Кукла моего отца (СИ) - Рахманина Елена

– Слушай, какая-то тёмная история, – хмурился парень, с которым мы проходили обучение, – Теа Торнтон обвинялась в предумышленном убийстве. Хотя все материалы дела говорили о том, что это была самооборона. Ума не приложу, кто настолько халатно готовил обвинительное заключение.

Меня тут же прошиб пот от этой новости.

Миссис Теа Сандерс, девушка с личиком херувима, в дорогих шмотках, огромных бриллиантах, с горящими жаждой жизни глазами, была изнасилована и обвинялась в убийстве. Подобного я не мог даже представить.

– Согласно материалам дела, на неё совершили нападение, одного она убила. Остальные скрылись. Её нашли всю в крови на месте преступления, – помощник прокурора протягивает мне цветную фотографию, на которой запечатлена Теа со стеклянными глазами. Растерянная, испуганная и пережившая насилие. Смотреть на это фото оказалось выше моих сил.

Сердце сжималось от сочувствия и тревоги. Чем больше я узнавал, тем мрачнее становились мои предположения о мотивах отца.

– Как такое возможно? Даже мне понятно, что здесь речь о самообороне.

– Не знаю. По всей видимости, полиция не стала разбираться с девчонкой из трущоб. Государственный адвокат даже не изучал дело.

– Но как она оказалась на свободе?

– А вот тут самое интересное. В процесс вступил другой адвокат, настоял на проведении экспертизы по имеющимся в деле фотографиям с места преступления. Экспертизу провели. Она показала, что убийство совершено в рамках  необходимой самообороны. Обвинение переквалифицировали. Прокуратура предложила сделку, и, выполнив её условия, девушка вышла на свободу.

А ведь в тот вечер мне казалось, будто я её спас. Но я всё же не успел. Опоздал на целых четыре года. Принять эту информацию оказалось невозможно.

С того момента, как речь зашла о новом адвокате, я понял, что без участия моего отца дело не обошлось. У меня по-прежнему не имелось ответов на все вопросы. Я не знал, как они познакомились, как она попала в эту передрягу, почему отец её из неё вытащил. Но догадывался, что сделал он это вовсе не бескорыстно.

Это умозаключение развязало все узлы, на которые были завязаны мои чувства к ней. Они вырвались наружу и сшибли с ног своей силой. И теперь многое стало очевидным и ясным – она вышла за него ради свободы.

– О чём ты? – Отец не знал о том, что мне уже почти всё известно. Я видел в его глазах предвкушение моей реакции.

– Если я захочу, Теа окажется за решёткой. Снова.

Глава 47

Он улыбается с глумливой ухмылкой. Сжимаю пальцами подлокотники стула, но мечтаю, чтобы это была его шея.

Ещё никогда я так не сожалел, что в моих жилах течёт его кровь. Мне бы хотелось вытравить из организма каждый наш ген, каждую объединяющую нас черту. Выжечь их и не иметь с этим человеком ничего общего. Если бы не Аннабель Сандерс, я бы и вовсе разорвал все связи с домом Сандерсов.

– И как же это возможно?

Отец изложил почти всё, что я уже сам нарыл. Только он наполнил своё повествование смачными подробностями.

– Я заметил её гораздо раньше, чем ей кажется. Проезжал на машине по пути к земельному участку, который планировал купить под застройку, и заметил девушку. По одежде было ясно, что нищая. Но такого красивого лица никогда не видел, хотя меня и окружали женщины на любой вкус. К которым только руку с платиновой картой протяни – все твои. Одновременно, по очереди или друг с другом. И мне интересно стало, как быстро простая девчонка сдастся. Такая тощая, что казалось, она согласится даже за еду.

Слушал его и пытался представить эту особу по его описанию. Снять с Теа всю эту шелуху в виде дорогих нарядов, броского макияжа и ювелирных украшений, выбранных отцом для любимой игрушки. И я вспомнил, что видел её. Уже знаком с ней. Та девушка, которую я нашёл в Парсонс, старательно записывающую лекцию. В простой одежде, без макияжа. Чистая и невинная. Юная и непорочная.

– Помню, как она тушевалась в моём присутствии. Как рассматривала мою одежду, машину и аксессуары. Только они не производили на неё должного эффекта. Странно даже, мне казалось, что её устраивала подобная жизнь. Со всем тем, что она имела. И меня это зацепило больше, чем её внешность. А при близком рассмотрении стало очевидно, что она божественно красива. Но почему-то не пользовалась этой красотой. Не замечала её. Впрочем, она и сейчас не замечает.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Он пил свой виски, погрузившись в воспоминания, едва ли обращая на меня внимание.

– И в какой-то момент я решил, что она станет моей любой ценой. Мне хотелось смотреть на неё каждый день. Как на полотно Моне, что висит в моём кабинете, или на китайскую вазу, созданную во времена правления императора Цяньлуна, купленную на аукционе за баснословную цену.

В голосе отца смешивались пренебрежение и восхищение. Я понял, что он был слишком искушён и пресыщен, чтобы испытать светлое чувство. Теа стала для него игрушкой, которую он решил получить в свою коллекцию. Фарфоровой куколкой, которой он ни с кем не намеревался делиться.

– Только она противилась этому. Даже умудрилась оскорбить меня. И я решил, что время хорошего моего к ней отношения завершилось. Пресёк все способы её заработка и ждал, когда она приползёт ко мне просить прощения. А она не шла. Я даже заволновался. И не зря. Она оказалась в полиции. Кто-то испортил её. Это меня весьма опечалило, хоть я и не надеялся, что она девственница. И вновь она меня удивила.

– Чем же? – спрашиваю его тихо, потому что в горле от этого рассказа всё пересохло. Отец играл с жизнью ни в чём не повинной девчонки, даже не задумываясь, насколько это аморально. Низко. Подло. Такие категории были бесконечно далеки от него и до того незначительны, что ему достаточно лишь отмахнуться от них, точно от назойливой мухи.

– Она смогла за себя постоять. Кто бы мог подумать, что такой ангел способен на убийство, – отец потирает подбородок, вновь остановившись на какой-то точке своей памяти. – Но самое занимательное в ней, что даже тогда она не хотела соглашаться на моё предложение. Я всегда чувствовал блеф, но она не лукавила, хотя я знал, что полиции до неё дела нет и из-за их отношения ей грозят годы заключения. Упрямая, настырная, наглая плутовка. Теа ведь рассказывала наверняка про наш уговор?

Он смотрит на меня прищурившись. Оценивая, насколько доверительны наши отношения. Только ни хрена они не доверительны, потому что я понятия не имел ничего о её прошлом. Даже в самых абсурдных своих предположениях не мог представить подобного.

– Конечно, – киваю я безразлично и уверенно, с надеждой, что отец не раскусит фальшь. Он не отрывает от меня своих глаз, точно я партнёр на крупной сделке, а он пытается определить, насколько глубоко я могу прогнуться под его условия.

– Я как-то мог это терпеть, пока не появился ты, – вводит меня в ещё большее замешательство. – Тот эпизод на свадьбе я предпочёл забыть. И она, казалось, забыла. До того как ты не переехал в мой дом, Теа особого интереса к мужчинам не проявляла. От Дуга бегала как от чумного. А мне было интересно, сдержит она своё слово или нет. Молодая же совсем, горячая, организм требует своё. И я видел, как ты на неё реагируешь. Вы как пламя и лёд.

– И тебя это не задевало? – мой вопрос вырывается из меня ненамеренно. Я не понимал, о каком уговоре речь, и слишком сильно хотел узнать все тайны Теа.

– Задевало. Поначалу. А потом я смирился. Есть вещи, сын, которые куда важнее чувств к женщине.

– И что же это?

Глава 48

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

– Семейное дело. Наш бизнес.

Отец произносит, твёрдо глядя мне в глаза. Так, словно хочет, чтобы эта мысль проникла глубоко в моё сознание.

Наш бизнес.

К его делам я никогда не имел отношения. Мы все понимали, что именно Дуга готовили занять кресло отца.

– Как твой бизнес связан с Теа?

– Наш, – упрямо повторяет, на что я непроизвольно морщусь. – Мне всё равно, что будет с этой девкой. Хочешь, ищи её. Хочешь, не ищи. Но только от тебя зависит, попадёт она за решётку или нет.