Цветы, пробившие асфальт: Путешествие в Советскую Хиппляндию - Юлиане Фюрст

Интересно, что в этой брошюре специально подчеркивалось, что хиппи представляют опасность не своим внешним видом и даже не тем, что употребляют наркотики, а «идеями». «Идеи» считались заразными и опасными не только для общества в целом, но и для самих комсомольцев-дружинников. Поэтому авторы инструкции стремились не допустить возникновения каких-либо симпатий у читателей. Один из парадоксов советского общества заключается в том, что наиболее страстные его критики и наиболее последовательные сторонники имели больше общего друг с другом, чем с теми, кто оставался беспристрастным наблюдателем. Так, инструкция выдает с головой ее авторов, которые как огня боятся того, что молодые дружинники, патрулирующие улицы, могут счесть хипповские идеи привлекательными для себя.

В качестве некоторых мер борьбы с «хиппи» можно принять тщательное изучение состава групп «хиппи», выявление организаторов и их изоляцию, идейное разоружение программы «хиппи». Создание нетерпимой идеологической обстановки вокруг так называемых «идейных» хиппи, разоблачение их идейного лица перед большой аудиторией общественности (студентов, учащихся ПТУ, населения). Разъяснение вреда этого течения, осмеяние подражателей «хиппи» (их прически, одежда, манера одеваться), слепо копирующих западные образцы, не вдаваясь в идейное содержание течения[295].

Действительно, как гласит хипповский фольклор, в те времена у «волосатых» иногда случались интересные беседы с дружинниками «Березки», часть из которых им удавалось заинтересовать идеями хиппи[296]. Юра Доктор даже утверждал, что хиппи заводили романы с девушками-дружинницами, но это может быть скорее отражением мужских фантазий, а не реальными событиями[297]. Как правило, между добровольцами из комсомольского патруля — молодыми людьми, которые стремились сделать карьеру в официальной системе, — и теми их ровесниками, за чьим поведением они «следили» и которые навсегда отказались от подобной карьеры, была огромная пропасть. Тем не менее похоже, что для закаленных хиппи задержания комсомольским патрулем перестали быть сдерживающим фактором. Эти аресты стали практически частью ритуального танца с властями. Юра Доктор вспоминал, что иногда его задерживали чуть ли не дважды в день:

Меня знали в конце там уже как своего. Я вышибал двери, кричал: «Дайте стакан, мы выпить хотим», меня выгоняли оттуда, я притаскивал спиртное с собой, когда они запирали дверь и потом отпирали — там стаканы стояли и бутылка: «Заходи, выпьем, ребята» — меня потом просто не забирали, знали, что ничего хорошего не жди[298].

Некоторые «ранние» хиппи, отслужив в армии в 1972–1973 годах и вернувшись в Москву, обнаружили, что им больше не нравится шумная тусовка Системы на Пушке[299]. Другие скептически отнеслись к самому термину «хиппи» применительно к сообществу. Саша Бородулин, один из давних друзей Солнца, высмеивал эту идею, поскольку для него хиппи были лишь частью конкретной компании «центровых», которые знали друг друга, имели тесные связи и какие-то конкретные занятия и увлечения:

Вот были какие-то люди, которые были увлечены своим внешним видом. А потом были люди, которые были увлечены музыкой, вот этой рок-музыкой. Потом были люди, которые занимались фарцовкой. Они как бы занимались вещами модными. Были алкоголики, которые дрейфовали от площади Белорусского [вокзала] и до площади Психодрома. И вся эта тусовка не была такой ярко выраженной: «Я — хиппи, а вот я — фарцовщик». Все были как раз центровые, центровая такая тусовка, она вся взаимодействовала между собой. В основном все это склеивалось — чем? Правильно — алкоголем[300].

Такими хиппи-скептиками часто были люди, которые мигрировали от одной компании на улице Горького к другой. Самого Бородулина можно было назвать «фарца-мажором» — фарцовщиком, который «дрейфовал» по центру, обладая в силу своих семейных привилегий определенной степенью известности и защищенности. Бородулин был не только сыном известного советского фотографа, но и крупным «иконщиком» и знатоком моды. А хипповский стиль тогда считался модным. Похожим образом другой «фарца-мажор», Юра Доктор (в то время он был известен под кличкой Джордж, произносилось на английский манер), который щеголял в хипповском прикиде, понимал, что идеологически он совсем не похож на западных хиппи, как он их себе представлял — живущих в гармонии с природой, в коммунах, вдали от городских центров: «Мы создавали свой Запад, мы копировали прически, а в остальном мы не были хиппи абсолютно. <…> Я же вам говорил и буду говорить: никаких хиппи в центре не было, а было скопление абсолютно разной молодежи. И они между собой общались, менялись чем-то, может быть, музыка их вместе еще держала»[301]. Юра Доктор, сын директора завода, также торговал разными вещами, включая валюту и наркотики, которые он сам серьезно употреблял, что связывало его с миром криминала. Он обитал в том маргинальном пространстве, где регулярно случались драки, временами перерастая в более серьезные случаи насилия.

В теории центровые хиппи верили в peace — мир, даже после неудачи демонстрации. Тем не менее, когда дело касалось местных хулиганов, пацифизм часто откладывался на время, которое требовалось на то, чтобы устроить с ними хорошую драку. Юра Доктор описывал ситуацию так: «И вот такие длинные волосы. Если шпана с окраины увидит — бить будет, это нормальное явление»[302]. Это были, конечно, дикие и жестокие времена. Запомнились истории, когда в драке участвовало много людей и кто-то был серьезно изувечен. В 1969 году в кафе «Метелица» произошло массовое побоище с участием Заборовского, Солнца, Сенча, Солдатова, Мишелина и Гусева против двух десятков то ли грузин, то ли армян, которые набросились на них с криками «уроды лохматые». Хиппи тогда одержали победу[303]. Петр Мамонов чуть не погиб в уличной драке в 1973 году[304]. Виктор Кокоян попал в тюрьму после крупной стычки с местными хулиганами, которые жили в соседнем дворе в Измайлове. Кокоян примкнул к хиппи, потому что это было единственное место, где его еврейское отчество (Абрамович, которое он позднее сменил на Александрович) и этнические корни никого не смущали[305]. Юра Доктор в 1981‐м отправился на два года в тюрьму за то, что ударил ножом известного в центре хулигана, который собирался насильно увести его спутницу. По словам Доктора, он всегда носил с собой нож, потому что «если кто-то говорил: „Ты, пидорас, похож на бабу — длинные волосы“, — то сначала была драка, а потом могли по руке врезать, нож был хорошо отточен»[306].

Другой удар ножом пришелся прямо в сердце центровой Системы: в 1973 году