Вся Агата Кристи в трех томах. Том 1. Весь Эркюль Пуаро - Агата Кристи
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Должны, должны, мадемуазель…
— В общем, мне иногда казалось, что он мстил ей за мать — его первую жену. Насколько я знаю, она была тихой, слабой женщиной. Мне ее всегда было жаль. Я бы не стала ничего этого вам рассказывать, мсье Пуаро, если бы не выходка Аделы и ее слова о том, что она ненавидела отца, — согласитесь, это может показаться странным тому, кто не знает, как обстоит дело.
— Благодарю вас, мадемуазель. Мне думается, что такому мужчине, как лорд Эджвер, вообще не нужно было заводить семью.
— Конечно!
— А он не собирался жениться в третий раз?
— Как он мог? Его жена жива.
— Дав свободу ей, он становился свободным сам.
— По-моему, с него было достаточно первых двух жен, — сухо сказала мисс Кэррол.
— Значит, он никогда не думал о третьем браке? Вы уверены, что у него никого не было на примете, мадумуазель? Подумайте…
Мисс Кэррол вспыхнула.
— Не понимаю, почему вас так это интересует. Разумеется, у него никого не было!
Глава 14
ПЯТЬ ВОПРОСОВ
— Почему вы спрашивали мисс Кэррол, не собирался ли лорд Эджвер жениться в третий раз? — спросил я не без любопытства, когда мы ехали домой.
— В какой-то момент, мой друг, такое предположение показалось мне вполне вероятным.
— Почему?
— Я не знаю, чем объяснить volte-face[385] убеждений лорда Эджвера относительно развода. Что-то здесь нечисто, друг мой.
— Да, — сказал я, — вы наверняка правы.
— Смотрите, Гастингс. Лорд Эджвер подтвердил все, что сообщила нам его жена. Она действительно посылала к нему всевозможных адвокатов, но он был непоколебим. А потом вдруг согласился!
— Или говорит, что согласился, — напомнил ему я.
— Совершенно верно, Гастингс! Вы очень точно заметили. Или говорит, что согласился. У нас нет доказательств, что он написал то письмо. Допустим, мсье лжет. По неизвестной пока причине вводит нас в заблуждение. Но если представить, что он его написал, то тогда напрашивается вывод, что у него появилась причина это сделать. А каким здесь может быть простейший вывод? Конечно, тот, что он встретил женщину, на которой захотел жениться. Возможно, в этом кроется причина его неожиданного согласия. Так что мисс Кэррол я спрашивал неспроста.
— Мисс Кэррол отвергла эту идею категорически, — сказал я.
— Да. Мисс Кэррол… — задумчиво проговорил Пуаро.
— Что вы хотите сказать? — раздраженно спросил я.
Пуаро считает, что сомнение лучше и понятнее всего выражает новая интонация.
— Какая у нее могла быть причина лгать нам?
— Aucune, aucune[386]. Но, знаете, по-моему, ей нельзя особенно доверять.
— Вы думаете, она лжет? Но почему? Мне кажется, она человек прямой.
— В том-то и дело. Иногда трудно бывает отличить заведомую ложь от заведомой неточности.
— Что вы имеете в виду?
— Обмануть намеренно — это одно. Но быть настолько уверенной в правоте своих идей и фактов, что не замечать деталей, — это, мой друг, черта очень честных людей. Заметьте, что однажды она уже солгала нам, сказав, что видела лицо Сильвии Уилкинсон, хотя она никак не могла его видеть! А объясняется это просто. Она смотрит вниз и видит в холле Сильвию Уилкинсон. Ей и в голову не приходит, что она может обознаться. Она знает, что это Сильвия Уилкинсон. Она говорит, что отчетливо видела ее лицо, потому что уверена в своей правоте, а следовательно, детали значения не имеют. Мы указываем ей, что она не могла видеть лица пришедшей женщины. В самом деле? А какое имеет значение, видела она ее лицо или нет, — ведь это была Сильвия Уилкинсон! И так с любым другим вопросом. Она знает. И отвечает, исходя из своего знания, а не из логики действительных фактов. К уверенному свидетелю нужно всегда относиться с подозрением, друг мой. Гораздо лучше полагаться на свидетеля, который не помнит точно, не уверен, роется в памяти: ага! вот как это было…
— Пуаро! — взмолился я. — Вы опрокидываете все мои представления о свидетелях.
— Она высмеяла мою идею о том, что лорд Эджвер вновь собирался жениться, только потому, что ей это никогда не приходило в голову. Она даже не дала себе труда вспомнить, было ли хоть что-нибудь, что могло бы указать на такую возможность. К сожалению, от нее мы ничего нового не узнали.
— Она нимало не смутилась, когда вы сказали ей, что она не могла видеть лица Сильвии Уилкинсон, — вспомнил я.
— Вот именно! Поэтому я и решил, что она не лжет, а заблуждается искренне. Я пока не вижу повода для намеренной лжи… если только… да, это идея!
— Какая? — нетерпеливо спросил я.
Но Пуаро лишь покачал головой.
— Мне только сейчас пришло в голову… Но нет, это слишком неправдоподобно.
И он замолчал.
— По-моему, мисс Кэррол очень привязана к девушке.
— Да. Она очень решительно вмешалась в наш разговор. Кстати, Гастингс, как вам понравилась достопочтенная мисс Адела Марш?
— Мне жаль ее, по-настоящему жаль.
— У вас доброе сердце, Гастингс, оно всегда готово посочувствовать грустным красавицам.
— А какое у вас впечатление?
— Конечно, она несчастна, — согласился Пуаро.
— Надеюсь, вы понимаете, — взволнованно сказал я, — насколько бессмысленно предположение Сильвии Уилкинсон о том, что она… имеет отношение к убийству.
— Ее алиби наверняка безупречно. Хотя Джепп мне еще не сообщил, какое оно.
— Пуаро, неужели вы хотите сказать, что вам недостаточно было увидеть ее и поговорить с ней? Вам еще нужно алиби?
— Eh bien, мой друг, а что мы вынесли из встречи с ней? Мы предполагаем, что ей нелегко жилось, она призналась, что ненавидела отца и что радуется его смерти, ее чрезвычайно волнует тот факт, что мы виделись с ее отцом за день до смерти, — и после этого вы говорите, что она не нуждается в алиби?
— Да сама ее откровенность доказывает, что она невиновна! — стоял на своем я.
— Откровенность, видимо, характерная черта всей семьи, — усмехнулся Пуаро. — С какой помпой открыл нам свои
