Кремль. Президенты России. Стратегия власти от Б. Н. Ельцина до В. В. Путина - Леонид Млечин

Ельцин объяснил, что дает интервью иностранным журналистам, потому что в советской печати беседы с ним не печатаются. Говорил, что надо поскорее обновлять политбюро и ввести возрастной ценз — до шестидесяти пяти лет. Что не должно быть зон, свободных от критики. Что в партии необходима гласность — и люди имеют право знать, в частности, бюджет партии, на что идут их деньги. Он предложил сократить партийный аппарат, ликвидировать отраслевые отделы, отменить привилегии.

— Считаю, что некоторые члены политбюро, виновные как члены коллективного органа, облеченные доверием ЦК и партии, должны ответить: почему страна и партия доведены до такого состояния? И после этого сделать выводы — вывести их из состава политбюро. Это более гуманный шаг, чем, критикуя посмертно, затем перезахоронить...

Ельцин произносил слова, которые безусловно нравились и полностью соответствовали настроениям общества:

— Должно быть так: если чего-то не хватает у нас, в социалистическом обществе, то нехватку должен ощущать в равной степени каждый без исключения. А разный вклад труда в общество регулировать разной зарплатой. Надо, наконец, ликвидировать продовольственные пайки для, так сказать, «голодающей номенклатуры», исключить элитарность в обществе, исключить и по существу, и по форме слово «спец» из нашего лексикона, так как у нас нет спецкоммунистов...

И в заключение он скромно заговорил о политической реабилитации — попросил отменить то решение пленума ЦК, в котором его выступление было признано «политически ошибочным».

— Товарищи делегаты! Щепетильный вопрос. Я хотел обратиться только по вопросу политической реабилитации меня лично после октябрьского пленума ЦК. (Шум в зале.) Если вы считаете, что время уже не позволяет, тогда все.

Он стал собирать бумаги, готовый уйти с трибуны.

Председательствовавший на заседании Горбачев почувствовал, что надо дать ему закончить выступление:

— Борис Николаевич, говори, просят. Я думаю, товарищи, давайте мы с дела Ельцина снимем тайну. Пусть все, что считает Борис Николаевич нужным сказать, скажет. А если у нас с, вами появится необходимость, то мы тоже можем потом сказать. Пожалуйста, Борис Николаевич.

И Ельцин завершил свой монолог:

— Реабилитация через пятьдесят лет сейчас стала привычной, и это хорошо действует на оздоровление общества. Но я лично прошу политической реабилитации все же при жизни... Вы знаете, что мое выступление на октябрьском пленуме ЦК КПСС решением пленума было признано «политически ошибочным». Но вопросы, поднятые там, на пленуме, неоднократно поднимались прессой, ставились коммунистами. В эти дни все эти вопросы практически звучали вот с этой трибуны и в докладе, и в выступлениях. Я считаю, что единственной моей ошибкой в выступлении было то, что я выступил не вовремя — перед 70-летием Октября... Я остро переживаю случившееся и прошу конференцию отменить решение пленума по этому вопросу. Если сочтете возможным отменить, тем самым реабилитируете меня в глазах коммунистов. И это не только личное, это будет в духе перестройки, это будет демократично и, как мне кажется, поможет ей, добавив уверенности людям.

Ельцина провожали аплодисментами. В перерыве делегаты поздравляли его с удачным выступлением. Но тут же на скорую руку была организована и некая контратака.

Сначала первый секретарь Татарского обкома Гумер Усманов заявил, что делегаты от Татарии не поддерживают просьбу Ельцина о реабилитации. Затем против Ельцина выступил первый секретарь ЦК компартии Эстонии Вайно Вялис. Он вспомнил, как вместе с Ельциным ездил в Никарагуа и как плохо вел себя Борис Николаевич:

— Выступая на текстильном комбинате (плохой еще текстильный комбинат, мы помогаем строить) перед рабочими, может быть, по недомыслию, может быть, по усталости он допустил фразу: «Что вы, работать не хотите? Без штанов ходите». Увы, это передало телевидение. А рядом был переводчик, который переводил все верно. Больно, потому что действительно в Никарагуа есть ребята, у кого нет еще одежды. Нет одежды... Человек, который выступает перед высоким партийным форумом, должен иметь для этого партийную совесть...

Но самым громким было ответное выступление Егора Лигачева. Горбачев и другие члены политбюро, видя ситуацию в зале, пытались его отговорить, но безуспешно. Лигачев решил дать достойный ответ своему главному критику. Он упорно работал над выступлением. Сидя в президиуме, правил страницу за страницей, потом подзывал помощника, тот бежал к машинисткам и вскоре приносил перепечатанный набело текст.

Выступал Егор Кузьмич жестко и уверенно:

— Быть может, мне труднее, чем кому-либо.из руководителей, говорить в связи с выступлением Бориса Николаевича. И не потому, что шла речь и обо мне. Просто пришла пора рассказать всю правду. Почему трудно говорить? Потому, что я рекомендовал его в состав секретариата ЦК, потом в политбюро. Из чего я исходил? Исходил из того, что Борис Николаевич Ельцин — человек энергичный, имел в ту пору большой опыт в руководстве видной, всеми уважаемой в нашей партии свердловской областной партийной организации. Эту организацию я видел в работе, когда приезжал в Свердловск, будучи секретарем ЦК.

Нельзя молчать, потому что коммунист Ельцин встал на неправильный путь. Оказалось, что он обладает не созидательной, а разрушительной энергией... Не хотелось бы говорить, но вы поймете, почему это скажу. Уже более десяти лет, как область, в которой я работал с товарищами, участвующими в конференции, снабжается продуктами питания целиком и полностью за счет собственного производства, причем по хорошему рациону, а ты, Борис Николаевич, работал девять лет секретарем обкома и прочно посадил область на талоньГ. Вот что значит политическая фраза и реальность. Вот что значит расхождение между словом и делом...

Лигачев вступился за партийный аппарат, который обвиняли в нарушении социальной справедливости:

— Думаю, что здесь кое-что нужно уточнить и кое в чем хладнокровно разобраться. Вопреки распространенному мнению, по заработной плате партийные работники идут на двадцать шестом месте в стране. Средняя зарплата партийного работника двести шестнадцать рублей. Потеря в заработке нередко значительная, когда специалистов народного хозяйства выбирают на работу в партийные органы...

По мнению даже его коллег по политбюро, наступательно-петушиный дух выступления Егора Кузьмича, его надоевшие ссылки на томский опыт лишь прибавили очков Ельцину. Но это стало ясно не сразу. Тогда исход дуэли с Лигачевым оценивался по-разному. Многие полагали, что это более шустрый Лигачев врезал медлительному Ельцину, разделал его под орех.

Тем более, что против Ельцина выступили еще несколько человек. Казалось, повторяется 1987 год, когда вся стая набросилась на одного.

Генеральный директор столичного станкостроительного завода имени Серго Орджоникидзе Николай Чикирев вспомнил, как Ельцин расправлялся с кадрами в Москве:

— Секретарь районного комитета партии, который у нас на глазах вырос, сверхчестный и добросовестный человек, выбросился из окна после незаслуженного разноса за плохое снабжение района продуктами. А в Киевском районе наладить это дело не очень просто. Утром два поезда на Киевский вокзал прибыли, и Киевский район вновь без продуктов. Вот и попробуйте наладить снабжение в Киевском районе. Я около этого района как раз и живу. На бюро горкома разобрали, «строгача» дали, а после этого погиб товарищ, которого знала Москва, которого знали мы — члены городского комитета партии, которого знали секретари райкомов. Чем это лучше 1937 года? Этот человек не был Щелоковым, не был Рашидовым. Он был коммунистом. Пусть товарищ Ельцин носит эту смерть у себя на сердце...

Первый секретарь Пролетарского райкома Москвы И. Лукин заявил:

— Когда я услышал его в 1984 году на научно-практической конференции (я в зале, он в президиуме), мне тоже показалось, что это, так сказать, яркий оратор, интересный человек. Но теперь гипноз рассеялся... Первые секретари Куйбышевского, Киевского, Ленинградского и многих других райкомов партии не просто ушли, а фактически были сломлены, духовно уничтожены. Ваше бездушное отношение к людям проявлялось в бесконечной замене кадров. Мой предшественник, честный и порядочный человек, тоже вынужден был уйти: не выдержало здоровье... Главное в вашем стиле — это стремление понравиться массе. Метод же избираете один — вбить клин между партийными комитетами и рабочим классом, интеллигенцией. Так вы делали в Москве, так вы и сегодня пытались сделать, вбивая фактически клин между делегатами конференции, залом и президиумом. Это, товарищ Ельцин, вам не удастся! Не пройдет!

И только земляк Ельцина, секретарь парткома Свердловского машиностроительного завода имени Калинина В. Волков счел своим долгом вступиться за Бориса Николаевича: