Как провести медовый месяц в одиночестве - Оливия Хейл

— Спасибо. Думаю, мне тоже лучше.

— В добрый путь, — бормочет он и достает из кармана ключ-карту.

Мы снова оказываемся на террасе его бунгало. У меня в животе горит огонь, вызванный ромовым пуншем. Остров, кажется, работает на этом пунше. Пока что это было отличное лекарство.

Я бросаю сандалии на каменистую дорожку и опускаюсь на один из его открытых стульев.

— Представь, если бы жизнь была такой каждый день, — тихо говорю я. — Никаких серьезных забот и тревог. Никакой драмы или грусти. Только прекрасная погода и океан рядом.

— Через неделю тебе бы это наскучило, — говорит он. — Хочешь что-нибудь выпить?

— Да.

Я слушаю знакомое шарканье, когда он открывает раздвижную дверь патио в свое бунгало. Помешивание льда и откупоривание бутылок из его мини-бара.

В ожидании я смотрю на звезды. Эта поездка оказалась сложнее, чем я ожидала, и совсем не так, как я предполагала. Я чувствую себя здесь по-другому и в то же время более собой, чем когда-либо прежде. Возможно, именно это и происходит во время отпуска. Ты оставляешь все свои вещи позади, весь багаж, и за короткий промежуток времени ты можешь сформировать совершенно новую личность. Сохранив только лучшие части себя и добавив новые грани, словно примеряя костюм по размеру.

Калеб остался в прошлом. Приезд Кэйли снова привлек к нему внимание, но, сидя на этом прекрасном заднем дворе со звездным небом над головой и океаном неподалеку, я заставляю себя отбросить воспоминания в прошлое.

Туда, где им самое место. Туда, где ему самое место

— Расскажи мне что-нибудь из того, что ты написала, — предлагает Филипп.

— Нет.

— Вообще ничего?

— Нет.

— Черт, — бормочет он и возвращается ко мне. Он протягивает мне охлажденный стакан. — Ромовый коктейль для леди. Я буду бренди. Думаю, с меня хватит рома на некоторое время.

— Правда? Я все еще люблю его. — Я делаю длинный глоток своего напитка, когда он садится на стул в патио напротив меня. Но он не делает того же самого. Он просто наблюдает за мной. — Что? — спрашиваю я.

— Сейчас не то время, чтобы молчать, — говорит он, проводя рукой по своей челюсти. В его глазах читается догадка. — Скажи мне, почему ты не хочешь говорить об этом? О своем творчестве?

Я снова смотрю на ночное небо.

— Нет.

— О, если бы я только мог заставить тебя выступить в суде.

— Я бы лжесвидетельствовала, — говорю я. — Но этого не произойдет. Ты не ходишь в суд.

— Я все еще могу использовать это выражение, — говорит он. — Ты заставляешь меня сейчас думать о самом худшем.

Его любопытство похоже на подарок. Прошло много времени с тех пор, как мне было так интересно с кем-то. Когда кому-то было не все равно и хотелось узнать меня получше. С тех пор, как я стала делиться секретами.

И тут я нахожу способ использовать это в своих интересах.

— Ну, — говорю я медленно. — Может, есть что-то, что можно обменять на эту информацию?

Его губы подергиваются.

— Ты рассуждаешь как адвокат.

— От тебя это высший комплимент.

— Да, — говорит он. — Так что давай вести переговоры.

Сердце у меня в груди заходится, как бас в клубе.

— Почему ты хочешь знать, что я пишу?

— Это один из твоих вопросов?

— Теперь мы их считаем?

— На дачу показаний отводится ограниченное количество времени. Выбор правильных вопросов имеет первостепенное значение.

Я прочистила горло и посмотрела на него так, будто его судят за убийство.

— Хорошо, тогда. Вопрос за вопрос. Если мы наложим вето, нам придется выпить.

— Хорошо. — Он опускает взгляд на свой напиток, словно уже думает о том, как будет пить, а не отвечать на мои вопросы.

— Подожди секунду, — говорю я. — Мы не можем постоянно накладывать вето. Допустим, мы можем накладывать вето только на каждый… третий вопрос.

— М-м-м. Хорошее предложение. — Он ставит бокал на маленький столик между нашими креслами и складывает предплечья на груди. — Твоя семья знает о том, что ты пишешь?

— Да, — говорю я.

Он тихонько хмыкает, как будто это интересная информация. От этого его голос звучит глубже.

— Верно. Моя очередь. — Я медленно катаю стакан между ладонями; он прохладный от льда.

— Ну, ты меня знаешь, — говорит он. — Я — открытая книга.

Я смеюсь, и в его глазах вспыхивает удовлетворение. Ему нравится смешить меня. Это знание оседает в моем желудке, как горячий камень.

— Возможно, ты наименее предприимчивый человек из всех, кого я встречала, — говорю я. — Ладно, вот один из них. Расскажи мне побольше о своей сестре.

— Правда?

Я делаю рукой движение "продолжай", и он вздыхает так, будто я подвергаю его водной пытке.

— Она младше меня, — говорит он.

— Вы близки?

— Это твой следующий вопрос?

На спинке моего стула висит полотенце. Я хватаю его и бросаю в его сторону. Он ловит его с усмешкой, полуулыбка на его губах грозит вырваться наружу в полную силу.

— Отлично. Она тоже живет в Чикаго. Мы время от времени обедаем вместе.

— Ты сказал, она дантист?

— Да, поэтому я регулярно хожу к ней на осмотры. Думаю, она делает их особенно болезненными специально для меня.

Это заставляет меня улыбнуться.

— Как ее зовут?

— Тесс.

— Она ладила с твоей бывшей невестой?

— Это, — говорит он, — определенно можно отнести к другому вопросу.

— Черт побери, — говорю я. — Адвоката не обманешь.

— Лучше даже не пытаться, — соглашается он. Изучающие глаза встречаются с моими. — Так расскажи мне о своем писательстве.

— Ты настойчивый, — говорю я, опуская глаза к своему бокалу. — Несколько лет назад я написала книгу, и ее опубликовало одно издательство. Но… в общем, она не продалась так хорошо, как они надеялись. С тех пор я пишу в основном для себя.

— И ты пишешь криминальные истории? Расскажи мне сюжет одной из них.

— Это, — говорю я, — уже другой вопрос. А сейчас моя очередь.

Он вздыхает.

— Ты собираешься снова задать последний вопрос, не так ли?

— Да.

— Нет, Тесс не очень-то ладила с моей бывшей невестой.

— О?

— Они были вежливы, — говорит он, — но это была довольно холодная вежливость. У них были совершенно разные интересы. Как я уже сказал… Тесс была счастлива сказать "я же тебе говорила" на днях. Видимо, она никогда не была поклонницей моих отношений.

— М-м-м…

Он сужает глаза, глядя на меня.

— Теперь я вижу, как ты придумала еще десять вопросов.

— Мне любопытно! Ты так много знаешь о Калебе, о катастрофическом конце моих отношений и о том, почему я здесь одна. С другой стороны, я почти ничего не знаю о тебе и твоих отношениях.

— Неправда, — говорит он. —