Молчание пирамид - Сергей Алексеев

После того как жемчуг попал в руки к Власову, сам Сумароков бесследно исчез. В село Полый Яр, где он жил и где располагались сейчас закрытые реставрационные мастерские, не возвращался, у родственников не объявлялся, и у оперативников, естественно, сразу же возникло подозрение, не причастен ли владелец камнерзки к этой внезапной пропаже? Увидел рюкзак с перлами и не справился с алчностью — оформление заказа и передача драгоценностей была один на один. А потом испугался и сообщил в ФСБ, чтоб следы замести…

Власова взяли в оперативную разработку, провели негласный обыск в его мастерской, в машине и гараже, запланировали при удобном случае проникнуть в квартиру, но неожиданно пришла информация, что несколько часов назад Алхимик позвонил своей двоюродной сестре, которая жила в Полом Яру, попросил сходить к нему домой и полить цветы, поскольку он сейчас находится в Мурманске и вернется только дней через пять. После проверки установили, что такой звонок на самом деле был, однако звонил Сумароков по сотовому телефону из Забавинска. То есть никуда он не уезжал, а затаился где-то, и не исключено, что присматривает теперь за камнерезной мастерской со своим жемчугом и отслеживает всех туда входящих и выходящих. Иначе-то зачем ему вся эта конспирация?

Никто такого оборота не ожидал, оперативники притихли и затаились, а Хлопец тем временем рыскал по району и дотошно пытал народ, у каких родственников спрятался реставратор Сумароков!

Все это рассказал назначенный помощником сотрудник ФСБ с неблагозвучной фамилией Плюхач, два дня торчавший в аэропорту в ожидании опаздывающего Самохина. И таким образом неожиданно и сразу, будто в ледяную воду, окунул его в работу над новой темой.

Ничего подобного прежде фаворит себе не позволял, исправно и в срок выполнял поручения Принцессы, и хотя чувствовалась некоторая зависть и желание приподнять собственную значимость в «Бур вод строе», он все-таки подчеркивал свое невмешательство, мол, мы люди заштатные, у нас свои радости. Его следовало остановить немедленно и любым мирным способом. Проще бы нажаловаться Принцессе, способной в один миг приструнить генерала, однако Леди Ди уже омолаживалась в Германии, о чем тот прекрасно знал, и оставалось выкручиваться своими силами.

Или доложить Липовому.

Более всего в этом случае обескураживала неожиданная и непривычная смелость Хлопца, который раньше без ведома Дианы Васильевны и шагу боялся ступить и, если проявлял инициативу, то обычно на бытовом уровне, например, забраться на чердак и пострелять птичек из своей двустволки. Поэтому еще по дороге из аэропорта в Забавинск Самохин определил несколько возможных причин отъявленной храбрости фаворита: застарелая месть за дочку-шейхиню (грубо вмешаться, чтоб потом несостоявшийся зять завалил ответственную тему) или выполнение некоего поручения Принцессы, которая могла подстраховаться и пристегнуть к нему своего помощника. А потом, если он, Самохин, получил от адмирала особое задание, то неизвестно, нет ли и у Скрябинской какой-нибудь специфической миссии? Несмотря на внешнюю грубость и прямоту, Липовой считался не только разведчиком высшего класса, но еще и прекрасным организатором и великим знатоком всевозможных игр, интриг, провокаций, манипуляций и прочих шпионских технологий. Кто знает, а вдруг, как и Самохина, он поочередно пригласил к себе Леди Ди и Хлопца и перед каждым поставил свою задачу? Или, к примеру, дал задание Скрябинской, а она, тоже искушенная в этих делах, повела свою игру и поручила генералу «возмущать пространство» в Забавинске?

Они и не такое вытворяют, когда разыгрывают многоходовые комбинации…

На тот период, пока немцы делают ей новое лицо?

Не может послушный и исполнительный служака быть смелым и независимым без веской причины!

Плюхач или догадывался о связи Самохина с адмиралом, или так оперативно мыслил, поскольку предложил устроить Хлопцу небольшую автоаварию, лишить его возможности передвижения и соответствующим образом доложить на самый верх, например, куратору в Совете Безопасности, и тем самым нейтрализовать фаворита.

Выход был простым и надежным, если еще учитывать предвзятое отношение Липового к генералу: причина была бы убедительной, и за исковерканную иномарку, можно сказать, боярский кафтан, пожертвованный адмиралом со своего плеча для реализации столь важной темы, он мог своей властью отстранить инициативного помощника от работы, по крайней мере до возвращения Принцессы.

Самохин согласился бы с помощником, но все это могло быть игрой, затеянной самим адмиралом, кроме того, он не очень-то доверял операм, которые обычно работали грубовато, а местная милиция не могла подыграть, поскольку находилась в неведении, и дошлый, прожженный чекист догадался бы, с чьей подачи он не справился с управлением. В свою очередь он сразу бы расценил это как месть Самохина, и тогда последствия стали бы непредсказуемыми: по некоторым сведениям, Леди Ди терпела Хлопца и держала возле себя исключительно из-за его связей в банковском мире, за счет которого финансировалась половина тем «Бурводстроя».

А это уже не отвергнутая дочка-шейхиня…

Плюхач не знал и знать не мог всех тонкостей отношений в группе, мыслил так, как был научен и, несмотря на простовато-молодцеватый вид, оказался человеком обидчивым.

— Ну, как знаете! — сказал он и отвернулся. — Если он найдет Алхимика, отвечать будете вы.

Штатные оперативники ФСБ придавались сотрудникам «проектного бюро» только в помощь и обязаны были выполнять их указания, когда дело касалось работы, требующей проведения спецмероприятий и операций — провести негласный обыск, установить прослушку, вытоптать объект, проверить связи. Но таким образом несколько униженные, они всякий раз стремились влезть и в саму тему, считая гражданских «детей Скрябинской» малахольными, недееспособными и некомпетентными. По этой причине часто возникали конфликты, и чтобы избегать их, одно время хотели весь «Бурводстрой» перевести в службу безопасности — за это ратовала сама Принцесса, мечтавшая получить генеральские погоны. Однако вовремя спохватились: государственная машина и так более чем наполовину состояла из агрегатов, узлов и деталей бывшего КГБ, это не считая болтов, шурупов и винтиков.

— Лучше проколи генералу все четыре колеса, — мрачно пошутил Самохин. — И запаску. А с шиномонтажом договорись, чтоб не чинили.

— Мы уже на «ты»?

— А я привык с помощниками на «ты», — парировал Сергей Николаевич. — Так легче понимать друг друга.

— Да он их сам заклеит. Остановишь его колесами!.. Это же бульдозер!