Народная Русь - Аполлон Коринфский

Древний скоморох повествовал о местах далеких, начинал свою «игру-песню» из-за синя моря, переплетая повествование россказнями о своих похождениях (наигрыши, напевочки, тонцы), «сказал по мысленному древу», возносился под облака, мчался через долы и горы, воспевал и Илью, и Соловья-разбойника, и «премудрость Соломонову», и «глухоморье зеленое», перепархивая от старины стародавней к веселым прибауткам и шуточкам, иногда не совсем поучительного склада. С конца XVI, а особенно в середине XVII-гo века — по свидетельству Адама Олеария[38] и других современников — скоморох отделяется от гусельника и водит его за собою только для подыгрывания и подпеванья, сам немало теряя в глазах любителей древнего песнотворчества. «Скоморох голос на дудке настроит, да житья своего не установит!», — гласит народная пословица, и вот плясуны, певуны, потешники-скоморохи бредут по всему русскому раздолью, из города в город, от села к селу, — на улице, на площадях и полях (А.С. Фаминцын)[39] увеселяют народ в праздничное время. То вразброд, парами или — по старине — и в одиночку, то целыми ватагами, дают они свои представления под игру седобородых гусельников, вздыхающих на своих говорящих струнах о вымирающей «великой потехе умильной». Появляется новый род скоморохов — скоморохи-кукольники, обвязывающиеся крашениной и устраивающие у себя над головой нечто вроде кукольного балагана. «Игры, глаголемыя куклы», прибавляются к длинному списку преступлений против веры и нравственности в глазах строптивых книжников. А между тем, «игры» эти сначала были совсем невинными проявлениями народного остроумия, веселыми-безобидными шутками: затем стало примешиваться к этому общественное содержание, а потом уже и «соромные действа», так поразившие заезжего «немца» Олеария. Скоморохи-кукольники, в сопровождении гусельщика, были предметом общего удивления и восторга и на шумной московской площади, и на улице захудалого посада-пригорода, и под сенью гостеприимной боярской хоромины, и под навесом старых ветел в деревенском хороводе. Везде за ними ходили толпы народа, щедро оделявшего потешников — чем попало: и мелкой медью, и всем, кто чем богат, и даже крепким русским словцом.

О гусельниках-кукольниках (по старой памяти, они все еще прозывались-величались гусельниками) можно составить довольно верное понятие по представлениям современного «Петрушки», почти целиком сохранившего некоторые особенности старинной «кукольной игры». Обстановка — вся разница. В Москве — на Девичьем Поле и в Сокольниках (весною), в Петербурге — недавно на Царицыном Лугу, а теперь — на Семеновском плацу и по всему простору Земли Русской (по ярмаркам) и теперь еще можно видеть не только эти остатки старинной русской потехи, но и народных скоморохов — в лице «балаганных дедов-стариков», на Украине — гусляров-кобзарей (к сожалению, явление исчезающее), а на крайнем севере да кое-где по Волге, и певунов-сказителей, оставивших гусли и, безо всякого подыгрыша, голосом ведущих пересказы былин стародавних. И все это, несмотря на то, что, начиная с XVII-гo столетия, против «веселых людей» восставали, заодно с книжными людьми, и духовенство, и светские власти, запрещавшие не только «скоморошество», но даже издававшие строгие наказы об «изничтожении» всей струнной музыки на Руси, делавшие гусельников-потешников отверженцами общества. Нужно оговориться, однако, что на такие строгие меры против «веселых молодцов» власти были вызваны тем, что в некоторых местах бродячие ватаги скоморохов превращались в шайки грабителей, не хуже разбойников — опустошавшие мирные деревеньки. Эти исключительные явления давали повод к незаслуженным карам за скоморошество и «веселие» вообще. Но живуч дух русского народа, живучи — его остроумие, его природная склонность к песнотворчеству, «великому» и «малому», «умильному» и «веселому», его любовь к искусству. Прошли столетия, преследование «веселия» давно — в области предания, на Руси процветает театр, окрепла и развилась музыка, широко расправило свои могучие крылья искусство-художество, а и теперь еще гудят кое-где гусли-самогуды, и теперь еще справляется народная потеха веселая.

XIV

Март-позимье

«Сшибет рог зиме» Власий — пастырь стад небесных, покровитель земных; подоспеет ему на подмогу Василий-капельник (28-е февраля), а там — на смену февралю-бокогрею и март-месяц из-за гор-горы — из-за чужедальних стран, с теплого моря-океана — на светлорусское раздолье широкое выйдет, красна-солнышка лучами честному люду улыбнется. Март — «no-зимний» месяц, с него на Руси «пролетье»-весна заканчивается.

Март — прозвище не русское, занесенное в старину к народу русскому от византийцев. В годы пращуров звался этот месяц на Руси «сухым» и «березозолом»; первый день его именовался «новичком», потому что с него — до начала XV-гo века, когда при великом князе Василии Димитриевиче[40], новолетие было перенесено на сентябрь, — велся счет новому году, а самый месяц стоял в ряду других первым.

Первое, марта, день, посвященный, по православному месяцеслову, памяти св. Евдокии, в простонародном изустном дневнике слывет за «Евдокею-плющиху». Снеговые сугробы в этом месяце подтаивают и, оседая, во многих местах распадаются на «плюшки»-делянки. «Авдотья-плющиха снег плющит!», — говорят в народе, справляющем в день «Евдокеи-подмочи порог» первую встречу весны. «Евдокея красна — и весна красна!», «Евдокея весну сряжает!» — продолжают свой причет об этом дне народные приметы. — «Откуда на Евдокеи ветром повеет, оттуда он подует весной и летом. Коли Евдокея с дождем, то быть лету мокрому. На Евдокеи погожо — все лето пригожо!»… Первое марта — первые оттепели весенние; с первых оттепелей деревенская детвора первые «веснянки»-песни запевает. Но случается, — и нередко, — что и «март морозом на нос садится», что «и на Евдокею мороз прилучится». Потому-то и приговаривают перед первым марта деревенские приметливые люди: «Тепло светит солнышко, да Авдотьей поглядывает — либо снег, либо дождь. Евдокея умоется — и нас обмоет. На Евдокеи снег — будет урожай, теплый ветер — мокрое лето, ветер с полуночи — холодное лето!». Народное погодоведение занесло в свой неписанный дневник, что иногда «Евдокея встоячь собаку снегом заносит», даром что она, плющиха, «снег настом плющит». Сельскохозяйственный деревенский опыт говорит, что, если на Евдокею холодно — скот придется кормить две лишних недели (по весне). А если «у Евдокеи вода», то — «у Егорья теплого (23-го апреля) трава», «Коли курочка в Евдокеи напьется (снеговой талой воды), то и овечка на Егорья (травы) наестся!». «Ни в марте воды — ни в апреле травы!».

С первого марта — первые весенние вихри крутятся, ветер начинает свистать, отчего Евдокею-плющиху и прозвали в некоторых местностях- «свистуньей». Но как ни крутись вихри-бураны, как ни сори март на землю снегом, а весна, подбирающаяся к русскому приволью, свое дело твердо знает: не обмануть ее, красной, никаким затеям лукавым отживающей свои последние деньки зимы. Проведет плющиха по снегу свои плюшки, — начнут по деревням (в иных губерниях с 1-го марта, а в иных — несколько позднее) «кликать весну». Молодежь посельская сходится на пригорки за околицею, а детвора взлезает на амбары и сараи; и те, и другие кликали в старину, а местами и в наши дни кличут:

«Весна-красна!Что ты нам принесла?Теплое солнышко…Весна-красна!Что ты нам принесешь?Красное летечко…» и т. д.

А теплое солнышко — сплошь да рядом пригревает, под эту песенку, совсем по-весеннему, — словно и впрямь собирается уже вести красное летечко с травой-муравой шелковою, со цветами пестрыми духовитыми, с ягодами сладкими да со страдой-работою, со жнитвом, с покосом. «С Евдокеи» — снег, по старинному поверью, приобретает особую, целительную, силу; старухи-знахарки собирают его в облюбованных местах по пригоркам, обогретым солнышком до проталин, и дают после, из тщательно сохраняемых ото всякого лихого глаза кувшинов, болящему сельскому люду, — на пользование против самых разнообразных недугов-болестей.

Март-месяц считался некогда на деревенской Руси поканчиваю-щим сроки зимним наймам батраков и в то же время починающим весенние договоры. В старину так и договаривались: «С Евдокеи по Егорья», «С Евдокеи до Петрова дни» и т. д. Кое-где такой обычай сохранился и до сих пор, хотя в большинстве случаев эти сроки переносятся теперь на 23-е апреля — к «запасающему коров» Егорью-вешнему.

Подмочит, по народному присловью, Евдокея порог у хаты, — подарит чем когда захочет — либо снегом, либо дождем… Не успеет народ православный и оглянуться, не хватит времени старым людям приметливым обсудить все свои приметы, — как Герасим-грачевник (4-е марта) на Русь первых вешних птиц, грачей, с теплых стран впереди себя пригонит. Коли грачи прямо на старые гнезда летят, — весна, по примете, будет дружная: полая вода сбежит вся разом. В этот день бегают деревенские малые ребята к роще, занятой прошлогодними грачиными гнездами — «грачей следить».