Приданое лохматой обезьяны - Дарья Донцова

Улыбка Алексея стала шире.

– Госструктуры не справляются, у них недостаточное финансирование, не очень современное оборудование и скученность в отделениях. У нас другая картина. И обследование недорогое – господину Шумакову, например, выставили счет всего-то на пять тысяч рублей. Учтите, ему провели множество анализов, его исследовали на томографе и покормили обедом.

– Наверное, вы не в курсе, сколько в нашей стране получают пенсионеры, – вздохнула я, – для них названная вами сумма огромна.

– Стоит ли нам сейчас переходить на социальные темы? – проворковал Алексей.

Мне вдруг стало жарко, потом холодно, по спине потек пот, глаза наполнились слезами, и я выпалила:

– Ну почему мне так не везет с самого детства!

На лице Алексея появилось выражение бескрайнего изумления. Я попыталась побороть желание зарыдать, но не смогла справиться с плачем.

Дальнейшее я помню плохо. Словно из ниоткуда материализовался Юра в смешной зеленой пижаме. Шумаков обнял меня, что-то спросил. Я видела, как шевелятся его губы, но не слышала ни звука. Затем комната неожиданно закачалась, пол стремительно ушел из-под ног, стены завертелись, и погас свет.

– Вилка, ты как? – долетели до меня слова, как сквозь вату.

– Хорошо, – ответила я и открыла глаза.

Первый, на кого упал взгляд, был Юрасик.

– Ну и напугала ты нас! – выдохнул он.

– Подобное случалось с вами ранее? – деловито осведомился Алексей, который стоял с другой стороны кровати.

Я села.

– Ничего не помню. Кто принес меня в палату?

– Ты начала размахивать кулаками, – проигнорировав мой вопрос, сказал Шумаков, – говорить странные вещи.

– Я попросил устроить вас в лучшей палате, – влез со своим замечанием Алексей. – Вы беременны?

– Нет, – решительно ответила я. – А почему вы интересуетесь?

– В процессе вынашивания ребенка у будущей матери изменяется гормональный фон, – пустился в пояснения доктор. – Женщина становится излишне эмоционально возбудима, плаксива и истерична. Аналогичная ситуация случается с подростками и с дамами в климактерический период.

Я легла, натянула одеяло повыше и старательно закуталась в него.

– Давно забыла о тинейджерских проблемах, а до климакса мне еще далеко, и я не жду ребенка.

– Принимаете лекарства? – не отставал Алексей. – Противозачаточные пилюли? Медикаменты по жизненным показаниям?

Я поежилась.

– Иногда от головной боли цитрамон. Могу выпить аспирин. Очень редко, может, раз в год, – валокордин.

– Невинное лекарство, – задумчиво протянул Алесей. – Вам холодно?

– Слегка знобит, – призналась я.

Дверь в палату приоткрылась, появилась симпатичная медсестра.

– Алексей Николаевич, анализы готовы.

Врач пошел к выходу.

– Сейчас посмотрю на результаты и сообразим, что с вами, – пообещал он.

Мы с Юрой остались вдвоем. Шумаков кашлянул и неожиданно произнес:

– Вилка, я тебя люблю.

Меня охватило беспокойство.

– Доктор о чем-то умолчал? Я умираю?

Юра замахал руками.

– Нет, конечно! Почему ты спросила?

– Ты решился признаться в своих чувствах, – с подозрением пояснила я.

Шумаков поджал губы.

– Я часто говорю тебе хорошие слова.

– Нет. Может, хочешь сказать, но вслух не произносишь, – не согласилась я.

– Я стараюсь доставлять тебе радость, – продолжал Юра, – иногда покупаю цветы, детективы. Хм, смешно, ты ведь сама себе все это приобрести можешь… Еще картошку жарю на ужин. Не часто, но готовлю! Извини, больше я ничего не умею.

– Картошка у тебя замечательная получается, – облизнулась я. – Знаки внимания тоже очень приятны, но вот слов «люблю тебя» я практически не слышу.

– Зачем они? – пожал плечами Юра. – Неужели ты сомневаешься в моих чувствах?

Я протянула к нему руку:

– Нет, но хочется послушать.

Шумаков почесал в затылке.

– Ну, ладно. Правда, на мой взгляд, глупо талдычить про амуры, но, если тебе так надо, я постараюсь.

Я откинула одеяло.

– Еще, пожалуйста, говори мне побольше комплиментов. Слова «Вилка, ты самая красивая, умная, талантливая, великая писательница всех времен и народов» подействуют на меня лучше любых конфет. Сразу скажу: знаю, что они неправда, но это не имеет значения.

– Ты обиделась, что я попросил тебя не лезть в дело Кирилловой? – грустно спросил Юрасик.

– Кто тебе сказал? – удивилась я.

– Ты сама, – вздохнул Шумаков. – Рыдала и жаловалась на жизнь, расстраивалась, что я тебе нагрубил, переживала из-за несчастливого детства, сравнила меня с долдоном Куприным. Я ощутил себя редкостным скотом, помесью альфонса с гиеной.

Я обняла Юрасика.

– Тихо шифером шурша, крыша едет не спеша… Это про меня. Я подцепила какой-то вирус. Ты лучший!

– Да уж, – покачал головой Юра, – просто бобр в норковой шубе.

Мне стало смешно.

– Зачем бобру манто из норки?

– Для красоты и статуса, – хмыкнул Шумаков. – А вообще не очень я хороший кадр. Ты заслуживаешь богатого и знаменитого.

– Упаси бог! – подскочила я. – На свете есть один замечательный мужчина, и он принадлежит мне.

– А теперь вам жарко, – заметил Алексей, возвращаясь и оглядывая меня.

– Наверное, температура поднимается, – предположила я. – Подцепила грипп.

– Нет, – не согласился врач, – вас угостили интересным коктейлем из нескольких препаратов.

Глава 24

– Чего? – вздрогнул Юра.

– Кто угостил? – в свою очередь спросила я.

Алексей сел в кресло.

– В крови у вас обнаружилось высокое содержание лекарств. Журналисты любят щеголять в статьях словами «сыворотка правды». На самом деле единого препарата, который лишает вас воли и заставляет честно отвечать на вопросы, не существует. Или, может, я не владею точной информацией, и в арсенале спецслужб он, вероятно, и есть. Но врач или опытный провизор может составить коктейль, который превратит человека в психопата-истерика либо в покорное существо.

– Зачем? – не понял Шумаков.

– Явно не для лечебных целей, – сказал Алексей. – Дестабилизированной личностью легко управлять. В особенности женщиной. Я подозреваю, что те, кто отправляет смертников взрывать себя в людных местах, кормят камикадзе подобными препаратами. Не зря среди воинов Аллаха большинство женщин. Они более эмоциональны и зависимы от гормонов. Но вернемся к нашему случаю. Виола, ваши временные изменения настроения и поведения вызваны большой химией.

Юра сжал кулаки.

– Когда она приняла «лекарство»?

Алексей почесал щеку.

– Трудно сказать. Но комбинация начинает действовать быстро, максимум минут через пятнадцать.

– Кофе! И чай! – встрепенулась я. – Пила в кафе.

Врач начал щелкать пальцами, потом спохватился.

– Простите, дурная привычка. Автор коктейля не дурак, он, думаю, имеет отношение к медицине или химии, поэтому никогда не смешает лекарство с чаем. В последнем содержится тиамин, вещество, которое может изменить действие препарата. Никогда не запивайте пилюли чаем. Есть мнение, что этот напиток нейтрализует даже некоторые яды. Я не в материале, не имею отношения к токсикологии, но наш профессор на лекциях упоминал о побочном действии наикрепчайшего чая. В кофе – кофеин, его тоже нельзя объединять с фармакологией. Необходимо нечто нейтральное.

– Вода, – подсказала я.

– Один компонент из тех, что сейчас выявили в лаборатории, имеет ярко выраженный сладкий вкус, – задумчиво протянул Алексей. – Подобное лечи подобным…

– О чем речь? – удивилась я.

– Камень легче всего спрятать в груде булыжников, а сахар надо утопить в меду, – сказал Юра.

– Точно! – обрадовался Алексей. – Вы правильно расшифровали мое замечание. Виола, вы употребили нечто сладкое, скорее всего небольшое по размерам, вроде мармеладки. Пирожное можно не доесть, и тогда часть препарата не попадет в организм, мармелад человек сует в рот целиком. И еще он липкий, пачкает пальцы, долго его в руке не держат.

Я хлопнула ладонью по одеялу.

– Конфета! Вернее, конфеты. Две штуки. Одну я проглотила после посещения супермаркета. Зашла в магазин после беседы с Надеждой Савельевой, решив наградить себя чем-нибудь вкусным, но столкнулась со скандальной теткой по имени Люся и расхотела лакомиться булочкой. Просто съела конфетку. Через пару минут на меня напала шиза. Накатили обида, тоска, жалость к себе, заколотило от холода, потом стало жарко.

– Классические симптомы, – кивнул Алексей.

– Вторую конфетку я слопала возле вашего центра, – продолжала я. – Пообщалась с вашей охраной – и схватилась за сладкое.

– Эффект не замедлил проявиться, – потер руки врач. – У вас такие конфеты еще остались?

– В сумке, но сколько – не помню, – кивнула я.

Юра встал, открыл шкаф, пошарил в моем ридикюле и вытащил яркий комочек.

– Одна есть.

– Разрешите забрать? – осведомился Алексей. – Наша лаборатория произведет экспресс-анализ.