Сокровища Рождественского монастыря - Ольга Баскова

Положив телефон на кресло, он сел на диван, довольно потирая руки. Тип таких женщин, как Вика, был ему хорошо знаком, и он их терпеть не мог. Максим считал, что в женщине должна быть гордость, строптивость, и тогда ее хотелось постоянно завоевывать. Подобные Вике, обычно растворялись в браке, в своем муже, и ради него были готовы на все.

Мужчина не сомневался: его будущая жена ни в чем ему не откажет. Он может врать сколько душе угодно, и она всему будет верить. Вот почему идея отобрать антикварные вещи не казалась ему несбыточной. Для начала нужно прикинуться нежным и любящим. А когда он поправит материальное положение и выиграет огромную сумму, сразу же подаст на развод и женится на Аглае.

Вот это женщина! Он знал ее уже несколько лет, изменял с ней первой жене – и постоянно жаждал встречи. Максим не понимал, почему его родители ее терпеть не могли, считали развратницей и охотницей за деньгами. Если бы не такое отношение, он женился бы на Аглае после развода с Машей.

Ну почему, почему жизнь постоянно ставит ему какие-то препятствия?

Мужчина встал, достал из бара бутылку коньяка и плеснул себе в стакан. После двух порций темно-янтарного напитка настроение улучшилось, и он подумал, что, в принципе, ничего такого не случится, если он подождет, пока осуществятся его сокровенные желания.

Глава 39. СССР. Ленинград. 1942 г

Елена плотнее закуталась в шубу и подошла к окну. По заснеженной дороге медленно двигались люди с санками. Одни везли дрова, другие – завернутые в одеяло и простыни трупы. Их было много, очень много, а сил у людей оставалось все меньше и меньше, и не каждый был способен вынести усопшего родственника на улицу и уложить в санки.

Каждое утро, выходя за водой, Елена натыкалась на новые тела, брошенные в подъезде, как ненужный хлам, и ей уже не становилось не по себе, как раньше. Ближе к вечеру в подъезд заходили мрачные мужчины и загружали трупами грузовик. Елена, как и ее соседи, тупо отмечала про себя, что в первой квартире осталась только пожилая женщина, Анна Филипповна, все остальные перекочевали в грузовик, во второй умерла ее подруга Люся (надо же, пару дней назад она еще была жива – здорова и они вместе ходили на реку), в третьей …

Впрочем, это уже не имело никакого значения. Елена оторвалась от окна и, держась за стенку и боясь упасть от слабости, подошла к зеркалу. В нем отразилась женщина неопределенного возраста, которой можно было дать и тридцать, и шестьдесят, закутанная в пуховый платок, в огромной отцовской шубе, с бледным лицом и черными кругами под глазами.

Внешность Елену не беспокоила. Она прекрасно знала, что ее состарили голод и холод, и, окажись она в другой обстановке, за неделю пришла бы в норму. Женщину угнетало другое: война отобрала у нее близких: мать, отца, мужа, брата. И осознание полного одиночества влекло за собой полное безразличие к жизни. Зачем ей огромная квартира, антикварные вещи, коллекционированием которых увлекался ее отец, в конце концов, зачем ей эта жизнь?

Женщина добралась до кровати, легла на скомканные простыни, укуталась одеялом и закрыла глаза в ожидании смерти. Звонок в дверь вернул ее к жизни. Сначала она не хотела открывать, но потом, неизвестно почему, заставила себя встать и поплелась к двери. Не поинтересовавшись, кто и зачем пожаловал (какая, в конце концов, разница!), Елена открыла и удивленно заморгала: перед ней стоял хорошо одетый и довольно упитанный мужчина. По его розовым лоснящимся щекам было видно, что уж он – то не голодал и в ближайшее время не собирался в мир иной.

– Кто вы и что вам нужно? – прошептали ее синие губы, и незнакомый господин, отстранив женщину, бесцеремонно зашел в квартиру.

– Конечно, я могу представиться, но вам мои имя и фамилия ничего не скажут, – пояснил он, оглядываясь по сторонам. – Вы одна?

Она усмехнулась:

– А с кем мне быть? На этом свете я одна.

Мужчина наклонил голову.

– Ну, ну, не нужно так печально… Я принес вам хорошие новости. Вас интересует пять килограммов хлеба, столько же сахара и ящик тушенки?

Елена от удивления раскрыла глаза.

– Что вы сказали?

В блокадном Ленинграде его слова можно было воспринять как издевательство.

– ВЫ шутите?

Незнакомец покачал головой:

– Нет, что вы. Я имею возможность помогать людям продуктами, я директор магазина Смольнинского пищеторга. Кроме хлеба и мяса, могу предложить шоколад и крупы. Как вам такое предложение?