Львы города Лемберга - Юрий Валин

- Молчишь? Ну, гут, - Петро проверил узлы на руках-ногах шпионки, за шиворот отволок подальше в кусты - незачем ей разговор слышать. Вернулся к костру

- То так, - одобрил Андре. - Пора резудр ин проблем[22].

Умный Социал кивал, мудрая фрау Матильда свое "йя, йя" сказала. Арсенка отложил тетрадь, что у шпионки нашли:

- Дневник. На идиш написано, я только пару слов разобрал.

- Обязково с собой возьмете. Передать кому нужно потребно.

- Кто возьмет? - удивился Арсенка. - Я що, поц якой?

- Ты лайшт[23], - сказал Социал.

Спорили, и так и этак прикидывали. Надо сказать, народ в "Versuchen" остался правильный. Не за себя болели, оттого и спорили до хрипоты. "Крейсер" мог удержать двоих с припасами или троих гребцов налегке. Понятно, что жизнь подороже харчей - на воле человек себя как-нибудь пропитает. Потому сразу на полном экипаже договорились. Петро понял, что легкая и мелкая Анька точно уйдет и на душе сразу полегчало. Дальше выбор сузился: шибко костистые отпали, а из легкокостных до этого дня немногие дожили. Арсен категорический самоотвод взял - мужик, що там говорить. Машке говорила что она "тяжела в жиле", но ей-то точно нужно было идти - на берегу лес, одна она северный лес знает. С Анни сразу решилось - на полголовы всех ниже. Взвешивали на руках Зарему и Эфиопу - примерно одно нетто получалось. Пришлось жребий использовать: разумными людьми метод очень нелюбимый, но що ж поделать. Длинную "корабельную" палочку вытянула Эфиопа. Потом девки ревели, обнявшись, а народ покрепче технические проблемы решал.

Уладили, до рассвета еще время оставалось. Андре с Социалом объясняли дивчинам насчет нагана и патронов сомнительных. Анька слушала и на Петро смотрела, потом, не скрываясь, протянула руку. Грабчаку было неловко, но последние ведь часы, да и понимающий народ вокруг. Взял ватник, пошли сквозь кусты на заветную прогалину. Ладошка у Анни была теплая и такая маленькая.

- Не плакай.

Закивала согласно, а обнимая, все равно плакала...

С отплытием не затягивали: рассвело, туман еще не рассеялся. Вода хоть и ледяная, но по всему видно, днем будет солнце и то, конечно, к удаче. Фрау Матильда, приговаривая утешительное, домазывала девчонок жиром - в немецких консервах жирности не особо много, но все ж польза. Петро с остальными корабелами проверили крепеж - пока веревки держали, но в пути внимательно следить нужно.

- Нихт за хвист тянуть, - напомнил Андре.

Попрощались, Грабчак последний раз обнял цыплячьи косточки любимой. "Темный интернационал" тоже расцепиться не мог: Эфиопа своему Алжиру все какое-то заклинанье повторяла - отсталые они в своей Африке, все-таки, просто ужас.

Вывели "крейсер" на глубину: команда сидела в боевом порядке, груз закреплен. Осадка пироги глубоковата, но должны сдюжить.

- Если що, ватники бросайте, - напомнил Грабчак. - Ну, с богом. Маша, я на тебя надеюся, не посрами советский комсомол.

- Иди ты нахер, - по своему обыкновению отозвалась боевая смоленка и "крейсер", решительно всхлипывая, погреб к далекому, невидимому в тумане берегу.

...Уже не различить взмахов весел-лопат, косынок, в которых тщательно увязаны спички и рыболовные крючки - уходила в пелену черточка "крейсера". Хвостатых мокриц пока видно не было. Доберется команда. Должна.

Остатки замершей "Versuchen" вернулись к костерку, подбросили ветки сущняка - уже можно было не экономить. Попили травяного чая. Пусто как-то было.

- Раз киндер найн, мож юнгер манн[24] согревать хладный вдова? - фрау Матильда смотрела на Андре.

Бабой немка была хорошей, отчего не согреть? Ушли. Социал смотрел-смотрел на Зарему и тоже взяли телогрейки и до зарослей подались.

- Вот що безделье с бойцами творит, - пробурчал Грабчак.

- Тебе-то повезло. И им чуть-чуть, - Арсенчик был по натуре великодушным хлопцем. - А у нас дело.

Алжирец согласился, тяжелый сук взял.

Сарка, хоть и связанная, а уползла далеко, только спрятаться на острове негде. Ничего толком шпионка так и не сказала: кричала, что невежды и дикаря, про великий эксперимент и горизонты науки. Арсен пытался спросить как она, сука такая, додумалась фашистам служить - обозвала "узколобым дрочилой и сионистом". Вот же фря.

Нет, пытать и выспрашивать не хотелось - ни к чему были те сведенья секретные обреченным остаткам "Versuchen". Даже убивать эту жалкую, из ума выжившую мышь, было как-то неловко. Но и оставлять нельзя - и без своего дневника знала Сарка чересчур много. Не дай бог догонят немцы крейсерский десант, такого допускать никак нельзя. Но не поднималась рука на связанную девку, хоть и тварь она разпоследняя.

Пришла фрау Матильда, скомандовала "фрей хеден[25]" и, когда отошли хлопцы, придушила шпионку. Да, иной раз бабы куда решительнее.

Тело закопали на другой стороне острова, подальше от кладбища. Разровняли песок, потом порядок навели: повскрывали почти все банки консервов, наелись от пуза, расшвыряли недоеденное по кустам и берегу. Сплетенные с таким трудом верши утопили с камнями, навес завалили, подрали в клочки лишние тряпки. И делать стало совсем нечего...

Два дня прошло и вздрогнул остров, озеро рябью покрылось, ударил в уши гулкий звук-вздох, так знакомый по Акну. Петро в тот момент на прогалинки сидел, камешки на ладони подбрасывал, молился, чтоб у Аньки и вообще у десанта выжить получилось. Крики раздались, гавканье глухое немецкое. Грабчак со вздохом поднялся с ватника, разодрал на себе остатки кителя...

...Гонялись немцы в противогазах и тяжелых резиновых плащах за визжащими и воющими островитянами. Отбивался суком Социал, рвала свои отросшие волосы и плевалась Зарема, увертывалась от ловцов фрау Матильда. Петро успел кулаки ссадить и крепко врезать по яйцам здоровому немцу, пока не опрокинули на песок. Дольше всех продержался Алжир, уплывший на Малый остров. Немцам пришлось на надувной лодке под летящими камнями форсировать пролив. Повязали и Алжира. Эх, можно бы и правильную оборону организовать, но тогда сумасшествие разве разыграешь?

...Как через Акно переправляли и дальше, Петро помнил плохо - снотворное вроде бы уже не действовало, но очень уж худо друзьям было. Потом, уже в подземном кубрике, когда "Versuchen" на исследования и допросы таскали, совсем подыхали "кролики": от страшного кашля задыхались, головы совсем отупели, да еще понос изнурял. Но умерла лишь фрау Матильда. Остальные жили, но не выздоравливали. На допросах Грабчак и сам не соображал что говорил. Об Анке и других точно смолчал, а остальное бредом выходило, разобрали что немцы или нет - неясно.

Уехала офицерская комиссия, но доктор Визе от подопытных не отходил, даже спал в кабинете у лаборатории. Що у него за результаты высчитывались, да какие выводы делались, понять не получалось. Петро пытался запоминать подробности исследований, но сил не имелось, да и надежды вырваться не было.

Зарему забрали, а потом как-то вдруг и в спешке отправились выжившие "Versuchen" обратно в лагерь. Снотворное, вагон, стояли долго, потом еще шестерых узников подсадили. Один из новых бормотал безостановочно, у остальных что-то с мышцами случилось - двигались с трудом. Узкоглазый китаец или кореец в той группе поживее казался. И у всех загар желтоватый, что на себе не замечаешь, он только по сравнению с "не бывавшими" в глаза бросается.

Разговаривать о "тамошнем" не решались, да и очень тяжко было. Мерзли, печки не имелось, за вагоном тянулись поля белые, заснеженные. На остановках кормили хорошо, даже баночки с эрзац-медом Почтарь заключенным кидал. Но люди помирали: Артурчик не проснулся, потом высокий парень из новых...

...Встал вагон, дверь откатили, приказали выходить. Сползали судорожно кашляющие люди на шпалы, плевались кровью, строились. Машина повезла, холодно было дико. Петро осознал, что это опять Цитадель, Шталаг 328. Встречал машину доктор Визе...

...Блок крошечный, отдельный, за стеной лазарета. Не выпускали, только в лабораторию водили. Гад-доктор анализами изводил. Крови в венах Грабчака почти и не осталось, кашель чуть отступил, кровью уже не каждый раз харкалось. У остальных было похуже, в начале апреля Социал умер. Андре с Алжиром держались, но совсем плохи были.

Цепок и настойчив оказался доктор Визе - очень желал причины смертей и болезней распознать. Да вот хрен ему. Петро точно знал, что не в легких и бронхах дело. Тоска сжирала остатки "Versuchen". Немыслимо тянуло к тем двум лунам, к сиянию звезд и безбрежному небу. У Петро еще и Анка там осталась, но о небе и воздухе легком и Андре шептал, и Алжир...

Эх, жалко было помирать, когда такие места в огромном мире имеются. Довелось ведь глянуть. Тянулись дни взаперти, а война шла, наши-то немца гнали, лагерь эвакуировался, почти опустел, беспокоился и суетился гад-доктор. Надеялись хлопцы на чудо, да вот, не суждено...

...Да когда ж она сомкнется эта тьма? Сколько ждать нужно? Не умеет помирать номер 14005.