Бог, Которого я не знал - Джон Паулин

оттуда рукою сильною и мышцею простертою. И Он повелел, чтобы всякий начальствующий среди нас был добр к тем, кто на него работает, независимо от их положения в обществе».

Не удовольствовавшись объяснениями этого израильтянина, вавилонянин попросил свести его с распорядителем, желая послушать, что тот скажет по этому поводу. Когда к нему подошел распорядитель, он сказал ему: «Как я успел заметить, вы очень хорошо обращаетесь со своими работниками. Такая картина мне внове. Можете вы мне объяснить, почему вы так добры к ним?»

«Что ж, дело вот в чем. Давным–давно мы были рабами в земле египетской. Но Господь, Бог наш, вывел нас оттуда рукою сильною и мышцею простертою. Так что мы добры с теми, кто нам служит, потому что знаем на собственном опыте, каково это — быть рабами».

«Замечательно. Мне это по душе. Было бы здорово, если б все люди относились так друг к другу».

«Послушайте, может, вам лучше познакомиться с Воозом? — спросил распорядитель. — Он хозяин этого поля. Вы могли бы расспросить его обо всем как следует».

У купца вытянулось лицо от удивления. «Да разве он станет говорить со мной, вавилонянином? Богачи не разговаривают с чужестранцами без крайней необходимости».

«Пожалуй, наш хозяин отличается от прочих богачей, с которыми вы привыкли иметь дело». Распорядитель помахал Воозу рукой, показав знаками на вавилонского купца, отдыхавшего поддеревом.

Прежде чем вавилонянин успел вымолвить хоть слово, Вооз сказал: «Добро пожаловать в Вифлеем», а затем взглянул на заходящее солнце. «Знаете, уже темнеет. Почему бы вам не провести конец недели вместе с нами?»

Купец не поверил своим ушам и даже немного насторожился. А что если это какая–нибудь ловушка? На лице его мелькнула тень сомнения, смешанного со страхом.

«Да что вы, успокойтесь, — сказал Вооз. — Один из моих помощников сказал мне, что вы направляетесь в Египет. Зачем вам спешить? Передохните у нас, а через пару дней отправитесь дальше. Вам нет нужды беспокоиться — мы всегда принимаем странников».

«Просто замечательно. Большое вам спасибо. Ничего подобного со мной не было ни в Египте, ни в Сирии. Просто уму непостижимо. Поверить не могу: вы приглашаете меня в свой дом — совершенно незнакомого человека! А вдруг я какой–нибудь маньяк–убийца?»

Вооз взглянул внимательно на вавилонянина и улыбнулся. «И все же позвольте мне вас пригласить. Как говорится, риск — благородное дело».

«Сколько я должен буду заплатить?» — поинтересовался купец.

Взгляд Вооза потускнел на мгновение. Похоже, его обидел вопрос незнакомца. Затем он спокойным, ровным голосом сказал: «Дело не в деньгах. Платить вам ни за что не придется. А принимаем мы вас вот почему. Много–много лет назад мы были пришельцами в земле египетской, но Господь, Бог наш, вывел нас оттуда рукою сильною и мышцею простертою. Он так щедр к нам, что мы научились у Него творить добро людям, которые ничего не могут дать нам взамен, и в том числе принимать странников. Знать Его, общаться с Ним — лучшая для нас награда».

Вавилонянин ответил с откровенностью, которая поразила его самого: «Послушайте, мне по душе ваша вера. Я хотел бы узнать о ней побольше за эти дни».

И вот вавилонский купец отправляется с ними в хозяйскую усадьбу. Поскольку дело было в пятницу, в доме шли последние приготовления к субботе. Когда вошел гость, Руфь заправляла лампы маслом. Когда все собрались для вечерней трапезы, купец впервые услышал о субботе.

«Что это за суббота такая?» — спросил гость.

«Это тот день, когда все мы оставляем свои труды и проводим время в поклонении Господу и в общении друг с другом», — объяснила Руфь

«Ага, значит, это такой выходной! — удивился купец. — Но ведь это же неразумно. В том смысле, что вы, по–моему, теряете много денег, не работая раз в неделю!»

«Что ж, так у нас заведено, и, как нам кажется, мы поступаем правильно».

Вавилонянин осмотрелся вокруг. Дом у его хозяев был полная чаша, и он не нашелся, что возразить. Поэтому он спросил: «Почему же вы празднуете субботу? Должна же быть какая–то причина».

«Все дело в том, — ответила Руфь, — что мы были рабами в земле египетской, и Господь, Бог наш, вывел нас рукою сильною и мышцею простертою. И Он велел нам соблюдать субботу и давать отдых не только себе, но и всем нашим работникам. Так мы и поступаем».

У вавилонянина промелькнула мысль: Вот это да! Чем дальше, тем интереснее. А вслух он сказал: «История вашего народа для меня вполне ясна. Ваш Бог избавил вас от участи горшей, чем смерть, и теперь вы живете очень даже благополучно, так что, насколько я понял, вам есть за что Его благодарить. Мне непонятно одно: зачем все время об этом говорить? Уж больно вы зациклены на вашем прошлом. Ведь у вас и так всего вдоволь. К чему то и дело предаваться воспоминаниям?»

«Да, вы правы, — заметила Руфь, — мы действительно часто вспоминаем о своем прошлом. Нам пришлось немало потрудиться, чтобы достичь процветания. И мы действительно вполне счастливы и благополучны. Но за всем этим благополучием стоит Бог. Каждая виноградная гроздь, каждый пшеничный колос для нас такое же чудо, как и исход из Египта. И если мы забудем об этом, то неминуемо окажемся в большой беде».

«Что верно, то верно, — подтвердил Вооз. — Вспоминая о великих свершениях нашего Господа в прошлом, мы не даем себе забыть о делах, которые Он вершит для нас сегодня, — о том, о чем легко забыть в повседневной суете. Мы трудимся не покладая рук, и все же всем, что у нас есть, мы обязаны именно Ему».

После сытного ужина они все собрались вокруг огня. Купец развалился на мягких подушках и устремил задумчивый взор на пламя. Что, собственно, произошло с ним сегодня? Сможет ли он теперь жить, как прежде? Он и вспомнить не мог, чувствовал ли он себя когда–нибудь таким счастливым и довольным.

Прошло немного времени, и Руфь с Воозом заговорили о пасхальном пире, запланированном на следующую неделю. Они собирались отправиться к святилищу на праздник.

«Зачем вам куда–то идти? — спросил вавилонянин, а затем спохватился: — Нет, не отвечайте! Я попробую угадать. Вы были пришельцами в земле египетской, так?»

Руфь, Вооз и все остальные домочадцы громко рассмеялись. Когда все успокоились, Вооз сказал своей жене с улыбкой: «Я думаю, он все понял!»

Немного смутившись, купец обратился к ним с просьбой: «А мне можно