Джессика - Нестеренко Юрий Леонидович

Он выполнил соглашение «больше не появляться на горизонте» — ничего не стал писать Бранту после своего проигрыша и вообще, насколько знал Малколм, исчез из интернета, уничтожив все свои аккаунты, до которых в результате так и не добрался Карсон. Малколм пролистал письма, полученные Брантом за время его собственного процесса, но там не было ничего примечательного: в основном сообщения от адвоката, иногда — короткие записки от старых знакомых в стиле «держись, мы в тебя верим», быстро, однако, сошедшие на нет, несколько посланий от Люсиль, также внезапно прекратившиеся после, очевидно, того, как она поняла, что дела ее любовника совсем плохи и ее победа над соперницей была пирровой. Теперь Малколму осталось лишь изучить последние письма, самые свежие по времени. Все они были помечены флажком «непрочитанные», и это было неудивительно — они пришли, когда Брант уже сидел в тюрьме. Что, впрочем, не означало, что он не прочитал их позднее, уже после своего освобождения и смерти Карсона. Если, конечно, прежде Карсон не удалил эти письма сам.

Хотя — зачем бы ему это понадобилось? Ничего интересного там не было. Разного рода автоматические рассылки, от которых Брант не удосужился отписаться; несколько ничем, по сути, от них не отличавшихся поздравлений с праздниками, отправленных знакомыми столь дальними, что они, очевидно, были совершенно не в курсе постигших Бранта злоключений (вот какая же глупость, в который раз подумал с раздражением Малколм, эти формальные поздравления по поводу бессмысленных дат, посылаемые людьми, которым нет никакого дела до адресата, которому, в свою очередь, нет никакого дела до них!), письмо от дурака-журналиста с просьбой об интервью, письмо от какой-то Полли без фамилии — вряд ли деловое, судя по адресу prettygirl1986 на одном из бесплатных серверов, но и едва ли по-настоящему любовное или дружеское, судя по тому, что оно было единственным за все время. Малколму представилась некая потасканная девка, подцепленная Брантом на одну ночь — возможно, когда он, еще будучи на свободе, уже знал, что ему светит тюрьма, и заливал горе в первом попавшемся баре; спьяну он сунул ей (или просто обронил) свою визитку, отпечатанную еще во время его блестящей карьеры, а она много месяцев спустя обнаружила эту карточку со всеми реквизитами при уборке своей берлоги и по дурости решила, что это ее шанс. Малколм брезгливо поморщился, но все же открыл письмо.

«Ник,

допускаю что ты занес мой прежний адрес в спам-список но это неважно. его все равно больше не существует. у мсеня теперь нет ни интернета ни телефона ни банковскорго счета. я залез в такую дыру где можно жить без всего этого. я пишу тебе с телефона девки клторую сняд сегодня в баре. (Малколм похвалил свою интуицию.) она бы наверно обиделась если бы знала что все что мне от нее нужно — это ее смартфон. впрочем когда она протрезвеет завтра к полудню наверно решит что провела щикарную ноч. я сейчас тоже пьян но это не имеет занчения.

сегодня утром мне попаласьт газета месячной давности в которой я заметил занкомые имена. тревор и триша да. ты ведь уже знаещь что с ними случилось? я вот узнал только сейчас. тревор свалил во флориду триша в орегон. он жрал антидепресссанты ложками она как я понимаю пила и колола все подряд. но их это не спасло не надолго по крайней мере. она все равно добралась до них.

ты слежил за моим делом ник? знаешь какую линию защиты выбрал мой адвокат? что я оперировал в состоячнии сильного стресса такого глубокого что сам не мог адекватно его оценить. а все потому, что в клинике на меня навалили слишком больштие нагрузки. это была правда отчасти. я действительно много работал но я сам просил о дополднительных сменах. и я действительно совсем не выспался перед теми операиями и был в стрессе. но не потому что мне не хватало времени для сна. кошмары ник. кошмары.

если бы ты был психиатр ты бы скаал что это самовнушение. комплексы в старину именовавшиеся нечистой совестью. но я не верю что такие комплексы могут развиться несколько лет спястя причем ождинаково у непохожих по психотипу людей. ты уже тоже видишщь их ник? думаю что да. а если нет то скоро.

поверь моему опыту — бежать бесполезно. то есть это дает облечение на короткое время а потом орпять. у меня была теория что она находит нас через интернет, но нет отключение от него и всех средств связи не помогает надолго.

как ты сам понимаешь на этот ажрес писать бессмысленно. у меня теперь есть только буажная почта. (Далее следовал адрес где-то в Миссисипи, и Малколм понадеялся, что хотя бы он написан без опечаток.) захочешь обсужить то что с тобой происходит — а я уверен что оно уже происходит или будет происходить — пиши. я помню ты когда-то обещал что пристрелиш меня если я снова появлюсь на твоем горизонте. что ж если хочешь приезжай и сделай это.

у мненя не хватает духа сделать это самому».

Подписи не было, да она и не требовалась.

Каттеридж даже не знал, что Брант в тюрьме, подумал Малколм. Но если он действительно забился в какую-то дыру, оборвав все связи с миром, то это неудивительно. Малколм загрузил карту «Гугла» и скопировал адрес из письма. Экран сфокусировался на какой-то дороге, петляющей среди сплошных зелено-желтых пятен зарослей. Поблизости не было ничего, похожего на город — даже на самый маленький; единственными обозначенными на карте постройками в округе оказались несколько одиноко стоящих придорожных церквей. Но адрес, во всяком случае, существовал (Малколм проверил это по сайту Почтовой службы США). Действительно ли Каттеридж жил там — это уже другой вопрос…

Как вообще воспринимать последнее письмо Каттериджа? Как пьяный бред или… Кто такая «она», которая, по его словам, рано или поздно доберется до всех убийц Джессики? Может быть, если это и в самом деле был оккультный ритуал, то Каттеридж имел в виду некую темную богиню? Которая, допустим, не приняла жертву, или потребовала дополнительную плату за свои услуги (ведь если вдуматься — поначалу по крайней мере трое из четверых действительно получили некие подарки судьбы: Каттеридж — работу своей мечты, Брант — плюс к тому еще и выгодную женитьбу, и даже Макмердон — оправдательный приговор по делу об убийстве, где ее вина выглядела бесспорной; разве что Хастингтон вроде бы ничего не выиграл после жертвоприношения). Что вовсе не значит, разумеется, что на самом деле так оно и было, но Каттеридж мог искренне в такое верить, особенно если под гнетом собственных несчастий и жизни в какой-то глухой дыре (где, возможно, единственную компанию ему составлял алкоголь) у него поехала крыша… Или же все прозаичнее — речь о некой подруге или родственнице Джессики, поставившей целью отомстить за ее смерть? Неужели… Памела? Перед мысленным взором Малколма на миг встало круглое лицо толстухи, и он даже затряс головой: нет, не может быть! Вот уж кто точно никак не годится на роль графа Монте-Кристо! Хотя, как говорится, в тихом омуте… если предположить, что сама она, разумеется, никого и пальцем не трогает, а лишь сплетает паутину и дергает за ниточки… и одной из таких ниточек, вопреки ее уверениям, мог стать Карсон, а другой — и сам Малколм… В конце концов, что он о ней знает, кроме ее собственных слов в личном разговоре и на ее странице? Ну и еще, конечно, не слишком лестный отзыв Джессики. Но люди меняются, и даже и Джессика может не знать, как изменилась ее сестра после ее смерти…

Так, ладно. Это пока что ничем не подтвержденные домыслы. С тем же успехом на роль таинственной мстительницы может претендовать любое из женских имен на мемориальной табличке… Какие еще гипотезы?

А что, если последнее письмо Каттериджа — провокация? Если за нейтрализацией двух других подельников стоял, как и подумалось Малколму изначально, не Брант и уж тем более не Памела, а именно он, все знавший и находившийся на свободе? Если это Каттеридж был тем, кто, по словам Триши, заставил ее убить Тревора, а потом решил избавиться и от последнего опасного для него свидетеля — от Бранта? В расчете, может быть, на то, что сам Брант будет рассуждать так же — двое уже не опасны, остался последний, живущий где-то в лесу без связи с миром пьяница со съехавшей от кошмаров крышей, чьей смерти никто и не заметит… тем паче что после шантажа у Бранта к Каттериджу были уже личные счеты. А на самом деле не было ни пьянства, ни кошмаров — достоверно известно лишь, что тем и другим страдала алкоголичка и наркоманка Макмердон, а все прочее — лишь со слов Каттериджа. Который встретил бы Бранта во всеоружии и реализовал бы свое законное право на самооборону — или, по крайней мере, именно так представил бы дело полиции…