Панк-рок. Предыстория. Прогулки по дикой стороне: от Боба Дилана до Капитана Бифхарта - Михаил Юрьевич Кузищев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Ингрид Суперстар: «У Мо среднее телосложение. Она никогда не носит юбку, кроме тех случаев, когда идет в церковь. Она очень милая.
Лу Рид: Она не носит бюстгальтер.
Ингрид: Носит.
Лу: Ей не надо.
Ингрид: Я думаю, каждой девушке надо или каждой девушке следует носить. Короче, она очень тихая, спокойная, милая личность. И с ней очень легко» [68].
Первый концерт «золотого» состава The Velvet Underground состоялся за тридевять земель от родного Нью-Йорка, в Нью Джерси, в школе одного небольшого городка на разогреве у забытой ныне группы Myddle Class, дела которой также вел Ароновитц. С первыми аккордами "Venus In Furs" помещение актового зала прорезал монотонный, душераздирающий звук альта, от которого у остолбеневших старшеклассников зашевелились волосы на голове. Среди зрителей был Роб Норрис, будущий участник группы The Bongos. Он вспоминал: «Каждый был сражен скрежещущим натиском звука с бухающим битом, который звучал громче всего, что мы слышали раньше… Спустя минуту после начала второй песни, которую вокалист объявил как «Героин», музыка стала еще более напряженной. Она наливалась и разрасталась как гигантская волна, угрожающая накрыть нас всех. К этому моменту большая часть аудитории в ужасе разбежалась…»[69]. Эл Ароновитц, также присутствовавший в зале, с интересом отметил, что музыка «Вельветов» оказала на юных зрителей «странно стимулирующий и поляризующий»[70] эффект. Кроме того, он заключил, что группе требуется больше практики, и посему отрядил их играть две недели подряд в туристическом кафе «Bizarre», находившемся в Гринвич-Виллидже. Именно там их и застал Энди Уорхол. Однако прежде чем переходить к подробностям этой исторической встречи, стоит сказать несколько слов об отце поп-арта и о том, в каком состоянии находилась его карьера на момент встречи с «Вельветами».
Энди Уорхол и искусство пиара
Энди Уорхол, начинавший свой путь к славе в рекламной индустрии, в некотором роде никогда из этой индустрии не уходил. Он начал выставлять свои работы еще в 1950-е годы, однако слава пришла к нему в начале 1960-х, когда Энди выставил свои знаменитые «портреты» баночного супа «Campbell» и множественные изображения Мэрилин Монро. Уорхол, с одной стороны, декларировал, что высоким искусством является весь мир, окружающий обывателя (и в этом отчасти приближался к идеям Джона Кейджа), с другой стороны – умело привлекал к себе внимание. Работы Уорхола вызывали как восторженные отзывы, так и праведный гнев поборников «серьезного» искусства, однако для Энди не было «плохого» или «хорУошего» пиара – для него был просто пиар. Довольно скоро его работы вошли в моду и стали вызывать интерес состоятельных покупателей, которых привлекала понятность и доступность этих работ (в отличие от абстрактной «мазни» серьезных авангардистов вроде Джексона Поллока). Уорхол делал «искусство для народа» – то есть популярное искусство или поп-арт. И как всякий «поп», его искусство было конвейерным. Уорхол взял на вооружение технику шелкографии и не покладая рук начал штамповать свои произведения, а заодно ковать личное благосостояние – стоимость одного отпечатка легко могла достигать 25 тысяч долларов[71]. Свою мастерскую он назвал «Factory». «Фабрика» Уорхола скоро стала светским местом, а сам Уорхол – одним из любимых героев таблоидов. На «Фабрике» царила раскованная сексуальная атмосфера и обитали разного рода богемные личности, которых Уорхол называл своими «суперзвездами».
Эд Сандерс: «Я знал Энди Уорхола еще до того, как он оказался окружен этой урлой. Вот почему я тогда ушел: мне стало неуютно. На мой вкус они были слишком отвязные» [72].
Когда в арт-кругах Нью-Йорка начал зарождаться авангардный кинематограф, Энди внимательно наблюдал за происходящим. При поддержке и помощи одного из своих соратников, молодого и предприимчивого режиссера Пола Моррисси, Уорхол сам начал снимать авангардные фильмы. Надо отдать ему должное – он и здесь сумел найти свой собственный стиль. В противоположность насыщенному и хаотичному, трудному для восприятия мельтешению фильмов Джека Смита и Пьеро Хеличера, Уорхол стал выбирать для своих фильмов статичные образы. Фильм Уорхола «Сон» зафиксировал, как можно догадаться, процесс сна его любовника Джона Джорно. Общая продолжительность фильма, состоявшего из зацикленных фрагментов, составила 5 часов 20 минут. Казалось, что на этот раз Уорхол странным образом отражает идеи Ла Монта Янга о бесконечной и монотонной музыке. Логическим продолжением экспериментов Уорхола с неподвижными персонажами стали его знаменитые «кинопробы», в которых участвовали друзья и соратники Энди, знаменитости и люди искусства. Когда Уорхол обнаружил, что авангардные сеансы в Синематеке Йонаса Мекаса освещает такое солидное издание, как The New York Times, он тут же представил туда свои работы. Во время этих сеансов заскучавший Пол Моррисси совершил интересное открытие: он обнаружил, что если два статичных фильма Уорхола демонстрировать параллельно, друг рядом с другом, они становятся заметно интереснее и иногда даже начинают самостоятельным образом «взаимодействовать» между собой.
В декабре 1965 года Уорхол получил возможность отметиться в новой для себя области. Известный бродвейский продюсер собирался открыть в Нью-Йорке свою первую дискотеку и был готов платить Энди только за то, чтобы тот просто появлялся там вместе со своими «суперзвездами» вроде юной и прекрасной Эди Седжвик. Однако Пол Моррисси предложил более интересный план: почему бы Энди не представлять на дискотеке какую-нибудь группу под своим собственным патронажем? Услышав такое предложение, бродвейский продюсер еще сильнее загорелся и даже пообещал Энди, что в этом случае дискотека будет проходить под именем самого Уорхола. Взаимовыгодная договоренность была достигнута, дело было за небольшим – найти группу. В это самое время 21-летняя кинорежиссер и групи Барбара Рубин позвала Джерарда Малангу, еще одного
