Песталоцци - Альберт Пинкевич

В школах изучали катехизис, псалтырь, и этим дело в большинстве случаев и ограничивалось.

Песталоцци ввел в начальную школу такие предметы, которых там никогда раньше не было. Он ввел начала геометрии, он показал все значение рисования и дал методику этого предмета. Он вводит географию и естествознание, он реформирует методику обучения чтению и арифметике. Он выпускает целый ряд книг, представляющих методическую разработку во всех указанных областях. Одним словом, Песталоцци резко изменяет все учебные планы, программы и методику обучения в начальной школе — короче, он создает ту начальную школу, которая устанавливается во всех буржуазных странах начала XIX столетия и прежде всего в Германии. До Песталоцци была одна начальная школа с одним кругом предметов, с одной методикой, вернее сказать, почти без всяких предметов и без всякой методики. После Песталоцци начальная школа получает свою программу, свои учебные планы, свою методику.

Методика предметов начальной школы начинается с Песталоцци. Неудивительно поэтому, что Песталоцци особенно популярен, особенно известен как реформатор начальной школы. И в этом он мог бы почерпнуть известное удовлетворение Как бы ни стремилась буржуазия извратить всеобщую начальную школу таким образом, чтобы она отвечала ее интересам, тем не менее, служа этой школе, Песталоцци служил в значительной мере тем беднякам, о которых он думал всю свою долгую жизнь.

Методика Песталоцци во многих случаях — очень формальная и механистическая методика. Исходя из своей теории психологизирования обучения из анализа восприятий, исходя из выделения в «элементарном обучении» элементов — слово, звук и форма — исходя, наконец, из стремления сделать эту методику доступной каждому человеку, он пришел к целому ряду механических приемов с их ужасающей однотонностью, с повторением одних и тех же моментов. В руках массовых учителей эти приемы стали еще более механическими, еще более бездушными. Эта методика была между прочим остроумно высмеяна Львом Толстым, давшим описание одного урока по так называемому «методу Песталоцци».

«Учитель из немецкой семинарии… смело, самоуверенно он садится я классе — инструменты готовы: дощечки с буквами, доска с планочками и книжка с изображением рыбы. Учитель оглядывает своих учеников и уже знает все, что они должны понимать, — знает, из чего состоит их душа, и много еще другого, чему он научен в семинарии.

Он открывает книгу и показывает рыбу. «Что это такое, милые дети?» Это, изволите видеть, Anschaungsunterricht (наглядное обучение— термин Песталоцци А. П.). Бедные дети обрадуются на эту рыбу, ежели до них уже не дошли слухи из других школ и от старших братьев, каким соком достается эта рыба, как морально ломают и мучат их за эту рыбу. Как бы то ни было, они скажут: это — рыба. «Нет», — отвечает учитель (Все, что я рассказываю, есть не выдумка. не сатира, а повторение тех фактов, которые я без исключения видел во всех лучших школах Германии и тех школах Англии, где успели заимствовать эту прекрасную и лучшую методу). «Нет. — говорит учитель. — Что вы видите?» Дети молчат. Не забудьте, что они обязаны сидеть чинно, каждый на своем месте и не шевелиться — Ruhe und Gehorsam.

— «Что же вы видите?» — «Книжку», — говорит самый глупый. Все умные уже передумали в это время тысячу раз. что они видят, и чутьем знают, что им не угадать того, чего требует учитель, и что надо сказать, что рыба не рыба, а что-то такое, чего они не умеют назвать. «Да. да, — говорит с радостью учитель. — очень хорошо: книга». Умные осмеливаются, глупый сам не знает, за что его хвалят. «А в книге что?» — говорит учитель. Самый бойкий и умный догадывается и с гордой радостью говорит: «буквы». «Нет, нет, со-всем нет! — даже с печалью отмечает учитель — надо думать о том, что говоришь» Опять все умные в унынии молчат и даже не ищут, а думают о том, какие очки у учителя, зачем он не снимет их, а смотрит через них и т. п. «Так что же в книге?. Все молчат. «Что вот здесь?» — «Рыба», отвечает смельчак. «Да. рыба, но ведь не живая рыба?» — «Нет, не живая», — «Очень хорошо. А мертвая?» — «Нет». — «Прекрасно. Какая же это рыба?»— «Еin Bild — картина». — «Так. прекрасно». Все повторяют: это картина, и думают, что кончено. Нет. надо сказать еще. что это картина, изображающая рыбу. И точно таким же путем добивается учитель, чтобы ученики сказали, что это есть картина, изображающая рыбу. Он воображает, что ученики рассуждают, и никак не догадывается, что ежели ему велено заставлять учеников говорить, что это есть картина, изображающая рыбу, или самому так хочется, то гораздо проще было заставить их откровенно выучить наизусть это мудрое изречение.

Еще счастливы те ученики, которых учитель оставит на этом в покое. Я сам видел, как он заставлял их сказать, что это не рыба, а вещь — ein Ding, а вещь эта уже есть рыба. Это, изволите видеть, новый Anschaungsunterricht в соединении с грамотой, это — искусство заставлять детей думать…

«Я до сих пор госле тщетного искания этого Anschaungsunterrichtа и методы Песталоцци по всей Европе ничего не нашел, кроме того. что географии надо учить по картам выпуклым, ежели они есть, краскам — по краскам, геометрии по чертежам, зоологии по зверям и т. д., что каждый из нас знает с тех пор, как родился, чего вовсе не нужно было выдумывать, потому что это давно выдумано самой природой, вследствие чего это каждому, не воспитанному в противных понятиях, и известно».

Нетрудно заметить, что толстовское описание применения метода Песталоцци в германской народной школе весьма напоминает описание Рамзауера. Толстой прав в своем ироническом отношении к такому обучению детей, но, конечно, с большой долей легкомыслия отбрасывает самую необходимость теоретического изучения проблемы наглядного обучения.

Таковы основные моменты педагогики Песталоцци. По богатству идей эта педагогика стоит выше, чем педагогика Амоса Коменского, Локка и Руссо. Кроме того перед всеми нами она имеет то бесспорное преимущество, что его теория была теснейшим образом связана с практикой и его педагогические идеи рождались в процессе практического творчества. Он был действительно великим педагогом.

Нам уже неоднократно приходилось рассказывать о том. как относились современники к Песталоцци. Мы знаем, каким поклонением порой его окружали, как высоко превозносили его заслуги и рядовые учителя и крупнейшие деятели той эпохи; мы знаем и то, как ненавидели порой Песталоцци и как боролись с ним.

Но как отразилась деятельность Песталоцци на практике?

Как мы уже неоднократно подчеркивали, буржуазная школа прошла мимо сущности его социальной педагогики. Она вытравила классовые моменты из его педагогической системы, она приняла Песталоцци только как реформатора методики обучения в начальной школе. При жизни буржуазия использовала его Институт как хороший передовой интернат для своих детей.