Инъекция страха - Александр Щеголев

— Вот ты спрашивал, почему мне так легко было чужую монету стащить? — закончила жена очередной сеанс признаний.

— Я не спрашивал, — бессильно возразил ты.

Тебя не услышали.

— Потому что, думаю, ЕЙ можно такие фокусы откалывать, а мне, значит, за кусочек серебра нельзя чуть-чуть здоровья ребенку купить? ОНА, значит, имеет право так жутко со своей свекровью поступать, а я?..

— Кто?

— Кто-кто… ОНА! — Зоя почему-то ткнула пальцем в сторону кухни. — Да будь бабушка Ульяна жива, сама бы отдала мне монету, если бы я попросила! Ни секунды не сомневаюсь.

Ты потерянно посмотрел жене в глаза:

— Как же так?

— А вот так, — жестко ответила она.

Вы друг друга не понимали. Ты перевел взгляд в окно, она же перевернулась на живот и обхватила руками подушку. «Зачем?» — думал ты, вспоминая святое мамино лицо. «Если б кто знал, как легко мне стало…» — шептала женщина, лежащая рядом.

— Ларин очень хотел с тобой побеседовать, — сообщил ты, возвращаясь в этот мир. — Завтра утром позвонит. Надо подумать, что ему говорить, а что не говорить.

— Надо сначала поспать. — Она блаженно зевнула, плавно превратив зевок в улыбку. — Как ты себя чувствуешь?

— Нормально.

— Чего мы тогда ждем? Скоро Алису приведут…

Ты перевернул жену с живота на спину. Она продолжала улыбаться. Шепнула:

— Может, мы поцелуемся наконец?

Может, и поцелуемся. Чтобы с чего-то начать.

— Ты не будешь возражать, если душ я приму завтра? — приоткрыла она в паузе глаза. — Сил никаких не было в ванную идти, очень лечь хотелось. Не обижаешься?

Ты не возражал и не обижался. У тебя, оказывается, еще оставались желания, причем, на удивление крепкие, прямо-таки стального свойства. Несмотря на болезнь, несмотря на обрывочный сон и непрерывный стресс! Откуда только жизнь в человеке берется? Ясно откуда, простите за пошлость. Через минуту ты взмок. Придется переодеваться — но после, когда все кончится. Бронхит напоминал о себе мерзким вкусом во рту — дышать в сторону, чтобы не сломать родному человеку кайф. Кровать неистово скрипела, суставы в нагруженных коленях тоже похрустывали. Стеклянный потолок нависал над мелькающей спиной — прикрыться одеялом, чтобы не отвлекал…

Она долго стонала под тобой. Потом застонал ты, коротко и очень просто.

И все кончилось. Вихрь рассыпался.

13. ВИХРЬ РАССЫПАЛСЯ

Жена спала…

14. ПАПА И МАМА

«Как же такая очевидная вещь не пришла мне в голову?» — думал Андрей. Зациклился на пропавшей монете, будто других причин не существует. Всерьез подозревал патронажную сестру и подругу-соседку — из-за неотданной вовремя пенсии, из-за присвоенной шубы — умереть со смеха! А разгадка гораздо проще и ближе.

Бабушка Ульяна приходилась маме Андрея свекровью.

Мама Андрея ненавидела свою свекровь ничуть не меньше, чем Зоя ненавидит свою, если не больше.

Здесь, на тридцати пяти квадратных метрах, сожительствовали две семьи, необратимо зверея в двух тесных комнатах, дойдя до того, что женщины не то что смотреть — вспоминать друг о друге не могли без шипения.

Вторая квартира…

Вторая квартира — это единственная возможность разъехаться, спасти себя и детей. В семье было два ребенка — папа Андрей и дочка Алиса. Год назад разъезд состоялся, а чуть раньше умерла бабуля. Сахарная кома — естественная смерть для диабетика, никаких подозрений. Идеальное убийство. Неужели мать? И вопрос «зачем?» больше не препятствует страшному ответу. Наверное, ею двигало желание помочь сыну. Она ведь была на все готова ради своего ребенка — что тридцать лет назад, что год назад, что сейчас. Как и Зоя — ради Алисы.

Любовь к детям рождает ненависть матерей друг к другу, думал Андрей. Взаимоуничтожение, вспышка аннигиляции. Свекровь считает невестку никудышной женой для своего сына. Чем это кончится, когда состарится Светлана Антоновна? Кто будет покупать ей лекарства?

Зоя спала — она заснула мгновенно, едва были обсуждены все текущие проблемы. А желание заниматься чем-нибудь другим, кроме разговоров, не может длиться долго. Какой же я дурак! — думал Андрей, слушая ее сопение. Ведь она меня любит. А я ее? Бывает ли любовь без веры? Конечно, я ей верю — на секунду только засомневался, эка вина… Перерыл всю квартиру, звонил в Псков… Стыдобище! Хотя сразу можно было сообразить — ненависть Зои к Светлане Антоновне есть лучшая гарантия ее любви и верности своему мужу. Изменить — значит, блестяще подтвердить точку зрения свекрови… А вот интересно, думал Андрей, быть верной женой назло кому-то, означает ли это автоматически быть любящей женой? Какой же я дурак, вздыхал он спящей женщине в затылок, что думаю обо всем этом…

Сон ее был на зависть крепок. Зоя не услышала, как пришли бабушка Света и девочка Алиса, не отреагировала на топанье детских ножек по полу, даже громкие голоса, свободно рассыпавшиеся по квартире, не потревожили ее безмятежную позу и ровное дыхание.

Андрей заставил себя встать, одеться, выйти и изобразить помощь.

Он перенес телевизор из спальни в большую комнату, усадил Алису смотреть по дециметровому диапазону мультсериал «Лягушки спецназа» (бесконечный и ужасно глупый, зато наш, российский), а сам явился к матери на кухню. «Побеждает сильнейший!!!» — нечеловеческим голосом рычала ему в спину самая главная из лягушек, скидывая плащ-накидку «пончо» и выхватывая штурмовой нож «катран».

Мать готовила еду.

— Спит, конечно? — бросила она, мотнув головой в неопределенном направлении. — Приехала, и сразу — брык кверху пузом. В этом вся наша Зоенька.

— Да ладно тебе, пусть отдохнет. В сидячем вагоне ехала.

— Колготки, конечно, опять мне стирать?

— Оставь, как есть. Сама завтра постирает.

— А на утро?

— Утром Алиса может в новых пойти. Зоя из Пскова привезла. Две штуки, восемнадцатый размер.

Пустой получался разговор, совсем не для того Андрей выползал из-под одеяла. Но как было спросить об ЭТОМ? И надо ли было спрашивать? Что важнее — истина или покой?

Оставались истины поменьше калибром, которые также ждали своего часа. Пока Андрей суетился, мысленно выстраивая цепочку вопросов-ответов, мать первая предложила тему.

— Ты знаешь, что папа не поехал сегодня в Кавголово? — хихикнула она. — Придется ей самой как-нибудь. А что, пускай-ка встанет на лыжи и до турбазы, если такая спортсменка.

— «Почти как дочь»?

— Да, я про эту. Вот уж точно, нет худа без добра. Папе сегодня позвонил кто-то из милиции, и он остался дома — ждать.

— Капитан Ларин?

— Не знаю. Что-то с монетой связано…

Мать, оказывается, была в хорошем настроении. Опять хихикнула — вероятно, представила себе разъяренную «дочку», опаздывающую на электричку. С лыжами, с рюкзаком, с чемоданом. Чемодан раскрывается, и на грязную платформу вываливаются вечерние туалеты. Молодая вертихвостка бросается собирать драгоценные наряды, но вокруг — бегущие толпы пассажиров. Тряпки растоптаны, с хрустом ломаются лыжи — крики, слезы, веселая комедия… «Нет худа без добра», — искрились глаза матери. Слово «милиция», как ни странно, ее не напугало, а приезд невестки вызвал лишь минутный приступ неприязни.