Джессика - Нестеренко Юрий Леонидович

Тем не менее, этого не случилось. Малколм ведь уже прошерстил интернет, но не нашел никаких упоминаний о Каттеридже и Бранте после постигшего каждого из них краха. Ни один из них не попал в сводки новостей — пусть и самых провинциальных — ни в качестве убийцы, ни в качестве жертвы. Само собой, Брант в тот момент сидел в тюрьме. Но, возможно, он так и не прочитал письма, даже выйдя на свободу. Возможно — прочитал, но не клюнул на приманку. Или никакой приманки и вовсе не было, а у Бранта, только что отсидевшего за решеткой, не возникло желания рисковать сесть за убийство Каттериджа на куда более долгий срок. Тем паче что двух других свидетелей-подельников он уже не боялся (даже несмотря на то, что Макмердон была еще жива), а шантажировать его самого было уже бессмысленно — у него ничего не осталось.

Гипотезы, гипотезы… Что все это дает? Убийц Джессики было четверо, теперь Малколм знал это точно — никаких дополнительных соучастников Каттеридж не упоминал. Неважно, кто из них конкретно перерезал ей горло — виновны они все. И двое из них уже получили по заслугам, а двое других, по-видимому, все еще живы. И Малколм знает адрес одного из них.

Три года назад этот адрес узнал Карсон… И что он сделал? Во всяком случае, не сдал убийц полиции. Да это и невозможно было сделать, даже если забыть о том, что доступ к почте Бранта он получил незаконно — ведь смерть Джессики нигде не упоминалась прямо. Разве что обвинить Каттериджа в шантаже, но и это обвинение рассыплется, если Брант заявит, что просто помогал оказавшемуся в беде старому другу, вполне официально отсылая чеки его адвокату. Что еще мог сделать Карсон — особенно если и в самом деле не выполнял заказ на взлом, а был неравнодушен к Джессике? Ну, скажем, поехать в Миссисипи, чтобы… вытрясти из Каттериджа признание, тем или иным способом. Признание и показания против Бранта. Но и этого Карсон, очевидно, не добился. А через несколько недель или дней умер. И не в лесах и болотах Миссисипи, а здесь в парке на скамейке. Может быть, Каттеридж подсунул ему очень медленно действующий яд? Слишком уж это в духе авантюрных романов типа того же «Монте-Кристо», скептически возразил сам себе Малколм. Ты еще скажи — собрал его волосы, чтобы сделать куклу вуду, в тех краях это, кажется, вполне популярный культ… Прекрасное объяснение странной смерти Карсона, но, разумеется, полная чушь.

Что еще сохранил у себя Карсон, помимо взломанной почты Бранта? Его пароли к нескольким аккаунтам — блог, телефонный провайдер и даже три банковских счета. Блог, как уже знал Малколм, был удален; он проверил телефонный и банковские счета, но они тоже более не существовали. Что, впрочем, было ничуть не удивительно. Вероятно, Карсон не сумел добыть оригинальные пароли с банковских серверов — все-таки хакеры всемогущи только в кино — а сумел лишь, имея доступ к почте Бранта, воспользоваться опцией «Я забыл пароль» и получить новые. Ответить на «секретные вопросы» в стиле «девичья фамилия вашей матери» или «как называлась ваша начальная школа»[9] ему, конечно, не составило труда — Малколма всегда поражала глупость этих вопросов, ответы на которые ищутся в интернете за считанные минуты.

Карсон знал, что Брант в тюрьме, и можно рыться в его счетах, не опасаясь поднять тревогу. Но, естественно, после того, как Брант освободился, он должен был обнаружить, что его пароли изменились, и обратиться в банковскую службу безопасности, закрывшую взломанные счета.

Карсон собрал также коллекцию ссылок о судебных процессах Макмердон (первом и втором), Каттериджа и Бранта, но все это были открытые публикации, из которых Малколм не узнал ничего нового. Тем более интереса для него не представляли записи, сделанные до сентября 2013 — там были статьи на компьютерную тематику, советы с хакерских форумов, ссылки для скачивания софта и тому подобные технические материалы. Но все записи за сентябрь и октябрь касались только дела Джессики, точнее — ее убийц.

«И что мне теперь делать со всем этим… наследством?» — подумал Малколм. Может быть, спросить у Джессики? Даже если она не может сообщить ему что-то о своих убийцах сама — потому ли, что существует запрет, или потому, что сама не знает никого из них, кроме Макмердон — возможно, она все же может изъявить свою волю? Сказать ему, что делать с информацией, которую добыл он сам вполне материальным способом? «Джессика, я знаю адрес твоего убийцы…»

Но за окном, где уже совсем стемнело, снова шел дождь, и метеосайт давал неутешительный прогноз до утра. Нет, спать в парке в такую погоду немыслимо. Но, может быть, Джессика сумеет подсказать ему не во сне и не скамейке, а прямо здесь в универе, как подсказала когда-то ответы по химии? Наверное, ей приятнее — а может, и легче устанавливать связь — когда он приходит к ней на скамейку, но если речь идет не об общении ради удовольствия, а о передаче критически важной информации…

Малколм закрыл глаза и сосредоточился, мысленно формулируя вопрос и надеясь уловить ответ.

— Библиотека закрывается через пятнадцать минут, — объявил женский голос из динамика.

Черт, как некстати, сердито подумал Малколм, вырванный из своей медитации. Он и не заметил, что просидел до самого закрытия… Ну же, надо снова сосредоточиться…

Внезапно перед его закрытыми глазами возникла словно сцена из старого боевика. Каттеридж, небритый, с испитым лицом и сальными нечесаными волосами, сидит в своей хибаре. На столе перед ним — полупустая бутылка виски. Распахивается дверь, и входит Малколм — плечи расправлены, подбородок гордо поднят, во взгляде — холодная беспощадность торжествующей справедливости. Каттеридж поднимает глаза от бутылки и смотрит на него со страхом и злобой. Малколм эффектным жестом достает сверкающий револьвер 45 калибра и наставляет ему в лоб. Каттеридж, парализованный ужасом, даже не пытается бежать или умолять, да это и бесполезно. «Привет от Джессики Сильвер!» — говорит Малколм и жмет на спуск. Голова Каттериджа резко откидывается назад, из круглой дыры между глазами стекает кровь…

Хотя, пожалуй, при выстреле в упор из 45-го дыркой дело не ограничится. Разнесет полчерепа…

«Нет! — подумал Малколм с ужасом, возвращаясь в реальность. — Не может быть, чтобы Джессика хотела именно этого!»

Хотя — почему не может? Разве Джессика не говорила — и совершенно справедливо! — что не все люди заслуживают доброго отношения? Разве Каттеридж, как и остальные убийцы, не заслужил смерть? «Да, но, — думал Малколм, — меня же поймают! Я же не профессиональный киллер, наверняка оставлю кучу следов… Джессика не может хотеть, чтобы я так рисковал собой! Это был вовсе не ее ответ. Это лишь мое воображение…» Ведь на самом деле подсознательно он сразу подумал об этом, едва прочитал адрес Каттериджа. А сейчас просто позволил этой мысли оформиться.

Но это действительно невозможно. У него нет оружия, а если бы он даже сумел достать таковое, экспертиза сразу покажет, из какого ствола стреляли… и, кстати, в самолет с оружием не пустят, то есть — Малколм быстро проверил в интернете — можно провезти его, сдав в багаж, но нужен специальный запирающийся футляр и, главное, декларация — лучший способ привлечь к себе внимание… хотя можно, конечно, проехать весь путь на машине… нет, не о том он думает! Это не вариант, и точка. Каттеридж (и Брант, кстати) заслуживают смерти, но он, Малколм, не заслуживает тюрьмы. Вот если бы удалось убедить Каттериджа сдаться полиции и сдать Бранта… мол, лучше тебе сделать это самому, тогда можешь рассчитывать на снисхождение… но как заставить его поверить, что у Малколма есть доказательства, которых на самом деле, разумеется, нет? Или, если, допустим, про кошмары — это не провокация, а правда, если они действительно терзают убийцу из-за того, что он сделал, можно убедить его, что явиться с повинной — единственный способ от них избавиться…

Ну да, с кривой усмешкой подумал Малколм. 18-летний студент, который постоянно ходит в наушниках, чтобы только избежать разговоров с посторонними, вдруг проявит чудеса психологии и убедит незнакомого мужика за тридцать сдаться полиции. Причем мужика, у которого как раз может быть револьвер, и который уже убил по крайней мере одного человека, а возможно, планировал убить и Бранта. А тут, конечно же, расплачется слезами раскаяния вместо того, чтобы грохнуть очередного нежеланного свидетеля…