Отборная невеста кн. 1 - Илона Волынская

козней фальшивых Редон, показав всем настоящую. — она подхватила меня под руку. — Можете звать меня Анаис, дорогая Ливви.

Мы направились в вожделенный зал.

В спину мне неслись завистливые вздохи.

Глава 25. С герцогессой на балу

— Полагаете, будет скандал?

— Полагаю, Лерро в бешенстве… Больше полутора часа продержать в приемной на ногах — откровенное оскорбление!

— Тише…

Парочка шепчущихся придворных согнулась в поклонах, приветствуя герцогессу.

Наша процессия величественно проплыла мимо.

— Видели? Дочка регента только сейчас появилась… Не иначе как знала.

— Выходит, унизить Лерро — их задумка?

— Все-то у них выходит… — тихонько проворчала герцогесса. — Если бы у нас с папенькой так легко все выходило — горя б не знали.

— Простите? — я сделала вид, что не расслышала.

— Я спросила, как вам королевский дворец? — светски улыбнулась герцогесса Анаис.

— Трудно сказать. Я ведь ничего толком и не видела, кроме… — я многозначительно помолчала, напоминая о нашей встрече. — Общей спальни и семи соседок.

Толпа раздавалась перед нами. Кто-то кланялся, кто-то лишь принужденно улыбался, звонко цокающий когтями по паркету гончак удостоился десятка неодобрительных взглядов. Доля неодобрения, особенно от пожилых сьер, досталось самой герцогессе, но в основном глядели подобострастно, и торопились убраться с дороги, пропуская к возвышающемуся в конце зала трону.

— Восемь сьёретт в одной комнате? — приподняла брови герцогесса.

— Ах, сложно поверить! — подхватила разряженная девица.

— Если сьёретта не верит мне на слово, то вот мои доказательства.

Посреди зала локоть к локтю, стояли мои соседки, все, кроме сбежавшей долговязой. Во главе с Камиллой Дезирон… в платье цвета блеклой розы. Да что там — в красном она была, неярком, но несомненно красном платье! И не выглядела в нем шлюхой. Хотя и феей не была тоже, уж скорее — королевой-воительницей. Ну или строгой старостой в девичьем пансионе.

— В той комнатке… где мы встретились в первый раз… — процедила герцогесса, перехватывая цепочку гончака так, будто хотела натравить его на Камиллу. — Вы вот это называли «проявить самостоятельность», сьёретта Оливия?

— А что? Очень даже самостоятельное красное платье. — кивнула я, с несколько завистливым одобрения оглядывая Камиллу. Умеют же некоторые сьёретты…

— Это же графиня Дезирон! — ахнула разряженная девица. — Уж не хотите ли вы сказать, что живете в одной комнате с дочерью казненного изменника! — и воззрилась в вырез Камиллы так, будто измена покойного графа Дезирон состояла именно в том, что у его дочери такая грудь.

Грудь и впрямь была хороша. Не то, чтоб очень уж открытая — сьёретты в свите герцогессы… скажем так, полнее открывали себя свету. Но вот сама грудь… Мужчины почему-то называют такую аппетитной, и глаза у них становятся под стать кухонному сравнению. Масляными.

Устремленные со всех сторон взгляды Камилла и встречала — грудью. И совершеннейшей невозмутимостью.

Соседки за спиной Камиллы нервничали. Горные баронессы, в пышных, как белые облака, блузах и неизменных клетчатых юбках, оглаживали пояса, будто рассчитывали найти там рукоять меча. Малена покусывала губу, Амелька неловко перетаптывалась, а Маргарита едва заметно, по полшажочка, отступила, пытаясь сделать вид, что она тут сама по себе, а не с этой неблагонадежной компанией. На лице самой Камиллы не дрогнул и мускул, только быстрый вдох и расправленные до сведенных лопаток плечи показали, что она слышит оскорбление. От вздоха грудь колыхнулась. От расправленных плеч тоже… расправилась.

Все окрестные сьеры скосили взгляды в вырез Камиллы. Хоть годовой запас масла собирай!

— Монсьер распорядитель дворца! — негромко позвала герцогесса.

Толпа моментально раздалась в сторону, как стайка речной рыбешки перед хищной щукозубкой. Немолодой господин, одетый со скучным шиком выбившегося в высшие слои чиновника, что-то снисходительно вещавший юной сьере, подавился вином. Заметался на месте — выглядело это занятно: верхняя часть его тела дергалась туда-сюда, словно пытаясь сбежать от собственной нижней половинки. Наконец сунул даме свой бокал и отвешивая на ходу подобострастные поклоны, двинулся навстречу:

— Весь к вашим услугам, сьёретта герцогесса, весь ваш!

— Монсьер, что вы себе позволяете — зачем вы мне, еще и весь? — брезгливо оттопырила губку герцогесса.

— Сьер Арно! Сьёретта герцогесса желает знать: как так вышло, что дочери верных подданных короны вынуждены жить рядом с… с… одной из Дезирон? — выскочила вперед разряженная и покосилась на дочь герцога-регента, словно проверяя — правильно ли все сказала? Одобряют ли?

Анаис молчала в задумчивости: не одобряя, но и не осуждая.

— Мои глубочайшие извинения, сьёретта герцогесса. — почтенный монсьер прижал холеные ладони к груди. — Клянусь, я ничего не знал! Не предполагал даже! Это всё моя супруга! Молода! Неопытна! Простите… глуповата! Чего ждать от женщины!

— Действительно… — меланхолично согласилась Анаис. — Чего от нас ждать?

Дворцовый сьер завертелся на месте, как потерявший свой хвост пес… и выдернул из-за спины сьеру-распорядительницу отбора. Навис над ней, как чащобный медвежуть над заблудившимся грибником:

— Сьёретта герцогесса недовольна!

— Я вижу. — не отрывая глаз от зажатого меж ладонями бокала, прошелестела юная распорядительница.

— Вам была оказана такая милость не для того, чтоб вы допускали на отбор всяких… всяких…

— Графинь. — не удержалась я.

— Да! — выпалил почтенный сьер Арно и тут же спохватился. — То есть, нет! То есть, неблагонадежных! Замешанных…

— У графини Дезирон именное королевское приглашение. — продолжая изучать бокал, отозвалась распорядительница.

— Но вам следовало думать, моя дорогая!

— Никоим образом. Как вы неоднократно напоминали, монсьер супруг мой, мне следует всего лишь делать, что велено. — не повышая голоса и не поднимая глаз сообщила распорядительница.

Воооот как… Я посмотрела на так и замершего в полупоклоне почтенного сьера, и поняла, что недавняя неприязнь к распорядительнице, конечно, не пропала… но слегка поутихла.

Арно метнул на жену зверский взгляд и снова принялся кланяться, как заведенный:

— Простите, сьёретта герцогесса, тысяча… нет, миллион извинений за беспокойство! Я сейчас же, немедленно, распоряжусь, чтобы… чтобы…

— Чтобы — что, монсьер? Чтобы мне предоставили отдельные покои? — вздернула бровь Камилла.

Распорядитель замер с открытым ртом, видно, только сейчас сообразив, что изгнать из дворца гостью с именным приглашением он никак не может. Амелька за спиной у Камиллы откровенно захихикала:

— Глядишь, так и другим-прочим изменять понравится!

— Навряд ли вам, сьёретта, понравится остаться без головы. Как это случилось с отцом графини Дезирон. — все также меланхолично напомнила герцогесса.

— Ее тоже надо было казнить! — тихонько, но так, чтоб услышали все, пробормотала разряженная девица. — Герцог-регент проявил излишнее милосердие, помиловав дочь изменников! — она снова поглядела на грудь Камиллы, так что сомнений в главном преступлении графини Дезирон не осталось вовсе никаких.

— Казнит и милует король. — с достоинством сказала Камилла.

Герцогесса хмыкнула:

— Могу предложить вам, дорогая Оливия, перебраться во дворец нашей семьи. Обещаю комфорт