Прах и пепел - Татьяна Николаевна Зубачева

Эркин. – Ну, молодец, – и подражая Жене, сказал серьёзно: – Вставай и одевайся. На молоко пора.

– А банан? – спросила Алиса, расстёгивая пижамку.

– Будет банан, – пообещала Женя. – Давай быстро, не копайся.

– Я снаружи подожду, – сказал Эркин.

Всё-таки он был слишком большим для тесного отсека. И хотя ему, пока Алиса спала, удалось найти укромное место и хорошенько – сегодня никто не помешал – размять и потянуть мышцы, нывшие после возни с ящиками, чувствовал он себя стеснённо.

Когда Женя вывела умытую и одетую Алису, Эркин ждал их, стоя у барака, и улыбнулся им, улыбнулся той, памятной Жене улыбкой, от которой, как ей показалось, даже солнце ярче стало.

Большинство детей на молоко сегодня принесли бананы: не одна Женя такая умная. Держа Эркина под руку, она огляделась.

– Какой день хороший, правда?

– Правда, – кивнул Эркин. – А вон и Тим. Эй!

Он призывно махнул рукой, и Тим с Зиной подошли к ним. По довольному виду Тима, Эркин понял, что тот и думать забыл о беляке. Ну и правильно! О всех хозяевах думать…

– Загорье, по-моему, нам подходит, – говорила Зина. – И название такое хорошее.

– Да, – кивнул Эркин. – Похоже, город стоящий.

– Похоже, – согласился Тим. – Не думаю, чтоб мы здесь что получше нашли. Главное – как там с жильём. Сколько на запрос ответа ждать?

– Надо было сегодня сдать, да? – встревожилась Зина.

– Ничего, – улыбнулась Женя. – Это можно и сейчас сделать.

– И в справочной надо будет посмотреть, – кивнул Тим. – Там есть что на английском или только по-русски?

– Я не посмотрела, – смутилась Женя.

Тим кивнул и улыбнулся.

– Спросим у библиотекаря. Её Алёной зовут, так?

– Да, – кивнула Женя. – А пожилую – Нина Алексеевна.

Тим шевельнул губами, повторяя про себя имя.

– А что, – сказал Эркин, – до ужина погуляют, а мы посмотрим. Может, – он поглядел на Женю, – и решим сегодня.

– А чего ж нет, – поддержал его Тим. – Фрукты получили, можно ехать.

Все рассмеялись. Да и во всём лагере сегодня царило веселье. День Благодарения здесь никто не праздновал, но настроение – то ли из-за солнечной погоды, то ли из-за фруктов – было праздничным. Даже то, что дети сегодня с молока вышли перемазанными как никогда, не уменьшило общего веселья.

– Господи, – Женя носовым платком вытирала Алисе щёки, – ты что, умывалась бананом, что ли?

– Ну-у, – неопределённо протянула Алиса, косясь на Дима, с которым проделывала ту же операцию Зина.

– Понятно, – вздохнула Женя. – Пошли мыться.

Зина кивнула.

– Да уж. Это надо уметь так вымазаться. Катя, не трогай платок, его ж не отстираешь потом.

Зина решительно взяла детей за руки и повела к бараку. Тим и Эркин переглянулись, и оба улыбнулись.

– В библиотеку? – спросил Эркин.

Тим кивнул.

– Попробую. Может, и узнаю чего. Пошли?

– Пошли, – согласился Эркин.

Вдвоём они направились к административному корпусу.

– Загорье – так Загорье, – негромко говорил Тим. – Будет жильё, я и думать не стану больше. Рвать надо отсюда. Я два раза в город выходил, дважды и… встретил.

Эркин зло усмехнулся.

– Я тоже. Как вышел, так и встретил. Тебя часто продавали?

– Меня в аренду сдавали, – угрюмо ответил Тим.

Эркин понимающе кивнул.

– Ясно. Плюнь и разотри. Уедем и всё, и оборвано.

– Да. Только на это и рассчитываю. Понимаешь, – Тим судорожно сглотнул, – понимаешь, я сегодня не просто так, я не трус, не думай, просто…

Но они уже вошли в корпус, и Тим замолчал. Эркин ни о чём его не спрашивал. Захочет Тим, так сам и скажет.

Увидев их, Алёна улыбнулась.

– Здравствуйте, что вы хотите узнать?

– Здравствуйте, – Эркин слегка выдвинулся вперёд и улыбнулся. – Мы бы хотели узнать про Загорье. Город в Ижорском Поясе.

– Пожалуйста-пожалуйста, – она пошла к стеллажам с книгами.

– Если можно, на английском, – попросил Тим.

Алёна полуобернулась к нему.

– Справочная литература только на русском. Но я вам всё расскажу.

– Будем вам премного обязаны, – сказал по-английски, склонив голову, Эркин.

И сам удивился, что ему удалось закончить эту фразу без положенного и, казалось, навечно вбитого в него обращения: «Мэм». Тим ткнул его в бок и подмигнул, когда он обернулся. Алёна тоже улыбнулась, вытаскивая с полки несколько брошюр.

Когда Женя и Зина, умыв детей и отправив их гулять, пришли в библиотеку, Алёна уже заканчивала рассказ про Загорье. Зина и Женя тихонько подсели рядом с мужьями и молча дослушали.

– Ну вот, – Алёна улыбнулась и обвела взглядом своих слушателей. – Вот такой это город.

– Большое спасибо, – поблагодарил Тим и встал, а за ним вскочила и Зина.

Встал и Эркин, вежливо помог встать Алёне и Жене.

Когда все четверо попрощались и вышли, Алёна, ставя на место брошюры, тихо, как про себя, сказала:

– Ну, до чего же красив.

Слышавшая это Нина Алексеевна молча кивнула и вздохнула.

В коридоре Эркин посмотрел на часы.

– Успеем запрос сдать?

– Успеем, – решительно сказала Женя. – Так что, Эркин, Загорье?

– Выбирай, не выбирай, а ехать надо, – Эркин улыбнулся. – Загорье не хуже, а будет ли лучше… там увидим.

– Согласен, – кивнул Тим. – Зина, как?

– Куда ты, туда и я, Тимочка, – засмеялась Зина.

– Ну всё, решили – так пошли, – сказал Эркин, беря Женю под руку.

– Пошли, – улыбнулся и тут же стал серьёзным Тим.

Времени у них оставалось уже в обрез. Из комнат выходили люди. До ужина всего ничего. А ещё найти и умыть к ужину детей. Так что надо спешить. И нечего – резину или чего там ещё говорят – тянуть. Решили? Так решили.

Атланта

Особняк Говардов

Вечер Дня Благодарения. Традиционный семейный ужин с традиционным главным блюдом – традиционной индейкой. В традиционном благопристойном молчании. Вот только в огромной столовой в огромной люстре светятся лишь две лампочки, так что не только углы, но и стены неразличимы в сумраке, почти темноте, а за огромным столом сидят три человека.

Говард привычно, не задумываясь над совершаемыми действиями и произносимыми словами, прочитал молитву и нарезал индейку. Сидящих с обеих сторон от него внучек он словно не замечал. Как и всего остального.

Маргарет вертела в руках бокал с соком – старый дурак решил: до совершеннолетия никакого алкоголя! – и насмешливо поглядывала на сестру. Вот дура, нос распух, глаза красные, опять ревела. Как же, ни мамочки, ни папочки, ни братика, ни дядюшек за столом нет, и никогда не будет. Никак не поймёт, что только потому у них теперь есть шанс: они единственные наследницы. Всего. И пусть не понимает. Тогда наследница будет одна, единственная. Что и требовалось. Если удастся сбагрить сестрицу в психушку, то и без проблем. Но старик упрётся. Ему нужны