хранит чудес отображенье.Ей расточить огонь чудесный – лень…Намёки здесь – и там лишь достиженья.

Стихотворение называется «Белая ночь», и содержание соответствует своему названию. Но сказать, что оно хорошо, – трудно.

Правда, Блок сказал ту фразу по поводу сборника «Трагический зверинец» (1907), увидевший свет уже после смерти Зиновьевой-Аннибал. Это он оказал большое влияние на футуристов.

Собственно, Алексей Демьянович Иллический известен не столько своей единственной книжкой стихов «Опыты в антологическом роде» (1827), сколько тем, что он был лицейским товарищем Пушкина, его другом.

Любопытно, что в лицее Илличевский, прекрасно учившийся, некоторыми преподавателями считался выше Пушкина по стихотворным опусам, которые лицеисты представляли на уроках по элоквенции. Первое юношеское стихотворение Пушкина «Песня» было исправлено и закончено Илличевским. В лицее Илличевский писал в разных жанрах, в том числе басни, эпиграммы. Рисовал карикатуры.

Вяземский точно определил характер поэтических упражнений Илличевского в послании к нему:

Пред Фебом ты зажёг огарок,А не огромную свечу;Но разноцветен он и ярокИ нашей музе по плечу.

Кажется, Илличевский и сам смирился с тем, что предсказанное ему некоторыми лицейскими преподавателями и лицеистами будущность большого поэта, не сбылась. Тем не менее, не оставлял стихотворчества, писал, как и Пушкин, стихи к лицейской годовщине – послание к лицеистам. Такое, например (1826):

Друзья! Опять нас вместе свёлВ лицейский круг сей день заветный.Не видели, как год прошёл, —Мелькает время неприметно!Но что нам до него? ОноКоснуться братских уз не смеет,И дружба наша, как вино,Тем больше крепнет, чем стареет.

(Не эти ли стихи дали толчок к рождению известных пушкинских: «Минувших лет угасшее веселье / Мне тяжело, как смутное похмелье. / Но, как вино – печаль минувших дней / В моей душе чем старее, тем сильней»? Вполне возможно, что Пушкин переработал строчки Илличевского. Но какой невероятной мощью отличается эта переработка!)

Умер Илличевский в тот же год, что и Пушкин, только почти на девять месяцев позже – 17 октября 1837 года. Получается, что он пробыл на этом свете на два с небольшим года больше, чем его гениальный товарищ: родился Илличевский 11 марта 1798 года.

Её литературный салон, располагавшийся в парижском отеле Сагонь на улице Турнелль, № 36, посещали такие знаменитости (их звали «турнелльскими птицами»), как Расин, Фонтенель, Ларошфуко, Шарль де Сент-Эвремон, аббат Скаррон, Жан-Батист Люли, Лафонтен, Филипп II Орлеанский, Антуан Годо, Антуан Гомбо, герцог Сен-Симон, граф Рабютен, Жюль де Клерамбо, аббат Шатонеф, Христиан Гюйгенс, Франсуа Буаробер, Шарль Перро, Николя Буало, сын знаменитой мемуаристки маркизы де Севиньи Шарль и другие не менее именитые и прославленные.

Она поощрила молодого Мольера, который своего «Тартюфа» прочитал впервые в её салоне, а её саму вывел в «Мизантропе» в образе Селимены. За год до смерти она познакомилась с десятилетним мальчиком по имени Аруэ. Его начитанность поразила её. В своём завещании она оставила для него 2000 франков на покупку книг. Мальчику суждено было стать философом и писателем под именем Вольтер.

Она была умна и остроумна. К её слову прислушивались. Её мнением дорожили.

В литературе она осталась своими письмами к маркизу де Севинье, изданными отдельной книгой через сорок пять лет после её смерти (она умерла 17 октября 1705 года). Кроме того, ей приписывается роман «Месть кокетки» (1659). И очень похоже, что именно она его и написала, ибо в нём раскрывается жизнь куртизанки, такой, какой и жила она, Нинон де Ланкло (родилась 10 ноября 1615 года), отстаивая свою независимость, физическую и умственную.

Нинон рано лишилась родителей, но получила большое наследство, которым сумела хорошо распорядиться, получая ежегодную ренту в 10000 ливров.

Она часто меняла любовников, среди которых был великий полководец, кузен короля Конде, внучатый племянник адмирала Гаспара Колиньи герцог Шатильонский, Франсуа де Ларошфуко. Но были и вовсе не прославленные, а просто понравившиеся Нинон мужчины. (Впрочем, и прославленные были понравившиеся: тех, кто ей не нравился, она до себя не допускала!) Изящная, красивая, богатая, умная, она всегда находилась в центре окружающих её поклонников, но любовник у неё был всегда один, и когда она с ним решала расстаться, она честно говорила ему об этом, выбирая другого. Многие её бывшие любовники оставались её друзьями и даже, как свидетельствовал Сен-Симон, добивались чести остаться у неё в друзьях.

Она не была расчетливой, легко расставалась с деньгами и не гонялась за их приобретением. От своих любовников она деньги не брала никогда, только разрешала дарить ей цветы. Кардинал Ришелье, как вспоминает об этом граф де Шавеньяк, предложил Нинон 50 тысяч франков за ночь с ней, на что она ответила, что «отдаётся, но не продаётся».

Некий её любовник, враждовавший с кардиналом Мазарини, вынужден был отправиться в изгнанье. Уезжая из Парижа он отдал на сохранение 20 тысяч экю другу, настоятелю монастыря. Ещё 20 тысяч он отдал Нинон. Вернувшись, он услышал от друга-настоятеля, что тот не знает ни о каких его деньгах. К куртизанке Нинон он обращаться не стал. Она его нашла сама и отдала его деньги со словами, что он потерял место в её сердце, но не в её памяти.

Очень одарённая, знающая языки, играющая на лютне и клавесине, она славилась своим остроумием настолько, что даже король нередко интересовался: что сказала по поводу такого-то события Нинон де Ланкло.