Кукла моего отца (СИ) - Рахманина Елена

Мы работали вместе в мастерской, а сегодня день рождения у девушки нашего шефа и нас всех пригласили в бар. Я сторонилась общественных мест, но отказать не посмела. Боюсь, и так считали, что я со странностями. Город слишком маленький, и о новой его жительнице вскоре стало известно всем. Меня останавливали на дороге, чтобы познакомиться и пригласить на чашку кофе, попутно задавая миллиард вопросов о моём прошлом.

Выросшая в мегаполисе, я не привыкла к подобному гостеприимству, и первое время вела себя как дикий, отбившийся от стаи зверёк. Быстро придумав небольшую легенду о том, что недавно пережила смерть мужа, я рассказывала её всем со злорадным чувством удовлетворения. В большинстве случаев эта трагичная причина переезда останавливала от дальнейших расспросов.

– Пойдём.

Я протянула к нему руку, и мои пальцы утонули в широкой мозолистой ладони. Давно замечала его долгие взгляды в свою сторону, но всячески игнорировала. Опускала ресницы, когда он проходил мимо и заглядывал в глаза в поисках ответной симпатии. Но её не было.

В сердце вместо желанной пустоты лишь свинцовая тяжесть. Она давила на меня, мешала свободно дышать и заставляла искать в интернете любую новость о Йене Сандерсе. Пускай он меня обманул, но я не могла прекратить о нём думать. Какой-то мазохистской части моего сознания даже хотелось увидеть заголовок о том, что он женится. Это избавило бы меня от метаний, обрубив сомнения на корню. Любит – не любит. Но после той компрометирующей нас статейки в жёлтом издании о нём не появилось ни одной свежей новости.

 На небольшой сцене пел весёленькую песню кантри-певец. Музыка не в моём вкусе, но вполне зажигательная. Во мне ещё жило странное чувство, будто заигрывание с парнями и коротенькие джинсовые шорты Йен бы не одобрил.

Осознав эту мысль, я разозлилась на саму себя и, отбросив стеснение, принялась танцевать с Тревором. Он закружил меня в танце, тесно прижимая к себе. Я ощущала жар, исходящий от его сильного тела, чужой, непривычный мужской запах, на который во мне не находилось отклика. Но, нацепив широкую улыбку, я представила, что в моей жизни никогда не было ни Айса, ни его отца, ни той ужасной пафосной свадьбы, ни четырёх лет брака с человеком, которого ненавидела.

В баре плохо работал кондиционер, множество людей лишь добавляли жара, а танец, казалось, никогда не кончится. Одна песня сменяла другую, вокруг новые знакомые, которые благодушно мне улыбались и, создавалось непривычное ощущение будто действительно рады видеть меня. И я отвечала им тем же.  И улыбалась. Кружилась в танце. И улыбалась.

Мир вокруг плыл. Лица сливались. Но одного человека я всё же заметила среди толпы. Айс смотрел на меня, и его взгляд источал арктический холод. Я оступилась, едва не упав, и, повиснув на руках Тревора, вглядывалась в завсегдатаев заведения.

Показалось, это был не он.

Только стоило мне остановиться, как к горлу подступила тошнота. Я, зажав рот рукой, побежала в туалет.  Закрылась в кабинке и избавилась от всего съеденного за ужином. Мутить тут же перестало и в голове немного просветлело. Пока полоскала рот холодной водой, слышала, как в дверь колотит докучливый ухажёр, интересуясь моим самочувствием. Но что ему сказать, кроме того, что ему ничего со мной не светит, ведь я беременна от другого?

Глава 50

Выйдя из уборной, я ещё раз оглядела посетителей ресторана. С одной стороны, моё сердце билось как у загнанного зайца, которого выследили и почти поймали, чтобы освежевать и зажарить. С другой – моя противоречивая натура склоняла меня мечтать о встрече с Айсом. Чтобы ещё раз взглянуть ему в глаза. Услышать от него признание в том, что он раскаивается в проступке, что он не имел права так со мной поступать, пускай и не знал, чем мне грозила та статья.

И заверения. Если не в любви, то хотя бы в том, что я нужна ему. Я же, несмотря ни на что, продолжала его слепо любить. Болезненно. Остро. Безумно. И совершенно безнадёжно.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Когда лежала ночами в постели, меня душили слёзы до тех пор, пока, вымотавшись, я не засыпала. А днём перед окружающими притворялась, что в моей жизни всё в порядке. Актриса из меня неважная, да и тёмные круги под заплаканными глазами выдавали страдания.

Сделать тест на беременность меня подстегнула фраза случайной знакомой почтенного возраста, встретившейся мне в общепите буквально за день до того, как меня вывернуло наизнанку в баре. Женщина обратила внимание, что из-за специфического запаха я буквально позеленела.

– Детка, в вашем положении не дело питаться в таких заведениях.

Я же, хоть и понимала, что с моим организмом что-то происходит, упорно не замечала этих изменений. И в день рождения коллеги, сидя на краю ванны после десятого теста на беременность, я смотрела пустым взглядом на две полоски.

Осознание пробиралось до меня медленно, вязко. А вместе с пониманием накрывшей меня ответственности за чужую жизнь пришёл страх, которого я доселе никогда не испытывала. Моё воображение тут же нарисовало жуткие картинки собственного будущего, где я сижу за решёткой, а судьбой моего ребёнка распоряжается ювенальная система страны. И я поклялась себе, что сделаю всё от меня зависящее, чтобы не попасть в тюрьму.

Несмотря на грядущие сложности, мыслей избавиться от ребёнка у меня не возникало, хотя умом понимала, что я даже себя толком прокормить не в состоянии. Но я не смогла бы простить себе подобного поступка. А ещё… я хотела этого ребёнка, ведь я любила его отца.

И на всё это накладывалась вина за то, что оставила папу одного. Я пыталась придумать способ связаться с ним так, чтобы меня нельзя было вычислить. Понятия не имела, чем сейчас занимается Бенджамин Сандерс, но мне представлялось, что он послал по моим следам гончих собак и они вот-вот меня вычислят. А в квартире отца установил какое-нибудь устройство слежения из тех, что показывают в фильмах про Джеймса Бонда. Не знаю, так это или нет, но рисковать не хотелось. После уймы просмотренных боевиков я понятия не имела, сколько времени у меня есть на телефонный разговор, перед тем как вычислят моё местонахождение.

Единственный способ общения с отцом, пришедший мне на ум – это связь через женщину, которая помогала по дому и готовила ему еду. Я не так давно её наняла, и мне оставалось лишь надеяться, что она не сдала меня, после того как повесила трубку. Но время шло, и казалось, что я могу ей доверять. Когда они выбирались в парк погулять, она набирала мой номер и давала нам пообщаться. Папа будто бы и не заметил моего отсутствия. С одной стороны, меня расстраивало его состояние, с другой – сейчас так даже лучше. Ведь он не знает, что я в беде.

Мою беременность сопровождал жуткий токсикоз, приправленный с горкой стрессом. По утрам страшно мутило и непереносимо болела голова. Прижаться лбом к выложенному белым кафелем полу и умереть стало моим единственным желанием.

На работе не хотела признаваться, что беременна. Но мои постоянные недомогания вызывали вопросы, поэтому пришлось всё же доползти до мастерской и объясниться с её хозяином.

Передо мной сидел молодой парень чуть за тридцать приятной, но непримечательной наружности. Такого не выделить из толпы - несомненно, с ней сольётся.

– Я надеюсь, моя беременность не станет препятствием к работе? – робко интересуюсь, осознавая, насколько теперь мне необходимы деньги.

– Беременность – нет. А вот поддельные документы – да, – произносит сухо и раздражённо.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Выпрямилась, ощутив, как сердце подпрыгнуло в груди куда-то в горло. Паренёк, у которого я покупала документы, уверял меня, что проблем не будет. А я оказалась достаточно наивной, чтобы поверить ему.

– Я могу всё объяснить, – сминаю край платья влажными от страха пальцами.

Он откидывается на спинку своего потёртого и потрескавшегося кресла и выслушивает мои несвязный рассказ. С самого начала. С момента знакомства с мистером Сандерсом, завершая статьёй в газете. Благо подтвердить мою личность не слишком сложно. Нечёткая фотография Теа Сандерс легко гуглилась.