Приданое лохматой обезьяны - Дарья Донцова

Не веря собственным ушам, Савельева встала на колени и принялась биться лбом о паркет, приговаривая:

– Спасибо, спасибо, спасибо.

– За «спасибо» не работаю, – посуровел перекупщик.

Надежда затряслась. Ей было очень плохо, тошнота не отпускала.

– Что надо делать?

– Выполнить привычную работу, – осклабился Сергей Сергеевич. – Есть порядочная женщина, недавно дочь родила. Счастливая семья. Вот только под ногами мешается приемная девочка, больная, противная. Все равно приютской долго не жить, она насквозь гнилая. Надо в ситуации разобраться и помочь хорошим людям.

– Нет, нет, нет! – зарыдала Надежда. – Вы предлагаете ужас!

– Глупая, – почти нежно сказал Сергей Сергеевич, – должок уже до шестисот тысяч дорос. Выбирай, краса ненаглядная, либо пятьдесят кусков, либо шестьсот. Впрочем, есть еще вариант.

– Какой? – в безумной надежде зашептала Надя, у которой отчаянно кружилась голова.

Сергей Сергеевич небрежно развалился в кресле.

– Люблю чужие секреты, готов за них платить. Если найдешь трех людей со скелетами в шкафу, больше к тебе не приду.

– С какими скелетами? – не поняла Надя.

– Разные подойдут, – пояснил Сергей Сергеевич. – Убили кого, изнасиловали, обокрали… Вы, бабы, постоянно сплетничаете, разуй уши и нанизывай инфу. Даю три дня. Либо принесешь мне чужие скелеты из гардероба, либо сама с девчонкой разбираешься, либо собирай семьсот тысяч. Интересно, понравится Андрюше правда про маму? Я не карты имею в виду!

– А что? – помертвела Надя, которой было очень плохо.

Перекупщик гадко ухмыльнулся.

– Думаешь, правда глубоко зарыта? Ларису Рублеву помнишь?

– Она покойница, – прошептала Надя, – лежит в могиле.

Сергей Сергеевич не стал спорить.

– Точно. Небось ты в курсе, что Лариса на героине сидела?

– Мы вообще-то не очень в последнее время общались, а потом совсем разошлись, – пробормотала Савельева. – Но однажды Лара вдруг позвонила, денег попросила. Я к ней поехала и узнала про наркотики, год назад дело было.

Перекупщик кивнул.

– Люблю чужие секреты. Купишь их, сложишь в копилку и не знаешь, когда понадобятся. Ларка тебя продала – я у нее приобрел секрет про Эльвиру. Рублевой лавэ на героин требовались.

Надя начала задыхаться, схватилась за ингалятор, но Сергей Сергеевич и не подумал дать несчастной передышку.

– Понимаешь, как система работает? Чужие тайны ценнее денег. Итак, с тебя три секрета и пятьдесят тысяч. О’кей? В пятницу приду.

Ровно в указанный срок Сергей Сергеевич возник на пороге.

– Ну? Говори! – приказал он.

Надя рассказала о хозяине риелторской конторы – открыла, каким образом владелец бизнеса уходит от налогов.

Сергей Сергеевич кивнул.

– Защитано. Дальше.

– Альбина Егорова ходила делать аборт на позднем сроке, на пяти месяцах, – выдала вторую тайну Савельева. – Есть адрес подпольной клиники и телефон врача, который занимается незаконной практикой, он фактически убийца.

– Сойдет, – милостиво согласился Сергей Сергеевич. – Теперь последний шанс.

– Не знаю, что вам Ларка натрепала, – осмелела Савельева, – но я Разбаеву и пальцем не тронула.

Покупатель чужих секретов зацокал языком.

– Не время спорить. Больше у тебя ничего нет? Плохо!

– Есть! – зло воскликнула Надя. – Дослушайте до конца. Я подготовила несчастный случай с Эльвирой, организовала процесс. А непосредственно убивала девочку Антонина Михайловна Кириллова. Я с ней не общаюсь, семнадцать лет не виделись, но могу дать ее адрес. Сильно сомневаюсь, что она квартиру сменила, такие из своих клоповников не переезжают.

– Проверю, – предупредил ее Сергей Сергеевич. – Если наврала, то лучше тебе самой в ящик лечь и крышкой накрыться. Где пятьдесят тысяч?

Надя протянула перехваченные резинками пачки.

Сергей Сергеевич тщательно пересчитал купюры, изучил каждую и покачал головой.

– Купюры старые, мелкие. Никак ты снова к барыге сгоняла? Не к Якову, тот никогда «котлеты» резинкой не перетягивает. Значит, у Семена брала. Он в приметы верит, считает, что синие резинки удачу приносят, а зеленые или розовые никогда в руки не возьмет. Точно, к Сеньке путь протоптала!

– Не ваше дело, – огрызнулась Надя. – У нас расчет, верните мою расписку!

Сергей Сергеевич достал из бумажника листок. Надежда, все еще не веря, что сумела выскочить живой из бетономешалки, быстро разорвала документ в клочья, бросила в пепельницу и подожгла.

– Ох, не учит тебя жизнь… – закряхтел Сергей Сергеевич. – Когда стритовать[7] сядешь? Сегодня полетишь в казино?

– Уходите, – осмелела Надя, – закончилась ваша власть надо мной.

Хозяин чужих секретов поднялся из кресла.

– Серьезных барыг немного, я со всеми бизнес имею. Скоро встретимся, краса ненаглядная.

Савельева замолчала, потом схватилась за чашку и принялась большими глотками пить остывший чай.

– Дайте телефон Сергея Сергеевича, – потребовала я.

Савельева поперхнулась.

– У меня его нет.

– Адрес? – не успокаивалась я.

– Понятия не имею, – заверила Надя.

– И как вы связывались? – наседала я. – Он сам звонил? Присылал е-мэйл?

– Мне нет резона с бандитом общаться, – возразила Савельева, – он ко мне оба раза сам домой являлся. Без шума и пыли, причем не вечером, когда Андрюша с занятий возвращается, за что говнюку особое спасибо.

Я приуныла. Но признавать собственное поражение не хотелось.

– Опишите внешность любителя чужих тайн.

Надя потерла лоб.

– Усы, борода, очки с затемненными стеклами, волосы кудрявые. Рост средний. Одежда обычная, все серое, не на чем взгляд остановить. Так наряжаются, если не хотят внимание к себе привлечь. Речь спокойная, интеллигентная – он не хамил, не матерился, разговаривал вежливо. Но уж очень странный мужик, – поежилась Савельева. – Взгляд у него… печеночный.

– Белки глаз желтые? И как вы их сквозь затемненные стекла разглядели? Наверное, у него гепатит или цирроз печени.

Я обрадовалась. Мне удалось ухватиться за кончик ниточки! Правда, Зойка не придет в восторг, когда услышит из моих уст просьбу перелопатить поликлиники и найти тех, у кого отказывает печень. Хотя… Вроде на такой стадии уже требуется трансплантация, и круг подозреваемых сузится.

Но Надя мгновенно разбила мои радужные надежды.

– Нет, в смысле до печени проникает. Б-р-р, как он смотрит! Вроде улыбается, а ощущение, что на сковородке сидишь.

– Лариса Рублева умерла, – вздохнула я.

– Верно, – подтвердила Надя, – искололась.

– А ее муж Константин? Его убили? – мрачно уточнила я.

– В машине подорвали, – ответила Савельева. – Год не назову, давно его порешили.

– У Рублева были родственники? – безнадежно спрашивала я, понимая, что покойный Константин никак не мог отомстить Антонине Михайловне. Но вдруг о Кирилловой позаботились бабушка или дедушка Эльвиры со стороны отца?

– Не было у Ларки ни свекра, ни свекрови, со всех сторон ей повезло, – желчно произнесла Надежда. – Денег имела лом, а из проблем только Эльвира. Мы с Ларкой так дружили! Ближе сестер были. А она вон что со мной проделала – продала Сергею Сергеевичу! Надеюсь, Рублева сейчас в аду ванну из кипящей смолы принимает.

Я не выдержала:

– Когда-нибудь вы с Ларисой встретитесь!

Савельева непонимающе заморгала, а я пояснила:

– Все детоубийцы непременно попадают к Сатане. Сядете в соседнюю чашу с раскаленным маслом и будете обмениваться с подружкой впечатлениями.

Надя стиснула губы, потом сказала:

– Ничего плохого я не совершила, это Кириллова Эльвиру к окну подвела.

Я кивнула.

– Точно, доказать ваше участие в преступлении практически невозможно. Свидетелей нет. Что бы кто ни говорил, его слова лишь слова, а улик нет. Я сейчас уйду, успокойтесь. А Сергей Сергеевич не перепродавал мне ваши секреты. Я не занимаюсь подобным бизнесом. Но хочу, чтобы вы еще раз услышали: Антонина Михайловна убита, ее сын Никита тоже на том свете, лишилась жизни и девочка Ника. Если вспоминать все жертвы, то необходимо упомянуть и про Эльвиру, а еще Николая Ефимовича Ускова, который очутился в неурочный час в плохом месте и погиб за компанию. Семнадцать лет назад вы разожгли этот костер. Он быстро потух, но угли тлели, и спустя много лет вспыхнул заново. Ходите осторожно по улицам, вероятно, вам грозит опасность. С Кирилловой уже свели счеты.

– Думаете, кто-то мстит за Эльвиру? – дрожащим голосом спросила Надя.

Но я ушла молча, разговаривать с Савельевой больше не было сил. Профессиональный сыщик не имеет права на выплеск эмоций, он должен сохранять холодный разум, а дилетант, даже такой хорошо обученный, как я, может позволить себе презрение по отношению к подлой бабе.

Глава 22

Чтобы слегка взбодриться, я заскочила в супермаркет и начала бродить между стеллажами, запретив себе временно думать о деле Кирилловой. В каждой профессии есть свои издержки. Психиатру кажется, что весь мир состоит из сумасшедших, врач видит на лицах прохожих печать болезней, а я сейчас начну шарахаться от прохожих и думать: «Вон та милая бабуля, божий одуванчик, кого она убила? А симпатичная девушка в розовом платье лишила жизни мужа или придушила свекровь?»