Укрощение Шарлотты (Гаремные страсти) - Линда Миллер

— Ты опознал его? — спросил капитан у старпома.

Полуобернувшись к Шарлотте, он остановил ее коротким строгим взглядом, красноречиво говорившим: лучше ей не болтаться сейчас под ногами и держать свое мнение при себе.

— Ничего определенного, капитан, просто мне не правится его вид. Нутром чую здесь что-то не так.

Патрик стремительно удалился, а Шарлотта осталась на месте, хотя и сгорала от любопытства. Но не стоит лишний раз попадаться на глаза мужу в такой серьезный момент: он может снова лишить ее свободы под предлогом безопасности.

Кохран почтительно коснулся лба, как бы отдавая ей честь, и последовал за капитаном.

Через несколько секунд работы над собой, хотя она и подчинилась приказу мужа, ей до смерти не хотелось отсиживаться в тылу, когда, похоже, назревали важные события. Шарлотту все же решила, что лучше всего заняться полезной деятельностью, и направилась в апартаменты Халифа.

Рашид находился там, не спуская настороженного взгляда воспаленных глаз с лица султана.

— Что-то случилось? — спросил евнух, услышавший суету в коридорах.

Его бронзовые пальцы сжались на рукоятке кинжала, и весь его вид не оставлял сомнений, что он будет сражаться насмерть, защищая своего хозяина.

Шарлотта удивлялась такому проявлению верности, которого не приходилось ожидать от раба, оскопленного самими же хозяевами. Она встретилась с ним глазами.

— На рейде стоит незнакомый корабль, и мистер Кохран беспокоится.

Рашид оставил в покое клинок, но озабоченность его не покинула. Он снял со лба султана компресс, прополоскал, отжал над стоявшей рядом миской и снова положил на голову Халифу.

— Это могут быть пираты, — размышлял он вслух, — или друзья Ахмеда, поспешившие присягнуть новому правителю.

Халиф застонал во сне и пробормотал что-то нечленораздельное.

— Пираты? — судорожно вздохнув, переспросила Шарлотта. Она уже имела достаточно драматичный опыт общения с этими отверженными, скитающимися по морям, и отнюдь не жаждала его возобновлять. — Вряд ли они настолько глупы, что отважатся атаковать дворец…

— Мне надо пойти самому взглянуть, что случилось, — решился Рашид. Он вынул из ножен кинжал и вложил его рукоятку Шарлотте в руку. — Прошу тебя оставаться здесь, возле султана. Если кто-нибудь попытается сюда проникнуть, убей его.

Шарлотту поразила хладнокровная жестокость приказа.

— Нельзя же убивать всех подряд! Это может быть Алев или кто-то еще из женщин.

Темные глаза Рашида, как всегда, оставались непроницаемыми.

— Весь дворец полон предателей и шпионов, — сказал он. — Гарем тоже не защищен от предательства. Никто, кроме меня, капитана Треваррена или мистера Кохрана, не должен пытаться проникнуть в эту комнату.

— И, по мнению Патрика, эта комната — самое безопасное убежище для его беременной жены, — пробормотала себе под нос Шарлотта, глядя вслед уходящему евнуху. Она осталась наедине со спящим Халифом.

Султан снова застонал и дернулся во сне, и Шарлотта пододвинула пуфик, чтобы сесть рядом с софой.

— Вот так, — произнесла она, словно успокаивая одного из своих младших братьев, увидевших страшный сон, — не волнуйтесь, Вы в полной безопасности. — И она, внимательно осмотрев кинжал, отложила его с содроганием.

Халиф открыл глаза, удивленно взглянул на нее и пошутил:

— О Рашид, как ты изменился!

Шарлотта постаралась тут же ответить, чтобы не дать султану догадаться, что Рашид покинул его из-за угрозы пиратского налета. Она взяла его исхудавшую руку, стараясь найти силы, чтобы улыбнуться в ответ на шутку.

— Как вы себя чувствуете?

Султан вздохнул.

— Так, словно я трое суток пролежал голым на песке под палящим солнцем. Вы не смогли бы утолить мою жажду несколькими глотками воды?

Шарлотта наполнила из хрустального графина пиалу и поднесла ее к потрескавшимся губам султана. В его карих глазах она заметила след замешательства, вызвавший у нее тревогу.

— Вы не хотели бы что-нибудь поесть? Я могу послать за свежими фруктами или сыром.

Халиф покачал головой и снова откинулся на шелковые подушки.

— Нет, мрачно ответил он, — я не голоден. — Он взял ее руку. Теперь, по прошествии времени, лубки с его пальцев уже сняли, но раны все еще были покрыты струпьями, а новые ногти только начали отрастать. — Пожалуйста, — продолжал он. Я бы не хотел оставаться один.

Она улыбнулась и кивнула, чтобы подбодрить его, от души надеясь, что они не станут частью добычи для банды мародерствующих пиратов. Хотя ее страхи, пожалуй, напрасны, подумала она. Если даже на борту таинственного корабля окажется шайка головорезов, Патрик с командой смогут дать им достойный отпор.

— Я не собираюсь покидать вас, — мягко отвечала она, вспомнив, как ее мачеха, бывшая отличной сиделкой, умела успокаивать больных, легко достигая своей целя с помощью ласковых слов и сочувствия. В очередной раз Шарлотта с особенной теплотой вспомнила Лидию.

— Тогда поговорите со мной, — словно малое дитя, попросил Халиф. — Расскажите мне о тех местах, откуда вы родом.

Неожиданные слезы подступили к глазам Шарлотты, и, проглотив комок в горле, она сказала:

— Я выросла в маленьком городке под названием Гавань Куад.

— Гавань Куад, — повторил Халиф, не выпуская ее руки и глубоко вздыхая.

Шарлотта постаралась овладеть своими чувствами. Когда она вернется в штат Вашингтон, она соберет всех своих юных братьев и кузин и подробно расскажет им обо всем; о султанском дворце, о корабле Патрика и о пиратах. Тогда уж она сможет дать волю чувствам и вести себя, как хочет, а не так, как того требуют обстоятельства.

— Это очень красивое место, — задумчиво продолжала она. — Там растут деревья с такими густыми кронами, что даже удивительно, сколько в них скрывается белок. Они всегда зеленые — в основном это ели, кедры и сосны, — и на фоне голубого неба их кроны кажутся чернильно-черными. А вода! Она совершенно синяя, а иногда бывает — я имею в виду Пугетский пролив, конечно…

— Там есть горы? — голос Халифа был хриплым. Шарлотта потрогала его лоб, невольно повторяя жест, перенятый у Лидии. Она беспокоилась, так как ее пальцы коснулись сухой и горячей кожи.

— Да, — тем не менее продолжала она. — От нас видно гору Олимпик, возвышающуюся над хребтом Пениннсьюла. Зимой они все покрыты снегом, а летом белые шапки остаются лишь на вершинах. Иногда их склоны кажется пурпурными. — Она остановилась, прислушиваясь к подозрительным хрипам в легких Халифа. — А если повернуться в сторону материка в ясную солнечную погоду, то вы увидите гору, которую индейцы зовут Тахома.

— Я бы хотел повстречаться с индейцами… — прошептал Халиф. От слабости он впал в состояние беспокойной полудремы, не приносящее отдыха.