Даркнет: Война Голливуда против цифровой революции - Дж. Ласика

Для меня этот эпизод стал прекрасной возможностью поставить вопрос: должен ли закон о защите авторских прав разрешать это? Должны ли подобные действия, согласно DMCA, считаться криминальными? Или творческое, высокотехнологичное общество и законодатели должны объединиться и попытаться стимулировать развитие этого нового образа действий?»

Создатели законов об авторских правах думали о потребителях. Но что происходит, когда публика начинает не только потреблять медиа-контент, но и создавать его? Когда мы используем отрывки и цитаты, заново создаем медиа-контент и обмениваемся им в новой культуре взаимодействия, закон и наша цифровая жизнь расходятся из-за ускорения технологического отрыва.

В прошлом году одним из самых популярных видео в Интернете был политический мультфильм «Эта страна», в котором вышучивались кандидаты в президенты Джордж У. Буш и Джон Керри. Эту flash-анимацию скачали более 10 миллионов людей, она была показана на нескольких сетевых и кабельных каналах. Создатели мультфильма, братья Грег и Эван Спириделис, использовали в качестве саундтрека классическую мелодию Вуди Гатри 1949 года «This Land Is Your Land». Музыкальный издатель The Richmond Organization, которому принадлежат авторские права на эту работу, грозит предъявить братьям иск, если не будет прекращен публичный показ фильма. (Подобные нападки на свободу слова, вероятно, напугали бы Гатри.) Угроза была отозвана после того, как детективы EFF выяснили, что песня уже стала общественным достоянием.

«В прежние времена о нарушении закона об авторском праве беспокоился Дэн Рэзер[55], а не среднестатистический Джо, – говорит Джонатан Зиттрейн, один из основателей гарвардского Беркмановского центра Интернета и общества [Berkman Center for Internet & Society]. – Произошли изменения: Интернет дал нам возможность стать издателями. Теперь культура копирайта столкнулась с культурой демократических медиа».[7-4]

Конгресс полагал, что обновил копирайтное законодательство, внеся в 1974 году большие изменения в закон. В новом законе говорилось о добросовестном использовании, которое позволяет обществу использовать охраняемые авторским правом материалы без специального разрешения, например с целью комментария, критики или пародии. Но уже через несколько лет возникли новые интересы, касающиеся записи цифровых аудиокассет, архитектуры чипов, спутникового вещания, персональных компьютеров и компьютерных сетей. Наступила цифровая эра. В 1985 году Конгресс обратился в свое Управление технологических оценок [Office of Technology Assessment] с просьбой изучить эти вопросы. Более чем через год слушаний, изучения свидетельств, исторического анализа и независимых исследований двухпартийный центр выпустил трехсотстраничный отчет «Права на интеллектуальную собственность в век электроники и информации».

«Чем глубже мы копали, тем больше убеждались, что применение копирайта в отношении цифровых медиа затруднительно. Он вообще не работает, – рассказывает мне один из авторов отчета, Роб Кост.[7-5] – Копирайт должен был защищать авторство в любой форме, и все же все эти служащие звукозаписывающей индустрии, компьютерной индустрии и киноиндустрии входили в зал заседаний с намерением запретить или строго контролировать эти новые формы цифрового самовыражения».

Кост вспоминает, как сотрудники управления провели мысленный эксперимент: «Это было в 1986 году, когда Интернет еще был Arpanet. Мы сказали: предположим, это сеть, по которой я могу передать симфонию Моцарта двум своим друзьям, и каждый из этих двух друзей раз в пятнадцать минут передавал бы эту симфонию двум свои друзьям. Простые вычисления показывают, что в этом случае уже через восемь часов копия симфонии будет у всех людей в мире.[7-6] Как вы будете с этим бороться?»

В заключении отчета управления было сказано, что с точки зрения возможности правоприменения и логичности закона поддержка традиционного копирайта в цифровую эпоху в дальнейшем невозможна. В Конгрессе отчет не вызвал особого интереса. Кроме того, он подвергся публичным нападкам со стороны индустрии звукозаписи и компьютерных гигантов вроде IBM.

Кост, позже ставший советником по праву в Prodigy (сейчас он занимается бизнесом в Нью-Йорке), похоже, был заметно разочарован тем, что Конгресс издал в 1990 году множество законов, противоречивших объективным рекомендациям, данным в отчете: «Дело в том, что законы покупаются и оплачиваются спонсорами кандидатов в Конгресс. Ничего похожего на честные, ориентированные на общественный интерес исследования. Все сводится к вопросу: какой лоббист сможет мне помочь?»

К середине 1990-х стало понятно, из-за чего так нервничали развлекательные компании. Музыкальная индустрия, голливудские студии и издательства видели в Интернете главную угрозу своим моделям распространения товара. Возможность неограниченного копирования плюс распространение по всему миру за бесценок означали, что люди могут скопировать с диска музыку, фильм или книгу и осушить потоки дохода. Поэтому на Капитолийский холм обрушился легион лоббистов. В 1998 году, после нескольких месяцев активных переговоров и «выкручивания рук» всеми заинтересованными сторонами (но не обществом!), Конгресс ввел имеющее наибольшие последствия дополнение к закону о защите авторских прав.[7-7]

DMCA, главный федеральный закон, управляющий онлайновым использованием контента, пошел гораздо дальше, чем предшествовавшие ему меры. Он эффективно превратил программный код в закон, объявив вне закона любую попытку обойти защиту от копирования электронного медиа-контента. Если вы это сделаете, попадете в тюрьму или на вас подаст в суд правообладатель.

По новому слову цифрового протекционизма закон о защите авторских прав запрещает не только копирование, но и полный доступ к купленным продуктам, таким как DVD, CD, электронная книга или программное обеспечение.[7-8] Владельцы контента получили эксклюзивное право контролировать свои материалы посредством кода при поддержке федерального закона.

Вместе с новым законом Голливуд получил тот конец истории, который ему был нужен: герметичный купол законов над своими товарами.

Когда президент Клинтон подписал DMCA в 1998 году[7-9], законодатели думали, что им удалось выработать компромисс, который положит конец кипящей вражде между всеми партиями в войне за копирайт, сохранив традиционные права общества, такие как добросовестное использование. «Когда говоришь с людьми из Конгресса, видно, что никто из них не ожидал, что меры по предотвращению обмана помешают добросовестному использованию, – говорит Джо Краус из DigitalConsumer.org.[7-10] – И все же суд говорит: жаль, но DMCA бьет добросовестное использование, и, если вы взломаете защиту от копирования на цифровом носителе, вы автоматически становитесь преступником».

DMCA не просто стряхнул пыль с копирайта и обновил его, сделав пригодным для цифрового века, – он в корне видоизменил существовавшую веками договоренность об авторских правах, согласно которой создатели и публика имеют примерно равные права. Как сказал об этом один обозреватель: «Критические ограничения и исключения закона об авторском праве противостоят воровству, заложенному в самой структуре медиа».[7-11]

Новым тревожным знаком является то, что закон избрал партнером государства технологии. Раньше мы могли играться с продуктом, за который заплатили, дома – сейчас же это невозможно. Раньше преподаватели, журналисты, исследователи и критики могли положиться на добросовестное использование, чтобы получить доступ к произведениям культуры, – теперь это не так.[7-12]

В Christian Science Monitor так описали новую реальность запретительной культуры: «Возможно, уже через несколько лет американец не сможет скопировать с диска песню, посмотреть самолично записанный DVD дома у друга и хранить копию телешоу дольше одного дня».[7-13]

Уже сейчас зрители не могут пропустить трейлеры на некоторых DVD и вынуждены терпеть пять минут рекламы. Мы не можем переместить в свой MP3-плейер музыку с некоторых дисков, содержащих защиту от копирования. Публике пришлось принять «системы доверия» [trusted systems], которые не допускают незаконного использования медиа-контента и создают вселенную «платы-за-просмотр». По правилам этой новой системы свободы, которыми мы так долго наслаждались (возможность показать статью другу, резервное копирование файлов, сохранение материала для последующего использования), становятся незаконными, если имеют место в онлайне без разрешения владельца авторских прав. Как если бы вам пришлось обращаться за разрешением каждый раз, когда вы хотите почитать книгу, стоящую на вашей полке.

«Спор идет о том, сможет ли индустрия контента использовать подкрепленные силой закона технологии для контроля над тем, что вы делаете с принадлежащим вам контентом, – говорит президент группы общественного интереса Public Knowledge Гиджи Сон. – Когда вы покупаете DVD или электронную книгу, владелец контента может постановить, как вы будете ее использовать. (Одной из первых электронных книг был учебник, срок действия которого истек в конце семестра, и его стало невозможно прочесть, поэтому студентам не удалось его перепродать.[7-14]) До сегодняшнего дня в индустрии контента никогда не существовало постпродажного контроля. Вас пытаются убедить, что все дело в пиратстве и пиринговых сетях, но пиратства это почти не касается».