Кукла моего отца (СИ) - Рахманина Елена

Отец не признавался мне, как далеко в своём плане зашёл. Стала ли Теа его соучастницей или являлась лишь безвольной пешкой. Словно оставив меня мучиться в агонии в отместку за то, что повёлся на его жену.

– И что тебе даст это знание? Отпустишь девчонку, узнав, что она намеренно тебя соблазнила?

Но я не собирался её отпускать ни при каких вариантах. И совершенно не важно, хочет она того или нет.

Разница лишь в том, что пока я не понимал, какого отношения заслуживает Теа.

Но, вопреки своему желанию ринуться за ней следом, я дал ей время.

И себе, чтобы убедиться, что пропал окончательно. Что не могу вздохнуть, не имея ответов на свои вопросы.

Меня хватило на месяц. Несмотря на то, что он был насыщен новыми обязанностями, мыслями я постоянно возвращался к Теа. Мне стало любопытно, как она планирует жить дальше. С липовыми документами и небольшим запасом наличности.

Но я ошибся. Совсем забыл, что эта девушка попала в нашу семейку прямиком из трущоб Нью-Йорка, где условия существования куда хуже, чем в милом провинциальном городке недалеко от океана.

А застав её в единственном на весь город мало-мальски приличном заведении, где подавали алкоголь, цветущую, весёлую и куда более расслабленную, чем когда-либо за время нашего знакомства, испытал странное чувство. Словно вторгаюсь туда, где меня никто не ждёт.

Здесь у неё была своя собственная жизнь и ей не нужно каждую минуту кого-то из себя строить. Что удивительно ей шло. Настолько, что на исходящий от неё свет то и дело летели мотыльки, которым мне нестерпимо хотелось подпалить крылья.

Тяжёлая, густая, тягучая ревность лавиной обрушилась на меня, закапывая под собой. Мешая дышать, двигаться и думать. Пальцы сами собой сжимались и разжимались. От ощущения собственной слабости перед ней. Оттого, что не могу её, как любую другую свою пассию, поманить пальцем, чтобы она приползла ко мне, сдирая колени в кровь.

Я покинул бар, сел за руль и гнал, пока пар из ушей перестал идти. Хотелось забыть её. Она вовсе не скучала без меня. В отличие от меня, её, похоже, не беспокоила бессонница. Теа умела жить без меня. А я – нет. И меня это чертовски злило и пугало.

И вот ситуация повторяется.

Отключился, не дав оппоненту на том конце провода договорить, и вернулся в гостиную, где Теа удобно устроилась на коленях какого-то коротышки. Уставилась на меня дерзким, упрямым взглядом. В нём так и читалось: выкусил!?

Посмотрел на самоубийцу, который явно уже понял, что позволил себе лишнего. Кровь с его лица схлынула, глаза круглые, испуганные и удивлённые.

– Вы же Йен Сандерс! – восклицает и прогоняет Теа с собственных коленей, будто она случайно там оказалась, и поднимается, вскрикивая: – Я ваш фанат!

Судя по всему, он планировал найти ручку, чтобы я оставил ему свой автограф. И я оставил. В виде синяка под глазом, которым он будет ещё долго любоваться в зеркале. Мой фанат отлетел от удара на другой конец комнаты. Попытался подняться, но тут же осел обратно.

– Айс, ты сумасшедший, зачем ты это сделал? – Теа толкает меня в грудь, будто я виноват в том, что она решила проверить мои нервы на прочность.

Ещё ощущаю, как кровь, сгущаясь и нагреваясь, бежит по венам. Слишком мало прошло времени, чтобы я превратился из животного обратно в человека.

Сжимаю пальцами тонкое, хрупкое запястье девушки и вывожу её наружу, слыша позади себя причитания хозяйки отеля. Погода солнечная, тёплая. Гостиница располагалась почти в лесу, тем и нравилась. Малолюдно и далеко от трассы. Даже пришла мысль, когда увидел её, что это вполне романтичное место. И достаточно тихое, чтобы снести голову любому, кто посмотрит на Теа, а потом прикопать на опушке.

– Куда ты меня тащишь? Отпусти!

А мозг ещё горит. Хочется окунуться в прорубь, чтобы остыть. Пока холод не вытеснит обуревавшие меня эмоции, с которыми я не в силах справиться.

Иду вперёд по проторенной дорожке, слыша, как позади под кедами девушки ломаются тонкие ветки. Она спотыкается и едва не падает.

Оборачиваюсь, успевая поймать её. Снова.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

– Ты козёл! Надутый индюк! Самодур! Ненавижу тебя!!!

Бьёт меня в грудь острыми кулачками. Волосы растрепались, глаза горят, губы алые. Мозг коротит. Одно напряжение сменяет другое.

Обхватываю ладонями её лицо, обращая к себе. Она тут же останавливается, замирает, и я обнаруживаю в её взгляде голод. Распознаю его. Он мне знаком.

Поцелуй. Лишь лёгкое прикосновение моих губ к её. Как немой вопрос.

«Хочешь?»

«Хочу».

​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​Глава 56

И с очередным вздохом я погружаюсь в неё, забираясь как можно глубже под её кожу, желая достигнуть сердца.

Она сладкая, со вкусом шоколада и карамели. И пахнет океаном, солнцем и песком. Зарываюсь пальцами в шёлк волос, сжимаю их, отстраняясь от неё на мгновение, чтобы заглянуть в глаза. Убедиться, что это не мираж. Не заблуждение.

И Теа смотрит на меня так же жадно. Словно наш поцелуй – это последний способ выжить в этом мире. Она едва касается подушечками пальцев моей щеки.

Позади неё широкий дуб. Подталкиваю её к нему, и Теа делает шаг назад, упираясь в него спиной. Ладони касаются гладкой кожи бёдер на границе с платьем. Мне хочется дотронуться до каждого миллиметра её тела. Пальцами. Губами. Языком. Вновь вспомнить её вкус. Услышать срывающиеся с губ стоны и тяжёлое возбуждённое дыхание.

Лучи солнца добираются до нас слабо, в лесу заметно холоднее. Когда снимаю её платье, она тут же покрывается мурашками. Кожа молочная, не тронутая загаром. Она само совершенство, настолько идеальна, что кажется, таких просто не бывает. Я осторожно, точно боясь разбить эту иллюзию, провожу пальцами по тонким, выпирающим ключицам. Стоит мне до неё дотронуться, дыхание Теа сбивается.

На контрасте с моими горячими ладонями её прохладная кожа почти ледяная. Касаюсь холмика груди, провожу большим пальцем по светлой ареоле. Мир вокруг нас будто остановился. Я не слышал птиц, что минуту назад пели свои песни, ветра и шёпота листвы.

Я подхватываю её на руки, и Теа тут же обвивает ногами мою талию. Стараясь удерживать её, чтобы не поцарапать её нежную кожу корой дерева.

Не хочу думать о всех её странных, необъяснимых для меня поступках, которые выходят за грани нормальности. Несмотря ни на что, я неспособен представить на её месте в своей жизни другую женщину. И это разрывает мне сердце. Оставляя только надежду, что она не сможет от меня сбежать. Что я смогу удержать её рядом с собой.

Накрываю сосок губами, вбирая горячую плоть в рот. Кусаю в наказание за собственные муки, слыша в ответ стон удовольствия и боли. Запах и вкус её кожи умопомрачительные, в голове гудит от желания. Кровь бежит по венам, стремясь вниз, и я чувствую, как член до боли упирается в ткань брюк.

Теа, словно не выдерживая, сжимая мои волосы в кулак, отрывает меня от груди и жадно целует, будто желает меня с той же силой, что и я её. Я готов разрядиться прямо в штаны, когда наши языки скользят, сплетаясь. Разум сносит полностью, и, удерживая её рукой, я дрожащими пальцами не с первого раза освобождаю член. Осталась лишь маленькая преграда её тонких шёлковых трусиков. Прижимая её к дереву, провожу пальцами между её ног. Ткань мокрая, скользкая, пропитанная её возбуждением, аромат которого ударяет мне в голову.

– Пожалуйста, Йен, – едва слышно доносится её просьба.

Отодвигаю трусики, мягко двигаясь по влажной плоти. Теа морщится, будто от острой боли, зажмуривает глаза и кусает нижнюю губу.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

– Хочешь меня? – задаю на этот раз вопрос вслух.

Она кивает, не поднимая ресниц.

– Посмотри на меня, – требую. Хочу знать, что она видит и чувствует именно меня. Не представляет на моём месте кого-то другого.

Веки подрагивая поднимаются, и я встречаюсь с её помутнённым взглядом. Приподнимаю её бёдра и насаживаю Теа на член. Её плоть туго сжимает пенис. Замираю, пытаясь отвести мысли в другую сторону и не кончить тут же. Слишком давно не было секса с женщиной. Как раз те несколько месяцев, что Теа пряталась.