Гарри Поттер и Принц-полукровка (человечий перевод) - Джоан Роулинг

– Да, сэр, – повторил Реддль.

Невозможно было прочесть его мысли; он с непроницаемым лицом сложил украденное обратно в коробку, а закончив, повернулся к Думбльдору и нагло заявил:

– Денег у меня нет.

– Это поправимо, – ответил Думбльдор и достал из кармана кожаный кошелек. – В «Хогварце» имеется фонд для тех, кому нужна помощь для приобретения формы и учебников. Вероятно, какие-то книги заклинаний и прочее придется купить в магазине подержанных товаров, но…

– А где продаются книги заклинаний? – перебил Реддль. Он взял у Думбльдора тяжелый кошелек, даже не поблагодарив, и теперь изучал толстый золотой галлеон.

– На Диагон-аллее, – сказал Думбльдор. – Список необходимых вещей у меня с собой. Я могу помочь купить все это…

– Вы пойдете со мной? – Реддль поднял глаза.

– Конечно, если ты…

– Вы мне не нужны, – заявил Реддль. – Я привык делать все сам и всегда хожу по Лондону один. Как добраться до этой вашей Диагон-аллеи… сэр? – добавил он, поймав взгляд Думбльдора.

Гарри думал, Думбльдор будет настаивать на том, чтобы сопровождать Реддля, но директор опять его удивил. Он протянул Реддлю конверт со списком и, подробно объяснив, как добраться от приюта до «Дырявого котла», сказал:

– Ты увидишь его, хотя муглы вокруг – то есть, не колдуны – не видят. Спросишь бармена Тома – запомнить легко, он твой тезка…

Реддль раздраженно дернул плечом, словно отгоняя надоедливую муху.

– Тебе не нравится имя Том?

– Томов как собак нерезаных, – пробормотал мальчик и, будто не сдержавшись, против собственной воли, спросил: – А мой отец был колдун? Мне сказали, что его тоже звали Том Реддль.

– Боюсь, я не в курсе, – мягко ответил Думбльдор.

– Мать не могла быть колдуньей, иначе она бы не умерла, – сказал Реддль скорее сам себе, нежели Думбльдору. – Так что, наверное, он… А когда я все куплю, как мне попасть в этот «Хогварц»?

– Это детально описано на втором листе пергамента в конверте, – ответил Думбльдор. – Ты отправишься туда первого сентября с вокзала Кингс-кросс. Билет тоже там, внутри.

Реддль кивнул. Думбльдор встал и снова протянул ему руку. Пожимая ее, Реддль сообщил:

– А я умею разговаривать со змеями! Я это выяснил, когда мы ездили на прогулки в деревню – они находят меня и шепчутся со мной. Это нормально для колдуна?

Гарри понял, что Реддль молчал об этой самой странной своей особенности до последнего, рассчитывая потрясти Думбльдора.

– Не вполне обычно, – после минутного колебания отозвался Думбльдор, – однако не уникально.

Тон его был небрежен, но глаза осторожно пробежали по лицу Реддля. Недолгое время они стояли и глядели друг на друга в упор. Затем Думбльдор отнял руку и направился к двери.

– До свидания, Том. До встречи в «Хогварце».

– Думаю, на сегодня достаточно, – сказал седой Думбльдор рядом с Гарри. Они невесомо пролетели сквозь тьму и, вернувшись в настоящее, приземлились в кабинете.

– Сядь, – сказал Думбльдор, встав возле Гарри.

Гарри повиновался, не в силах отвлечься от мыслей об увиденном.

– Он поверил скорее, чем я… ну, когда вы объявили, что он колдун, – проговорил Гарри. – Я сначала Огриду не поверил.

– Да, Реддль был готов узнать, что он – пользуясь его же словами – особенный, – отозвался Думбльдор.

– А вы уже… знали? – спросил Гарри.

– Что встретил самого страшного черного колдуна всех времен? – уточнил Думбльдор. – Нет. Я понятия не имел, кем он вырастет. Но он определенно меня заинтриговал. Я вернулся в «Хогварц», зная, что за ним надо наблюдать. Я бы следил так или иначе, ведь он был одинок и не имел друзей, но тут понял, что это необходимо не только ради его блага, но и для безопасности окружающих.

– Как ты видел, он обладал удивительными для столь юного возраста способностями, а что самое интересное и знаменательное, научился ими управлять и использовал сознательно. Не случайно, как делают дети, а целенаправленно, против других людей: чтобы напугать, наказать, подчинить. Истории о задушенном кролике и мальчике с девочкой, которых он заманил в пещеру, наиболее показательны… Если захочу, могу причинить боль…

– К тому же он был змееуст, – вставил Гарри.

– Да, действительно; это редкая способность, предположительно характерная для черных магов, хотя, как ты знаешь, среди хороших людей тоже встречаются змееусты. Вообще-то, меня больше встревожило не умение разговаривать со змеями, но природная замкнутость, склонность к жестокости и очевидная жажда власти.

– Время снова сыграло с нами шутку, – заметил Думбльдор, показывая на окна, за которыми сгустилась тьма. – Но прежде чем расстаться, хочу обратить твое внимание на некоторые подробности сцены, свидетелями которой мы стали, ибо они имеют прямое отношение к теме следующего занятия.

– Во-первых, надеюсь, ты заметил реакцию Реддля на то, что кого-то другого зовут его именем, «Том»?

Гарри кивнул.

– Он решительно не терпел всего, что связывало его с другими людьми, делало обыкновенным. Уже тогда мечтал быть иным, особенным, знаменитым. Всего через несколько лет после того разговора он, как ты знаешь, отказался от своего имени и надел маску «лорда Вольдеморта».

– Уверен, ты заметил и то, что Том Реддль с детства был в высшей степени самодостаточен, скрытен и не имел друзей? Он не хотел помощи и не нуждался в сопровождения для поездки на Диагон-аллею, предпочитая действовать в одиночку. Взрослый Вольдеморт – такой же. Многие Упивающиеся Смертью называют себя его доверенными лицами, утверждая, что только они одни близки к нему и понимают его. Это заблуждение. Друзей у лорда Вольдеморта не было и нет. Уверен, они ему просто не нужны.

– И наконец – надеюсь, ты не настолько хотел спать, чтобы не заметить – юный Том Реддль обожал трофеи. Ты же видел коробку с украденными вещами. Они взяты у жертв на память о собственных особенно жестоких подвигах. Так сказать, сорочьи сувениры злодеяний. Не забывай об этой черте Вольдеморта, Гарри, позднее она будет для нас очень важна… Но теперь тебе и в самом деле пора в постель.

Гарри встал и пошел к двери. Вдруг его взгляд упал на маленький столик, где в прошлый раз лежало кольцо Марволо Монстера. Сейчас кольца не было.

– Да, Гарри? – проговорил Думбльдор, увидев, что Гарри внезапно остановился.

– Кольца нет, – сказал Гарри, озираясь. – Но я подумал, что здесь может быть губная гармошка или что-то еще.

Думбльдор просиял и внимательно поглядел на него поверх очков-полумесяцев.

– Молодец, Гарри. Но гармошка всегда была просто гармошкой.

С этими загадочными словам и он помахал Гарри рукой, и тот понял, что аудиенция окончена.

Глава 14

ФОРТУНА ФОРТУНАТУМ

На следующий день первым уроком была гербология. Утром, за завтраком, Гарри, опасаясь чужих ушей, не смог рассказать Рону и Гермионе о занятии с Думбльдором, но потом, когда они шли через огород к теплицам, коротко ввел друзей в курс дела. Пронзительный ветер, не стихавший все выходные, наконец успокоился, и кругом снова висел странный туман, из-за которого дорога к теплице заняла несколько больше времени, чем обычно. В этом семестре шестиклассникам предстояло изучать свирепней. Ребята выбрали себе сучковатый пень, встали вокруг него и начали натягивать защитные перчатки.

– Фу, даже думать противно: маленький Сами-Знаете-Кто, – шепотом проговорил Рон. – Но я все равно не понимаю, зачем Думбльдор тебе это показывает. То есть, оно, конечно, страшно интересно и прочее, но зачем?

– Кто его знает, – ответил Гарри, вставляя зубной щит. – Он говорит, это очень важно и поможет мне выжить.

– А по-моему, здорово, – серьезно сказала Гермиона. – Тебе необходимо выяснить о Вольдеморте как можно больше. Надо же знать его слабости.

– Кстати, как прошел последний ужин у Дивангарда? – поинтересовался Гарри, из-за щита очень невнятно.

– Знаешь, довольно хорошо, – Гермиона надела защитные очки. – Он, конечно, нудил про своих знаменитых учеников и буквально стелился перед Маклаггеном из-за его необыкновенных связей, но зато очень вкусно накормил и познакомил с Гвеног Джонс.

– Гвеног Джонс? – Рон ошалело уставился на нее сквозь очки. – Та самая? Капитанша «Граальхедских гарпий»?

– Совершенно верно, – кивнула Гермиона. – Правда, я лично думаю, что она слишком задается, но…

– Хватит болтать! – строго прикрикнула профессор Спаржелла, которая быстрым шагом ходила между учениками. – Вы отстаете; все уже приступили к работе, а Невилль добыл первый стручок!

Ребята оглянулись. Действительно, Невилль, с окровавленной губой и жуткими царапинами на щеке, сжимал в руках неприятно пульсирующий зеленый плод величиною с грейпфрут.

– Все, все, профессор, приступаем! – сказал Рон, а когда Спаржелла отвернулась, тихо добавил, обращаясь к Гарри: – Надо было наложить Маффлиато.