Ведьмины камни - Елизавета Алексеевна Дворецкая
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Теперь тебе нечего бояться, – негромко сказал он. – Пискун убрался к своей няньке.
– Я его и не боялась. Не меня же он пытался… – Хельга осеклась.
– Пытался убить? Если бы он умышлял на тебя, я бы его пополам разорвал живьем. Ну, ты решилась? – Эскиль сделал шаг вперед и остановился, загораживая Хельге дорогу. – Осталась пара дней, потом мы уедем. Ты поедешь со мной?
– Ты так говоришь, будто это очень легко сделать!
– Легко или нелегко – мы это сделаем. Ты согласна?
Эскиль попытался взять ее руку, но Хельга попятилась.
– Никто меня не отпустит. Мой брат, госпожа Сванхейд…
«Даже если бы я хотела уехать с тобой, никто мне этого не позволил бы, так что нечего и говорить зря», – примерно это Хельга имела в виду. Но, стоя вплотную к Эскилю, ощущая его тепло, слыша его голос, чувствуя его взгляд на своем лице, она не смела намекнуть, что не хочет бежать с ним. Не смеет. Не уверена, что ей следует так поступить – что такой брак принесет ей счастье, ради которого стоит рассориться со своим родом.
– Мы сделаем так, что тебя сразу не хватятся, а когда хватятся, им уже придется признать мои права.
– Мои родители и Эйрик…
– С ними мы помиримся потом. Наш конунг тоже так женился. Его жена – не эта, а та, что в Кёнугарде, Эльга, – убежала из дома и приехала в Кёнугард, там они справили свадьбу, а потом помирились с ее родными, когда те приехали вслед за ней…
– Эльга была до того обручена с Ингваром. – От Бериславы Хельга хорошо знала ту захватывающую повесть. – Ее отец соглашался на обручение, просто потом передумал, потому что Олав… Ну, неважно. Но мой отец тебя в глаза не видел и даже не слышал о тебе!
– Это не моя вина! – Эскиль засмеялся. – Если бы он приехал сюда, а еще лучше в Кёнугард, то услышал бы обо мне достаточно! Но ты со мной уже знакома. Ты же видишь, что я за человек. Со мной ты будешь в Кёнугарде одной из самых богатых и уважаемых женщин. И наша госпожа так тебя полюбила. Ты поможешь мне приобрести больше чести среди дружины Ингвара, а я – тебе. Наши сыновья сделаются первыми людьми в стране! Мы снова пойдем на греков, и я привезу тебе целый корабль шелковых платьев и разных украшений. Мы возьмем еще больше, чем взяли в Гераклее, и я уж не дам обидеть меня долей. Возьми пока это кольцо…
В руке Эскиля снова оказался тот перстень с сине-зеленым камнем и жемчужинами, он попытался надеть его на палец Хельге, но она сжала кулак. Тогда он сжал ее руку в своей, и тепло его крепкой руки сковало ее: по телу разливалось пугающее, тревожное блаженство, хотелось и бежать от Эскиля подальше – и остаться с ним навсегда.
– Почему ты не хочешь его взять? – Эскиль наклонился к ней, в его голосе зазвучала досада. – Или моя добыча для тебя нехороша? Может, тот сосунок подарил тебе что-нибудь получше? Знаешь, как говорил Хникар:
Друг немилый дарит –
Будет дар не в радость,
Дорог дар от друга,
Коли друг сам дорог.
– Ничего он мне не дарил…
– Ну а что у него есть, кроме пары мокрых пеленок? Ничтожных червей и доля ничтожна, как говорил Хникар. Он мог бы убить меня и хвалиться своим подвигом! Может, ты тогда вышла бы за него, за такого доблестного и отважного мужа? Была бы довольна такой участью? Если, конечно, нянька разрешит ему жениться и вовремя снабдит сухой пеленкой…
Против воли Хельга рассмеялась – Эскиль и смешил ее, и подавлял, от него исходила какая-то чарующая сила, отнимающая волю. Только мысль, что они стоят на валу, где их может видеть весь город, тревожила ее и не давала подчиниться.
– Но мой брат…
– Если твой брат поедет с нами, будет еще лучше. Ингвар даст ему лучшее место среди своих людей, я ему это уже сказал.
– Сказал? – Хельга в изумлении подняла глаза к его лицу.
Уверенный взгляд Эскиля убеждал ее, что уже все продумано, рассчитано и решено, хочет она того или нет. Что она не в силах противиться неизбежному ходу событий.
– Когда ты мог ему это сказать?
– Мы говорили с ним в тот самый день, когда этот недоносок ждал меня за углом.
– Я помню… я видела вас. Но он мне ничего не сказал об этом!
– Конунг сам велел передать ему: если он к нам присоединится, то будет сидеть среди первых и получать лучшую долю. Он достойного рода и сам человек достойный, это видно. Вы оба прославите ваш род в Кёнугарде, а после нового похода и он станет богатейшим человеком.
– И что же он тебе ответил?
Хельга еще не знала, верит ли Эскилю, но дико было спрашивать у чужого человека, что думает ее брат.
– Видно было, что он хочет согласиться, но ответил, что не может оставить сестру, то есть тебя. Если ты скажешь ему, что хочешь поехать со мной, то и он согласится. Того сосунка с его угрюмоглазым родителем тут уже нет, и старая госпожа не сможет вас задержать. Вы же свободные люди, вы ей не подчиняетесь. Ей и знать будет не надо, куда вы отправились, и все обойдется тихо, мирно и благополучно.
– О-о… – В растерянности Хельга не знала, что ответить.
По словам Эскиля выходило, что устроить этот побег легче легкого; что он уже устроен. А когда все получится, будет лучше всем – ей, Хедину, даже их оставшимся в Мерямаа родичам.
– И никакой войны с Эйриком не будет, потому что не станет же он воевать с Ингваром, когда его племянники так хорошо живут в Кёнугарде, – добавил Эскиль, будто видя по лицу, до чего дошли мысли девушки. – Только одного не хватает. – Эскиль прижал руку Хельги к своей груди. – Любишь ли ты меня? Готова ли ты проявить смелость ради нашего счастья? Или ты робкая девочка, не смеющая сделать шагу без… собственной няньки?
Мысли и чувства Хельги были в полном разброде; от волнения кружилась голова и болезненно горело во лбу. Эскиль выпустил ее руку, обнял ее и развернул к себе. Чувствуя, как он наклоняется к ее лицу, как его теплое дыхание касается кожи, Хельга ощутила такой страх, как будто ее обхватывает лапами медведь; зажмурившись, она наклонила голову и обеими руками оттолкнулась от груди Эскиля.
– Что ты делаешь? – Она отскочила, тяжело дыша.
– Хочу тебя поцеловать. – Его взгляд убеждал ее, что он и правда этого хочет.
– На глазах у всего Хольмгарда? Ты сумасшедший. И мне… надо в хлебню. Пока мы тут болтаем, хлеб весь засохнет!
Конечно, Нива и Естанай не дадут хлебу пропасть, но Хельга убежала в хлебню, как в крепость, и просидела там в жару от печи, пока ту не загрузили и не освободили второй раз, и вышла на вал не раньше, чем посланная на разведку Естанай заверила, что никаких мужчин поблизости нет.
Когда они с Естанай вышли на вал, с двух сторон держась за ручки большого плетеного короба с теплыми караваями под полотном, уже синели сумерки – глубокие, самоцветные, шелковые. Хельга с наслаждением вдохнула свежий морозный воздух. Снег поскрипывал под ногами, и ей казалось, она идет прямо по звездам.
* * *
– Почему ты мне ничего не сказал? – прошептала Хельга на ухо своему брату, подсев к нему в гриднице.
– О чем?
– Эскиль… то есть Ингвар приглашает тебя с ним в Кёнугард?
– А… ну, да.
– Ты не сказал мне!
– Я говорил.
– Нет, ты просто сказал, что им нужны люди. А он уже хочет дать тебе лучшее место в своей дружине и доме. Хочет, чтобы мы… чтобы ты поехал с ним прямо отсюда!
– Из этого ничего не выйдет. – Хедин имел вид недовольный, но говорил уверенно.
– Почему?
– Так дела не делаются. Чтобы
