Гарри Поттер и Принц-полукровка (человечий перевод) - Джоан Роулинг

– Да, но ты так себя вела, что он через пять секунд догадался, чего тебе надо, и не собирался все тебе рассказывать, и вообще, Малфой сто раз мог за ним послать …

– Ну все, тихо! – гневно прикрикнула профессор Макгонаголл, когда Гермиона открыла рот, собираясь возразить. – Поттер, я ценю вашу откровенность, но мы не можем обвинить мистера Малфоя только потому, что он посещал магазин, где продавалось ожерелье. Там бывают, наверное, сотни людей…

– И я о том же… – пробормотал Рон.

– В любом случае, при таких строгих мерах безопасности ожерелье не могло попасть в школу без нашего ведома…

– Но…

– А самое главное, – выложила последний аргумент профессор Макгонаголл, – мистер Малфой не был сегодня в Хогсмеде.

Гарри разинул рот и сдулся, как воздушный шарик.

– Откуда вы знаете, профессор?

– Оттуда, что он отрабатывал мое взыскание. Малфой второй раз подряд не выполнил домашнее задание по превращениям. Поэтому спасибо, что поделились со мной своими подозрениями, Поттер, – сказала она и решительно прошла к выходу, – но сейчас мне нужно в больницу, проверить, как себя чувствует Кэтти. Доброго вам всем вечера.

Она открыла дверь кабинета. Ребятам ничего не оставалось, кроме как молча выйти.

Гарри сердился на друзей за то, что они приняли сторону Макгонаголл, и все же, когда они стали обсуждать случившееся, не мог не подключиться к беседе.

– А как вы думаете, кому предназначалось ожерелье? – спросил Рон на лестнице. Они направлялись в общую гостиную.

– Кто знает, – ответила Гермиона. – Но ему или ей крупно повезло. Развернув сверток, он обязательно дотронулся бы до ожерелья.

– Оно могло предназначаться кому угодно, – сказал Гарри. – Во-первых, Думбльдору. Упивающиеся Смертью были бы счастливы от него избавиться, он, наверное, их главная цель. Или Дивангарду – Думбльдор говорит, Вольдеморт очень хотел заполучить его, поэтому они вряд ли рады, что он встал на сторону Думбльдора. Или…

– Или тебе, – обеспокоенно произнесла Гермиона.

– Только не мне, – покачал головой Гарри, – иначе Кэтти достаточно было обернуться и отдать его, верно? Я шел позади нее всю дорогу от «Трех метел». Учитывая проверки Филча, было бы гораздо разумней отдать сверток вне «Хогварца». Интересно, почему Малфой велел ей пронести его в замок?

– Гарри, Малфой не был в Хогсмеде! – напомнила Гермиона, притопнув ногой от досады.

– Значит, он действовал через посредника, – убежденно заявил Гарри. – Краббе или Гойла… а если подумать, то через другого Упивающегося Смертью, у него же теперь куча дружков почище Краббе с Гойлом…

Рон и Гермиона обменялись взглядами, ясно говорившими: «спорить бесполезно».

– Симплокарпус, – твердо сказала Гермиона, подходя к Толстой тете.

Портрет распахнулся и впустил их в общую гостиную. Там было полно народа и пахло сырой одеждой; из-за плохой погоды многие рано вернулись из Хогсмеда. Однако никто ничего не обсуждал; видимо, новость о Кэтти сюда еще не дошла.

– Вообще-то, нападение спланировано так себе, – Рон походя выкинул из кресла у камина какого-то первоклашку и сел сам. – Проклятье даже не проникло в замок. Ненадежненько.

– Ты прав, – ответила Гермиона, ногой вытолкнула Рона из кресла и снова предложила кресло первокласснику. – План совершенно не продуман.

– А с каких это пор Малфой у нас главный стратег? – осведомился Гарри.

Ни Рон, ни Гермиона не ответили.

Глава 13

НЕИЗВЕСТНЫЙ РЕДДЛЬ

На следующий день Кэтти перевели в больницу св. Лоскута – институт причудливых повреждений и патологий. Новость о проклятии успела распространиться по всей школе, но при этом слухи ходили самые разные, и, похоже, никто, кроме Гарри, Рона и Гермионы, не подозревал, что истинным объектом нападения была не Кэтти.

– И еще, конечно, знает Малфой, – сказал Гарри Рону и Гермионе. Тех сразу поразил очередной приступ глухоты – такую тактику они избрали на случай, когда Гарри начинал развивать теорию о принадлежности Малфоя к Упивающимся Смертью.

Гарри не знал, вернется ли Думбльдор из своей таинственной поездки в срок и поспеет ли к занятию в понедельник, но, поскольку не получал никаких извещений, в восемь вечера постучал в кабинет директора и услышал приглашение войти. Думбльдор выглядел необычно усталым, а его рука по-прежнему была черной и обугленной, однако он приветливо улыбнулся и жестом указал Гарри на кресло. Дубльдум уже стоял на столе, отбрасывая на потолок серебристые отсветы.

– Насколько я знаю, ты бурно проводил время, – сказал Думбльдор. – Стал свидетелем происшествия с Кэтти.

– Да, сэр. Как она?

– Все еще очень нездорова, но ей, можно считать, повезло. Видимо, она лишь совсем чуть-чуть коснулась ожерелья: сквозь крохотную дырочку в перчатке. Если бы она надела его на шею или просто дотронулась голой рукой, смерть, скорее всего, была бы мгновенной. К счастью, профессор Злей сумел предотвратить быстрое распространение заклятия…

– Почему Злей? – вскинулся Гарри. – Почему не мадам Помфри?

– Возмутительно, – раздался негромкий голос с одного из портретов. Пиний Нигеллий Блэк, прапрадед Сириуса, который только что спал, положив щеку на руки, поднял голову. – В мое время учащимся не позволялось задавать вопросы касательно ведения дел в школе.

– Да, да, благодарю вас, Пиний, – успокаивающе покивал Думбльдор. – Видишь ли, Гарри, профессор Злей знает о черной магии намного больше, чем мадам Помфри. К тому же, администрация больницы св. Лоскута ежечасно извещает меня о состоянии Кэтти, и я надеюсь, что со временем она полностью поправится.

– Сэр, а где вы были в эти выходные? – спросил Гарри, хоть и чувствовал, что переходит границы дозволенного. Пиний явно считал так же: он тихо зашипел от возмущения.

– Я бы предпочел не обсуждать это сейчас, – ответил Думбльдор. – Но в свое время ты непременно обо всем узнаешь.

– Вы мне расскажете? – поразился Гарри.

– Думаю, да, – сказал Думбльдор, доставая из внутреннего кармана новую бутылочку воспоминаний и вынимая пробку с помощью волшебной палочки.

– Сэр, – нерешительно заговорил Гарри, – в Хогсмеде я встретил Мундугнуса.

– Да, я уже знаю, что Мундугнус самовольно распоряжался твоим имуществом, – чуть нахмурился Думбльдор. – После вашей встречи около «Трех метел» он скрывается; надо полагать, боится меня. Впрочем, не беспокойся: он больше не тронет вещей Сириуса.

– Шелудивый недокровок ворует наследство Блэков? – разгневанно переспросил Пиний Нигеллий и вышел куда-то за раму – видимо, отправился повидать свой портрет в доме № 12 по площади Мракэнтлен.

– Профессор, – после короткой паузы заговорил Гарри, – профессор Макгонаголл рассказала вам, что мы с ней обсуждали после случая с Кэтти? Насчет Драко Малфоя?

– Да, она рассказала о твоих подозрениях, – подтвердил Думбльдор.

– А вы…?

– Приму все необходимые меры в отношении причастных лиц, – сказал Думбльдор. – Но сейчас, Гарри, меня больше интересует наше занятие.

Гарри немного обиделся: если эти занятия настолько важны, почему между первым и вторым был такой большой перерыв? Но он решил временно забыть о Драко Малфое и стал следить, как Думбльдор сливает в дубльдум свежие воспоминания. Потом директор осторожно взял каменную чашу длинными тонкими пальцами и начал потихоньку ее вращать.

– Ты, конечно, помнишь, что в биографии лорда Вольдеморта мы остановились на том месте, когда красавец-мугл Том Реддль бросил ведьму-жену Меропу и вернулся в фамильный особняк. Меропа осталась в Лондоне одна. Под сердцем она носила ребенка, которому предстояло стать лордом Вольдемортом.

– Сэр, а откуда вы знаете, что она была в Лондоне?

– Благодаря свидетельству Карактакуса Д’Авилло, – ответил Думбльдор. – По странному стечению обстоятельств, одного из основателей того самого магазина, где куплено небезызвестное ожерелье.

Он, будто золотоискатель, покрутил содержимое дубльдума, как уже не раз делал на глазах Гарри. Над серебристой субстанцией, медленно вращаясь, вырос маленький старичок, перламутровый, как привидение, но более плотный. Густая копна волос полностью скрывала его глаза.

– Оно нам досталось весьма забавным образом. Его принесла одна молодая ведьма. Накануне Рождества, очень-очень давно. Сказала, что ей очень нужны деньги, впрочем, это и так было видно. Одета в рванье и в таком положении… на сносях, понимаете. Она заявила, что медальон принадлежал Слизерину. Ну, подобное мы слышим постоянно: «ах, это вещь самого Мерлина, его любимейший чайник». Но когда я взглянул повнимательней, то увидел его клеймо! После нескольких простых заклинаний мне открылось, что вещь практически бесценна! Впрочем, молодая дурочка, похоже, не понимала, сколько стоит ее сокровище. Была счастлива десяти галлеонам. Это лучшая сделка за всю нашу историю!