Почему Мангышлак - Алексей Борисович Рачунь

На перекрестке 1 навигатор приказал нам следовать прямо, по направлению к сору Кендерли.

– Э, алё, Герасим, ты чё, в Туркмению нас ведешь? – Привыкнув разговаривать с Оксаной спросил я. Наверное я хотел сказать: «Алё, Гараж», а получилось «Герасим».

Мы переглянулись. Герасим. Имя навигатора родилось само собой и подходило ему как никакое другое. Во-первых, мужик. Надежный такой, бесчувственный мужичара, в противовес истеричной и сволочноватой Оксане. Во-вторых, молчит. Прямо как герой Тургенева. В-третьих – гармин же. Так в нашем экипаже появился Герасим.

Через километр Герасим писком распорядился повернуть налево. Затем еще раз. И мы увидели Клыки Босжиры с классического ракурса. До них было еще километра три, а они уже были монументальны. Солнце отскакивало от зенита, как мяч от штанги, и скатывалось за трибуну стадиона Мангышлак, в голове у меня зазвучал марш Блантера. Ура, наши победили! Вся наша команда, включая запасного, джокера Герасима, сделала это.

Явление края

Прибыли мы к параболе вовремя. Заходящее за цирк правой (а теперь левой) столовой горы солнце окрашивало клыки Босжиры в кроваво-алый, именно тот, неизменно всех восторгающий цвет.

Перед клыками была стихийная стоянка для автотранспорта – просто ровная, без сюрпризов площадка. Сейчас на ней стояли два внедорожника и легковушка «хёндэ» с замятыми порогами. Видно было, что путешествие сюда далось ей нелегко, однако она его выдержала с честью. Пермяков уже не было. Они шли дальше по маршруту, подгоняемые жестким своим хронометражем.

Экипаж «хёндэ» – два молодых казаха и казашка стояли на брошенном прямо в пыль ковре и пили вино из пакета. Девушка была в туфлях на каблуках, а парни в ушитых штанах с подворотами. Из открытого их багажника торчала 19-литровая офисная бутыль с водой с нахлобученной ручной помпой. Молодцы, подготовились.

Мы на правах завоевателей (всё же подобрались к Босжире и с тылу, и с фронта) проигнорировали стоянку и заехали прямо в цирк, под самые клыки. Здесь поверхность была не такой идеальной, какой казалась сверху. Меловая площадка была вся изъедена руслами потоков, стекавших мощными струями в дождливый сезон со склонов цирка. Пришлось преодолеть и еще один участок со «стеклами». Что это такое, для нас так и осталось загадкой. Драконье стекло – подвел черту под спорами сын. И добавил, что очередную свою дочь назовет Дейенерис-в-Босжире-рожденная.

Снизу парабола выглядела впечатляюще, монументально, даже несколько подавляюще. Однако после открывающихся сверху просторов, их ажурной привольной росписи по нескончаемому холсту пустыни цирк этот и клыки давили и приземляли. Мы походили по осыпным склонам – деснам клыков, подивились на их чудовищную обнаженную мощь и как-то вдруг ощутили, что в общем-то все. Босжира наш!

В программе у нас была ночевка, и в принципе место здесь подыскать было несложно. Не смущало даже то, что с этого цирка ночью в долину неминуемо ломанет сильный ветер. Это просто неизбежно при остывании воздуха.

Вот только воздух остывать никак не хотел. Хотя солнце и садилось за гору, но тень была неубедительной, а воздух не свежел. В пик жары, в зените, сегодня было плюс 48 по Цельсию. Сейчас было 40, и это все равно было невыносимо.

Мы решили перекусить и переждать час. Если за час температура спадет до 36, до температуры тела, окей, будем ночевать – такое мы вынесли постановление.

Пока мы возились с горелкой, кипятили чай, резали бутерброды, на этой жаре мы дико устали. Представив, в какое пекло превратились бы за секунды наши палатки, установи мы их, мы избавились от остатков оптимизма.

Даже горячий чай – верное средство в пустыне – не ободрил нас. Минул час. Температура была 38 градусов. Что ж, не судьба, значит, нам увидеть млечный путь сквозь параболу Босжиры. Точнее, не в этот раз.

Дорогу до городка строителей я одолел и без Герасима, до того наелозился за сегодня по окрестностям. Как заправский степняк, я и секунды не думал ни на одной из развилок, интуитивно сворачивая на нужную дорогу. Вот уже и перекресток-1, позади остались и повороты на Босжиру, и не менее привлекательный Кендерли-сор с таинственными вершинами Четырех Братьев.

Пока-пока. До новых встреч.

Вот и перекресток-2. И ты не скучай, шляпная долина. Кирпичная подпорная стенка на красном осыпном склоне. Будем рады с тобой увидеться вновь, дорога с менгирами на горной круче.

Явление решения

И вот мы стоим на развилке, на дороге, выводящей из степных закоулищ на ровный, будто на макете, грейдер до Бекет-Аты, скальной мечети на Устюрте, самой сокровенной здешней святыне.

Бекет-Ата – самый почитаемый казахами-адаевцами святой. В Медине Магомет, в Мангистау Бекет, – гласит местная поговорка.

Святой этот прославился не только чудесами и даром исцеления. Живший в не столь глубоко отстоящем от нас прошлом, в XVIII веке, он известен и подвижничеством на ниве просвещения, чем в немалой степени повлиял на рост самосознания адаевцев.

Известен он и как архитектор, его авторство приписывают четырем каменным мечетям, в том числе и этой, подземной, на Устюрте, ставшей местом его упокоения. Его мудрые решения, выносимые при спорах и распрях, почитались выше закона, выше решения гражданского судьи.

Помогал Бекет-Ата всем, вне зависимости от возраста, расы, пола, вероисповедания. Святость его была такова, что чудодейственная его сила весьма крепка и до сей поры. Считается что любой истинно верующий, не знающий сомнения, посетив могилу Бекет-Аты и обратившись с краткой молитвой: «Бекет-Ата, помоги», обязательно укрепится и дела его поправятся.

Посещение мечети Бекет-Ата было нами запланировано, но график наш уже не оставлял времени на нее.

Можно было поехать туда сейчас, переночевать вместе с паломниками, с утра осмотреть достопримечательности и уйти с утра по степи прямиком на Бейнеу. Я слышал, есть такая дорога. Однако мне подумалось вот о чем.

Мы лишь гости на этой безгранично прекрасной земле. Она очень щедра к нам и одаривает нас добротой, теплом и самыми лучшими угощениями. Но у любой хозяйки, каким бы гостеприимным ни было ее жилище, есть в нем такие уголки, куда деликатный гость без приглашения не будет соваться и сам.

К Бекет-Ате едут люди со всего Казахстана. Для них он истинный святой, герой и даже больше, чем герой. Для них он смысл, опора и вера. Скрепа, безо всякого опошления смысла этого слова. Их беды и радости, надежды и чаяния пропитаны самым искренним, самым чистым мыслеустремлением к Великому Святому.

А кто мы? Мы туристы. Мы можем быть церемониально вежливыми, доброжелательными, но мы будем там чужими.

И одно дело приехать ясным днем, смешаться с