Гобелен - Кайли Фицпатрик

Внезапно я почувствовала холод. Туча закрыла солнце, хотя все остальное небо оставалось безоблачным. Я не могла поверить, что Гарольд Годвинсон мог произнести такие слова в беседе с герцогом Нормандии. Я посмотрела на монаха, чтобы проверить, не шутит ли он. Но нет, он говорил серьезно.

Одерикус невидящим взглядом смотрел на резной камень скамейки, продолжая рассказывать свою историю. Руками он обхватил голову с выбритой тонзурой. Он поведал, как долго молчал Вильгельм, когда Гарольд сформулировал свои условия — после смерти короля Гарольд поможет герцогу Нормандии получить корону, но он сам и его братья сохранят свои земли и титулы. Вильгельм должен будет использовать влияние Рима, чтобы церковь не захватила слишком много и ее власть не стала выше власти семьи Годвинсонов. Наконец он взглянул на монаха и спросил, чему тот хранит верность — своей норманнской крови, законам своего Бога или королю, — ведь то, что ему предстоит услышать, заставит его нарушить верность кому-то из них. Одерикус ответил, что римская церковь есть наместник Бога на земле ионе первую очередь склоняет голову перед ее законами. Гарольда его слова удовлетворили, и он сказал, что Рим хочет иметь христианского короля, а не ребенка, в чьих жилах течет кровь тех, кто почитает фальшивых богов.

Голос Одерикуса дрожал, когда он рассказывал о планах Гарольда. Вильгельм найдет убийцу, ведь норманны славятся этим умением. Убийца должен будет убрать сестру Гарольда Эдиту сразу после того, как король испустит последний вздох, и в панике и суматохе, которая последует за этим, Эдгар Этелинг не сможет стать королем.

Я ахнула, и мои рука вцепились в камень скамейки, на которой мы сидели. Это не может быть правдой! Голова монаха опустилась еще ниже, а я не могла его утешить, словно окаменела. Еще я опасалась, что нас могут увидеть и это вызовет любопытство — ведь мы прятались в фиговой роще, — и побледнела от страха. Я сказала об этом монаху, стараясь смягчить смысл своих слов и чувствуя, как страшная боль терзает душу. Однако Одерикус сказал, что еще не закончил, и мои руки прижались к животу, хотели защитить его от зла.

И Одерикус рассказал, как два предателя скрепили свое соглашение. Вильгельм предложил дать клятву над чем-нибудь священным. Он принес шкатулку, которую, по его словам, подарил ему отец, герцог Роберт, когда отправился в паломничество в Иерусалим. Шкатулка была даром святого римского императора, но изначально принадлежала королю Дании Кнуду. В шкатулке, по словам Одерикуса, лежит поэма, написанная датскими рунами, буквы сделаны из золота и крошечных самоцветов лучшими мастерами тех земель. На крышке шкатулки вырезано восходящее солнце, сияющее от рубинов и янтаря. С двух сторон шкатулку украшает христианское распятие из золота и серебра.

Монах сказал, что шкатулку, где хранятся мощи святого Августина, оставили ему. Вильгельм попросил Одерикуса благословить ее и подготовить для клятвы, которую они дадут после обеда. Однако вместо этого Одерикус вытащил кости, хранившиеся в шкатулке, и спрятал их в своем плаще, чтобы ни один человек, коснувшийся инкрустированной самоцветами крышки, не смог принести священной клятвы.

После церемонии Вильгельм вернул шкатулку в часовню, но в ней не было костей, которые вынул Одерикус. Поэтому перед тем, как покинуть замок, Одерикус попросил разрешения еще раз взять шкатулку в руки, чтобы получить благословение для их путешествия домой, рассчитывая, что сумеет положить кости наместо. Но, вернувшись в свою комнату в замке, он обнаружил, что служанка, приводившая в порядок его одежду, вытряхнула плащ в окно, чтобы избавиться от дорожной пыли. Если она и заметила кости в складках плаща, то, скорее всего, решила, что это остатки трапезы, сохраненные для какого-то неизвестного ритуала.

В этот момент Одерикус поднял голову и посмотрел мне в глаза, и я спросила, как он поступил. Мне ужасно хотелось узнать, как он выпутался из столь трудного положения. Опустив глаза, Одерикус ответил, что он взял шкатулку, а Вильгельму сообщил, что ее украли. Вильгельм пришел в ярость и завопил, что его двор полон воров-викингов, которые хватают все, что блестит, и что это у них в крови.

Тогда я спросила: а разве в жилах самого герцога Вильгельма не течет кровь викингов? Однако монах не услышал меня, с головой погрузившись в воспоминания.

Завершив историю, Одерикус поведал о том, как прятал шкатулку среди своих пожитков, никому не доверяя их во время обратного путешествия. О том, как из-за ее веса седельная сумка не выдержала и упала на землю. Он снова посмотрел мне в глаза. Я поняла, что он хочет, чтобы я помогла ему защитить королеву, даже если сама подвергнусь опасности. Я сказала, что буду наблюдать и слушать, поскольку ничего другого сделать не смогу.

Пергамент, который подарил мне монах, я использую для записей, а остальные куски спрятала в яме под очагом вместе с перьями и исписанными листами, завернув в кожаный футляр и связав шелковой лентой, чтобы сырость и насекомые не могли до них добраться.

На следующий день я поздно пришла в комнату в башне. Не успев войти, я услышала голоса. Я заглянула в замочную скважину и увидела, что Одерикус что-то говорит королеве, но не сумела разобрать слов. Он стоял ко мне спиной, но я могла видеть лицо королевы. Она слушала Одерикуса очень внимательного у нее не было уверенности, можно ли ему доверять. Потом королева сказала, что теперь уверена — Гарольд не будет поддерживать Эдгара Этелинга в качестве будущего короля и что она поняла, почему ее брат, вернувшись из Нормандии, сразу же потребовал аудиенции у Эдуарда. Позднее король рассказал ей, что Гарольд попросил для себя крупное владение в Восточном Уэссексе, которое было недавно отобрано у церкви. Его жажда власти и богатства стала еще сильнее. Опасалась ли королева за свою жизнь? По миледи этого не было видно. По-видимому, Одерикус не все ей рассказал.

Я стояла на месте, не в силах пошевелиться, понимая, что этот разговор не предназначен для моих ушей. То, о чем королева сказала монаху, я уже отчасти слыхала и раньше. Королева надеялась, что ее поддержит Алдита, эрлы Эдвин и Моркар встанут на ее сторону и не будут заключать союз с Гарольдом. Алдита не любит нового мужа, который отрубил голову королю Грифиду. Ей пришлось хоронить обезглавленное тело любимого. Казалось, у Алдиты кроткий нрав, но ее матерью была леди Годива, которая протестовала против высоких налогов мужа, разъезжая обнаженной по улицам Ковентри. Смуглые бритты из Уэльса ждали, что выйдет из брака Алдиты, своей бывшей королевы, и Гарольда Годвинсона. Ветер с запада приносил слухи о том, что Уэльс скорбит о своей украденной королеве не меньше, чем об убитом короле, и это могло помочь Эдите заключить с ними союз. Я начала понимать, почему жена Гарольда дружит с его сестрой — ведь обе женщины были заинтересованы в том, кто именно наденет корону, и у обеих имелись союзники в приграничных королевствах.

На севере шотландский король Малкольм, друг Тостига, считает, что только будущий король-сакс способен объединить острова королевства. Это позволит ему мирно править Шотландией. Шотландцы и валлийцы верят, что лишь потомки великого короля Альфреда достойны унаследовать его корону. Я и сама так считаю. Наш остров населен многими племенами, но, с тех пор как ушли римские солдаты, лишь западные короли саксов сумели добиться единства. Джон вместе с другими солдатами часто пересекает границу. Он говорит, что даже в нынешние мирные времена совершенно ясно — лишь общая армия способна защитить наши берега от вторжения. Мы слышали, что Харальд Хардраад[33], последний из северных королей-воинов, точит топор в ожидании смерти короля Эдуарда. На континенте полно претендентов, мечтающих занять трон Эдуарда. Они ждут его смерти, поистине как стервятники. Не случайно, что викинги делают на запястьях татуировки этой птицы.

Сквозь дверную щелку я видела, как погрузившийся в глубокие размышления Одерикус подошел к западному окну, как и тогда, когда беседовал со мной. Он долго молча стоял у окна, и я подумала, что он молится. Затем он обернулся к королеве, я увидела его лицо. Оно внезапно помолодело, как и в тот вечер в королевском зале, когда он не сводил с нее глаз. Я слушала, хотя мои руки и ноги занемели. Эдита сделала монаха своим исповедником. Взамен на его откровенность она тоже доверила ему опасные сведения. Королева рассказала, что ее братья, эрлы Гирт и Леофвин, чьи земельные владения находятся совсем рядом с Вестминстером, почти наверняка поддержат Гарольда. Но если она сумеет заключить союз с Моркаром и Эдвином в Мерсии, то у нее будет поддержка севера, от графства Тостига в Нортумбрии, вплоть до Шотландии, если к ним присоединится Малкольм. Она рассказала Одерикусу, что встречалась с женой Тостига Юдит из Фландрии и с женщиной из шотландской аристократии — кузиной Эдгара Этелинга. У королевы много друзей среди придворных дам и принцесс, которые делят постель и тайны с могущественными мужчинами, и теперь я припоминаю множество случаев, когда мне доводилось вышивать платья для приезжих леди, навещавших королеву.