Молчание пирамид - Сергей Алексеев

Неужто Ящерь предсказал ложно? Не бывало доселе, знать обманывают. Записалась к главному начальнику, приходит на следующий день в назначенный час — не пускают! Много вас, говорят, ходит тут. Сказано отпустили, значит отпустили. Иди домой! А она возьми и скажи:

— Знаю я, вы его еще вчера ровно в два часа пополудни убили!

Тут они запереглядывались, притихли.

— Кто тебе сказал? — ласково спрашивает один. Ящеря назвать — не приведи Бог! Да и не поверят…

— Нашлись люди, сказали!

Анну хвать и в каталажку. День просидела, вечером главный начальник приходит: маленький, черненький, кудряшки дыбом — ну, соплей перешибешь мужичонка!

— Кто сказал? — спрашивает строго, а бас-то как у батюшки силуяновского.

Анна поняла, что не отступятся, заплакала, взмолилась:

— Никто не сказал, сердцем почуяла, сон дурной видела…

— А почуяла ты сердцем, кто муж твой?

— Да кто? Человек добрый, обходительный да ласковый…

— Это он с тобой ласковый. Знала ты, что он — сын жандармского полковника? Знала, что скрыл он свое происхождение, в Сибирь прибежал, в доверие советской власти втерся?

Тут Анна обомлела, слова сказать не может: никогда ничего подобного о своем Алексее Спиридоновиче не слышала…

— Могу я тебя, — говорит этот мужичонка дальше, — в лагерях сгноить, как жену врага народа. Но я добрый и отпущу тебя, коли поблагодаришь меня.

Вспомнила она о детях, что остались без пригляда, и вымолвила:

— Благодарю…

Пришла домой с мыслями тяжкими, тихая, вялая, будто воздух из нее выпустили. Обняла Ящеря и говорит:

— Ох, не знаю, Ящерка, что и подумать… К кому ты ни явишься, туда горе приходит. Уж прости, но боюсь я тебя.

— Не бойся, тетя Аня, — сказал тогда Ящерь. — Ни с кем больше горя не приключится из нашей родни, и зла от властей не будет. Дядя Алексей — жертва заложная, чтоб никого более не трогали.

Промолчала она. Достала холстину и принялась шить сразу две сумы. А Ящерь посмотрел и спрашивает:

— Что это ты шьешь?

— По миру вас пущу, христарадничать. Мне-то кто подаст, а ребятишкам еще подают.

— Не надо побираться, тетка Анна. И так проживем.

— Как же мы теперь проживем без Алексея-то Спиридоновича? Кто нас кормить-поить будет? Нам ни пенсии не полагается, ни пособия, и на работу теперь не возьмут. Только по миру с сумой и остается…

— Сума мне пригодится еще, — вдруг заявил Ящерь и забрал у нее суму. — Придет время, с ней и буду ходить. А ты поезжай-ка в Силуяновку. Там сразу за поскотиной, что к реке выходит, порушенный амбар стоит. Пойди ночью, чтобы не видел никто, подними половицы в том амбаре и копай у левого переднего угла.

— И что же там есть?

— Углярка там зарыта. Достань ее и возьми золотых денежек пригоршни три. А остальное не бери, закрой углярку и снова закопай.

— Да откуда же там золоту быть? — усомнилась Анна.

— Есть, тетя Аня, уж скоро сто лет, как лежит. Теперь его час пришел.

— А все-то нельзя ли взять?

— Нельзя. Потом возьмешь, когда война начнется.

— Война?!..

— Только сразу не бери, подожди три месяца, когда пролитая кровь в чувство власть приведет, — распорядился Ящерь. — А возьмешь — все сдай государству. Пусть построят самолет…

— Неужто и война будет? — ужаснулась Анна и заплакала.

Он голову ее к своей узкой груди прижал, по волосам погладил.

— Будет… Страшная будет. Половина сватьинских мужиков в Горицкий бор уйдут…

8

Засидевшийся под юбкой Принцессы Хлопец вырвался на оперативный простор Забавинска и развил бурную деятельность, хотя был послан в качестве квартирмейстера. Его штатные коллеги, приученные уважать генеральские погоны, рассказали ему о жемчуге, о странном его хозяине, тайно сводили в камнерезную мастерскую, где ее владелец по ночам дырявил перлы — в общем, раскрыли перед ним служебный секрет, ожидая помощи и некоего мудрого слова опытного чекиста, а потом заскулили от его самоуправного норова.

Фаворит не просто давал советы и рекомендации — придумывал собственные лихие операции, тут же пытался реализовать их, и оперативники едва удерживали этого тяжеловеса. Увидев гору уникальных, бесценных и хладнокровно разрушаемых сокровищ, в первую минуту после шока он приказал штатным сотрудникам немедленно остановить камнереза, мастерскую закрыть, а весь жемчуг изъять. Никто от старого и знающего оперативника подобного милицейского подхода не ожидал, и в первый момент наступила растерянность.

Когда же генералу растолковали, что нет на то никаких, даже самых малейших оснований, Хлопец продолжал махать шашкой, требуя прекратить варварство оперативным путем: натравить на камнереза налоговую службу, пожарников, санэпидстанцию, отключить энергию и воду, организовать бандитский наезд или, на худой случай, спровоцировать драку и отправить мастера под арест на десять суток. И пока он сидит, раскрутить его на какое-нибудь дело, связанное с незаконным оборотом самоцветов и драгметаллов — каждого ювелира всегда есть за что посадить.

Лишь звонок Леди Ди, строгое внушение и личный запрет приближаться к камнерезной мастерской прервали самодеятельность заштатного генерала, по крайней мере внешнюю; он перестал третировать оперативников, вроде бы занялся прямыми обязанностями — вместе с Плюхачом разработал и документально оформил прикрытие, снял квартиру для Самохина и приобрел на его имя подержанный джип «лендкрузер». Управился в один день, и оперативники уж было успокоились, но хватились наутро, а генерала и машины нет и его сотовый телефон находится вне зоны связи. Швейцар в гостинице сказал, будто в третьем часу ночи Хлопец встретился с каким-то мужчиной на автостоянке и потом куда-то уехал вместе с ним.

На всякий случай подождали до обеда, подключили местного оперуполномоченного, тот связался с милицией, и только к вечеру выяснилось, что черный джип, прежде принадлежавший директору ювелирной фабрики, видели аж в пяти населенных пунктах района, причем в разных сторонах. Человек, бывший за рулем, по описанию походил на Хлопца, говорил, что он занимается скупкой грибов и ягод, а сам ненароком расспрашивал местных жителей о родственниках человека по фамилии Сумароков.

То есть генерал отправился на розыски Алхимика — под таким прозвищем проходил у оперов владелец жемчуга…

Считалось, Сумароков еще не подозревает, что хозяин мастерской, подрядившийся добыть родовые песчинки из перлов, насмерть перепуганный рюкзаком с драгоценностями, по самой скромной оценке, эдак миллионов на пятнадцать в долларах, за которые могут просто оторвать голову, в тот же день нарушил договоренность о строгой конфиденциальности и сам сообщил в ФСБ. Прибывшие из Москвы сотрудники проводили только скрытую оперативную проверку, негласно охраняли камнерезную мастерскую, самого ее владельца Власова и лишний раз дыхнуть боялись, дабы не привлечь внимания заинтересованных лиц. Объяснить странное и грубое рвение Хлопца можно было лишь его советским прошлым: у старого чекиста все еще болело сердце за народное добро, а разум смутно воспринимал понятие частной собственности. Он мог наломать таких дров, что потом к Алхимику ни с какой стороны не подъедешь, не спросишь, как он делает лекарство от старения, и тем более не узнаешь, кто такой или что это такое — Ящер…