Миллионщица - Фридрих Незнанский

Дорога заняла у них не меньше двадцати минут, в течение которых Сергей окончательно успокоился, убедившись, что добраться до конечного пункта можно, только хорошо зная, какими тропками туда следует идти. Домик ему тоже понравился с первого взгляда – аккуратно обшитый досками, с маленькими окнами, забранными решетками, и с двумя выходами, снабженными металлическими дверями, он производил впечатление небольшой крепости.

– Вот уж не знал, что у тебя имеется такое убежище… – восхищенно произнес Красных, оглядываясь в довольно просторной кухне, в которую они вошли, миновав небольшую прихожую. Кухня была оборудована просто, но удобно: надежный четырехугольный стол на толстых ножках, четыре стула к нему с высокими резными спинками, плита, холодильник и широкая старинная лавка вдоль одной из стен. В правом углу белела раковина для посуды, над которой висел шкафчик. В левом – запертая изнутри дверь черного входа.

– У тебя что, и водопровод здесь есть?! – наивно изумился Сергей.

– Откуда здесь водопровод? На чердаке – бак с водой на сорок ведер, вот и все удобства! – буркнул адвокат. – Остальное – в ближайших кустах… пока. Для тебя сейчас соорудим парашу, чтоб после моего отъезда из дома не высовывался.

Помимо кухни в домике была еще одна, правда, большая комната, с камином. Тоже обшитая залакированными досками и почти лишенная мебели, если не считать одного-единственного кресла, покрытого настоящей медвежьей шкурой, толстого ковра на полу в цвет стен и идущей по периметру всей комнаты широченной лавки, обитой чем-то тоже толстым и мягким.

Адвокат подошел к одной из стоек, на вид абсолютно ровной, нажал какую-то планку, и часть досок послушно отошла, обнаружив находившийся за ними шкаф.

Достав пару подушек и одеяло, Иванов бросил все это на спальную лавку:

– Извини, постельное белье кончилось. Придется тебе ночевать по-походному.

– Ничего… – Сергей поежился. – А камин затопить нельзя? Холодновато тут что-то…

В домике и правда было холодновато.

– Топить, к сожалению, нечем, да и не стоит тебе привлекать постороннее внимание дымом из трубы. Вот, возьми, пригодится. – Виктор Степанович сорвал с кресла медвежью шкуру и бросил ее на лавку вслед за одеялом. – С такой амуницией точно не замерзнешь! Да и водочка в холодильнике имеется. Ладно, пошли, если думаешь, что у меня куча времени, – ошибаешься.

– Куда? – растерялся Сергей.

– Как это – куда?! – Иванов с трудом сдержал раздражение на этого недотепу. – Посмотрим, как ты стреляешь, сам говорил – разучился. Не бойся, в этой глухомани нас никто не услышит, ближайшая деревня километрах в двух. Пошли!

Красных, сразу поскучневший, покорно потащился за приятелем, довольно быстро обнаружившим место, подходящее для предполагаемых стрельбищ. Вместо мишени на ветку ближайшего дерева он нацепил предусмотрительно прихваченную им крышку от какой-то коробки.

Возможно, если бы Сергей так не волновался, из трех сделанных им выстрелов хотя бы один все-таки пробил «мишень». Однако когда и в третий раз пуля ушла в «молоко», адвокат, заранее все рассчитавший, остановил Красных резким окликом.

– Все, хватит! – Он с сердитым и разочарованным выражением лица ловко подставил Красных пакет, из которого тот сам извлек ствол, пока Виктор пристраивал крышку от коробки на дерево. – Кидай обратно и забудь, что я тебе его вообще давал в руки.

– Я ж говорил… – С самым обреченным и расстроенным видом Сергей последовал совету приятеля, не обратив ни малейшего внимания на то, что адвокат за все время не только не прикоснулся ни разу к пистолету, но почти откровенно избегал этого. Не до того было Красных, чтобы следить за такими мелочами после того, что он узнал. На этом и строился расчет Иванова, прекрасно знавшего Сергея.

– Ладно… – Он ловко свернул пакет и словно ненароком засунул его в карман пиджака. – В конце концов, я уверен, что никакой киллер тебя здесь не найдет… Вообще никто не найдет! Главное – сиди в доме и не высовывайся!

– А если все-таки…

– Выберешься через второй вход, благо лес рядом, дальше пойдешь строго на север, к деревеньке и трассе. Да никто тебя не найдет, успокойся! Ты ж мужик, а очко играет, как у худой бабы!..

– Нет, ты лучше все-таки оставь мне ствол-то. – Красных просительно поглядел на адвоката. – Хоть напугаю, если что…

– Пока ты будешь его «пугать», тебя пять раз продырявят. Он тебе только помешает. Все, Серега, разговор окончен, решение принято! Завтра к вечеру я за тобой приеду, а сейчас – дуй в дом, мне пора.

В свою городскую квартиру Виктор Степанович вернулся из-за пробок на трассе уже около девяти вечера, так и не растеряв прекрасного расположения духа. Конечно, Ярый завтра будет ворчать из-за того, что на сей раз ему придется воспользоваться оружием. Он предпочитал другой способ. Но угомонит он его в два счета, да и кто ж будет сопротивляться за такую-то сумму денег?..

Прежде чем улечься спать, адвокат выпил еще водочки и позвонил Ларисе.

– Еще не спишь, любовь моя? – поинтересовался он, услышав знакомый голосок.

– Уже не сплю, – буркнула она. – Хотя три минуты назад как раз засыпала. Что-то случилось?

– Ничего плохого, хотел тебя порадовать…

– Давай, радуй побыстрее, я правда спать хочу.

– Ровно через два дня наше дело завершится, – прошелестел он в трубку самым сладчайшим из голосов, на какой был способен.

– Ты и раньше…

– Никаких упреков, роднулечка, раньше я точных сроков тебе ведь не называл, верно?..

– Верно, – немного помолчав, вынуждена была согласиться Лариса.

– А теперь назвал.

– И ты уверен… Это точно?

– Абсолютно точно! – торжественно заверил Иванов свою любовницу. – Запомни, киска, я слов на ветер не бросаю!

Вечер наступил уже довольно давно, время двигалось к девяти, а Александр Борисович Турецкий только-только разгреб, наконец, запланированные на сегодня дела и, подписав последнюю бумажку, понял, что можно собираться домой. Но пресловутый закон вредности, как известно, против исключений: стоило ему подумать о доме и семье, как зазвонил внутренний телефон.

Турецкий пожал плечами, но трубку все-таки взял – обычно в такой час его беспокоил в кабинете разве что Костя Меркулов. Но Константин Дмитриевич в данный момент находился в Берлине и по внутреннему доставать своего подчиненного никак не мог.

Звонили, как выяснилось, из дежурной части.

– Извините, Александр Борисович. – Голос офицера был смущенным. – Тут к вам уже с полчаса пробивается некий господин Романов. Достал по полной программе, говорит, что срочное дело, не терпящее отлагательства.

Турецкий тяжко вздохнул и поинтересовался:

– А имя-отчество у этого господина есть?

– Простите… Да, конечно: Владимир Кириллович Романов…

Так же как и фамилия, имя-отчество Александру Борисовичу ни о чем не говорили, хотя нечто смутное мелькнуло в памяти, но так же быстро и пропало.

– Спросите у него, по какому все-таки делу я ему так срочно потребовался, – устало сказал Турецкий, более всего мечтавший в этот момент о вкусном семейном ужине в обществе терпеливейшей из жен – его Ириши и самой красивой и умной на свете девочки – дочки Ниночки. – А если не захочет ответить – гоните в шею… Скажите, пусть завтра приходит.

Некоторое время в трубке звучал отдаленный и неразборчивый гул диалога между дежурным и, видимо, навязчивым посетителем. Затем, после мгновенной тишины, вполне отчетливо заговорил офицер:

– Говорит, по делу Стуловой, но подробнее объяснять отказывается! Гнать?..

Усталость, еще недавно владевшая Александром Борисовичем, в долю секунды слетела с него, словно ее смахнули, как пылинку мокрой тряпкой.

– Ни в коем случае! – рявкнул в ухо потрясенному такой переменой офицеру Турецкий. – Срочно его сюда, выписывайте пропуск!..

Теперь он вспомнил: Романов – кажется… Нет, ничего не кажется, а так оно и есть: это фамилия помощника адвоката Иванова.

Пятнадцать минут, понадобившиеся на то, чтобы Романову выписали пропуск и проводили наверх, в кабинет Турецкого, показались Сан Борисычу минимум получасом: вся его интуиция буквально вопила о том, что в деле Стуловой наступил… почти наступил тот самый переломный момент, после которого, как это и бывало обычно, все начнет складываться словно само собой.

Владимир Кириллович Романов, довольно робко постучавшийся в кабинет Турецкого, на самом деле впечатление робкого человека не производил. Несмотря на то что темные глаза Романова беспокойно бегали, периодически вопросительно и тревожно замирая на Турецком, во всей его фигуре чувствовалась военная выправка. Бывший служака?..

Словно ощутив, о чем именно думает Александр Борисович Турецкий, Владимир Кириллович Романов первым делом после того как, аккуратно поддернув дорогие брюки, сел на предложенный стул, ответил на этот вопрос по собственной инициативе.