Приданое лохматой обезьяны - Дарья Донцова

Рассказчица замолчала и уткнулась лицом в ладони.

– Вы послушали Ларису, – тихо сказала я.

Савельева кивнула и, не отводя рук от лица, глухо продолжила:

– Рублева меня опутала крепче кредитора. На следующий день после беседы она отвезла ростовщику чемодан с долларами. Костя зарабатывал нереальные бабки, сам даже не знал, сколько в день имеет: миллион? Два? Три? Начало девяностых страшное, смутное время. Ларка меня спасла, но пригрозила: если Эльвира в течение трех месяцев не умрет, мне плохо будет.

– И вы подбили на преступление Кириллову? – сказала я.

Надя взяла бумажный носовой платок и осторожно промокнула глаза.

– В детском саду работали одни женщины. Они постоянно сплетничали, и нянечка из Андрюшиной группы рассказала мне про их бухгалтершу, которую так допекли соседи, что она поселилась в чулане, ночует там вместе с сыном. В общем, ужас, какая ситуация. И я поняла: вот он, мой шанс! Кириллова за квартиру любую вещь сделает. Я смогу избавиться от Эльвиры и не замараться. Не знаю, что вы там про меня подумали, но я не могла сама девочку жизни лишить. Я не убийца, не способна на такое! Но Андрюша… Очень уж я за сына боялась. Кто за ним присмотрит, если я за решетку угожу?

– О сыне Кирилловой вы не беспокоились, – не выдержала я.

Савельева вздернула подбородок.

– Ее даже не заподозрили!

– Зато вовсе невинная женщина, воспитательница Валентина Никитична, попала на зону и умерла там. А директор Клара Егоровна скончалась от инфаркта. Прибавьте сюда несчастную Эльвиру, – зашипела я. – Три жертвы! Вас совесть не грызет?

Надежда отвела взгляд в сторону, но все же возразила:

– Тетки получили за дело! Валентина Никитична не имела права оставлять детей одних, но наплевала на свои обязанности и пошла спать. Хорошо это, бросать ребят в комнате да еще с открытым окном? Рано или поздно кто-то непременно должен был упасть! Думаете, директриса не знала о поведении подчиненных? Вот только не надо из Клары Егоровны святую делать! С кухни сливочное масло, кефир, крупы и прочее уносилось. Ребятам варили пустой суп, а директриса себе сумки набивала. По-хорошему их следовало наказать.

– И девочку Разбаеву? – спросила я.

Савельева посмотрела прямо на меня.

– У вас дети есть?

– Нет, – ответила я.

– Тогда и не рассуждайте! – отрезала Надя. – Выбор был такой: либо Эльвира не живет, либо мой сын в детдоме мучается.

– Но вас все равно арестовали за мошенничество с квартирами, – вздохнула я.

Надя кивнула.

– Верно. Все пять лет я плакала, об Андрюше думала. Но потом-то вышла, забрала мальчика. Убей меня барыга, сыну никогда бы маму не обнять! А сейчас мы счастливы.

– Думаю, не очень, – сердито сказала я. – На горизонте появился Сергей Сергеевич. И что же он от вас потребовал? Почему?

Глава 21

Надя съежилась.

– Я проиграла крупную сумму. Очень. Мне просто не повезло.

Я всплеснула руками.

– Здравствуйте, любимые грабли! Вы так и не бросили покер?

Савельева заныла.

– Я по маленькой ставила, не рисковала. Поймите, я не могу без карт. Максимум неделю выдерживаю, потом меня ломать начинает – голова болит, желудок спазмирует, я могу сбросить напряжение лишь за игровым столом. Это не моя вина! Болезнь!

– Ну-ну, – пробормотала я, – скажите еще, что страсть к покеру передается воздушно-капельным путем, наподобие гриппа или ветрянки. Ладно, не мое дело вас осуждать. Рассказывайте про Сергея Сергеевича.

Хныкающим голосом Надя продолжила сагу. Через некоторое время мне показалось, что я уже слышала от нее эту историю. Просто день сурка какой-то!

…Савельева потеряла крупную сумму и захотела отыграться, но лишь увеличила количество потерянных денег.

На дворе стояли не бандитские девяностые годы, но на квартирах, где собирались профессиональные игроки, и в казино, которые, словно грибы, выросли в Москве, остались порядки перестроечных лет. Проигрыш надо оплачивать. Нет налички – отдавай машину, квартиру, драгоценности. Правда, кое-кому из крупных должников удавалось спрятаться, но вернуться к игре неплательщик не мог, ему приходилось покинуть Москву, залечь на дно, забыть об игре. Думаете, легко переехать на другой конец страны, осесть во Владивостоке, Петропавловске-Камчатском или Нью-Йорке, Мельбурне и там начать жизнь заново? Вообще-то можно, но при условии, что вы не испытываете патологической зависимости от карт. Мир профессионалов-покеристов узок, рано или поздно на вашем пороге появится призрак из прошлого и спросит: «Где деньги, Зин?»

Наденька была прикована к Москве. Здесь у нее были работа, квартира и сын, который понятия не имел о хобби мамочки. Андрюша уже студент, отличник, ухаживает за девочкой из приличной обеспеченной семьи. О каком Владивостоке может идти речь? И Надя пошла по проторенной дорожке – взяла деньги в долг у черного банкира.

Наверное, нет необходимости рассказывать дальше. Никогда не связывайтесь с ростовщиками! С сотрудниками обычного банка можно договориться по-хорошему, попросить об отсрочке, надавив на жалость. И стопроцентных кредитов там не бывает. Иное дело барыга: возьмете сто рублей, отдадите тысячу, а если не успеете в срок, завертится счетчик.

Надя получала зарплату, откладывала на еду и коммунальные услуги, а с остальным неслась в казино. Ей казалось: вот сегодня мне непременно повезет, я сорву крупный куш. Но фортуна обиделась на Савельеву и корчила ей козьи морды. На что надеялась Надя? Ясное дело: она рассчитывала на чудо. Но вместо доброго волшебника к ней пришел усатый, бородатый, кудрявый мужчина, назвался Сергеем Сергеевичем и сказал: «Ваш долг теперь принадлежит мне».

Вращаясь в среде профессиональных игроков, Надя слышала о перекупщиках. Это особая каста людей, которые выкупают должников у ростовщиков. Зачем они это делают? Очутившись в лапах перекупщика, человек превращается в его раба, на него навешивается еще больший процент, расплатиться практически невозможно. Перекупщик не остановится, пока не разденет жертву догола – отнимет имущество, деньги мужа, родителей, заставит членов семьи расстаться со сбережениями. Помните, я говорила, что нельзя идти к ростовщику? Так вот, барыга тем не менее отдаленно напоминает человека – порой он способен проявить милость. Очень редко, далеко не каждому клиенту, но все же иногда черный банкир дает послабление. Перекупщик же не подвержен эмоциям. Он отдал большие деньги и хочет теперь получить их назад, прибавив навар. Надя полагала, что класс перекупщиков исчез в начале двухтысячных. Ан, нет! Сергей Сергеевич замаячил на ее пороге.

– Когда расплатишься? – холодно спросил гость. – С тебя триста тысяч евро.

– Двести, – еле ворочая языком, уточнила Надежда.

– Вчера пара сотен, сегодня уже тройка, – объявил Сергей Сергеевич. – Если в субботу не рассчитаешься, их станет четыреста. Эдак и до «лимона» евриков живо дойдет.

Надя чуть не грохнулась на колени.

– Пожалуйста, умоляю! Я все отдам!

Сергей Сергеевич с интересом окинул взором комнату:

– Фатерку продашь?

– Н-нет, – прозаикалась риелторша. – Где же тогда нам с Андрюшей жить?

– Действительно, – неожиданно улыбнулся перекупщик, – в картонной коробке тесно.

Савельева не ожидала услышать шутку и заплакала. Сергей Сергеевич вдруг проявил сочувствие – он погладил ее по спине.

– Что, сын не в курсе?

– Нет! – еще громче зарыдала Надя. – Ни о чем не подозревает.

– Дурочка, – почти ласково произнес Сергей Сергеевич. – Не учит тебя жизнь! Оторви себе руку, тогда не сможешь карты держать. На вот, съешь конфетку!

Савельева вытерла глаза, машинально взяла угощение и сунула в рот, неожиданно для себя пожаловавшись:

– Ну за что мне такое горе?

– Не хочешь играть в покер? – вкрадчиво поинтересовался перекупщик.

– Нет.

– Так и не играй! – отчеканил мужчина. – А если играешь, плати долг.

Надя замерла с открытым ртом.

– Чего уставилась? – хмыкнул Сергей Сергеевич. – Нечто новое, особенное узнала? Я за тобой годами бегать не намерен. Два дня даю на сбор евриков. Четыре сотни!

– Три, – шепнула Надя.

– Еще будешь спорить, превратятся в шесть, – пригрозил Сергей Сергеевич.

– Побойтесь бога! – пролепетала Савельева. – Я занимала пятьдесят тысяч.

– Вот доброму господу все и расскажешь в пятницу, – усмехнулся перекупщик. – Если сама к боженьке в гости лыжи навостришь, а должок на сынка перепишется.

Савельевой стало безумно страшно, из глаз хлынули слезы, руки-ноги похолодели, по спине потек пот, желудок рванулся вверх – и она упала в обморок. А придя в себя, еще не открывая век, Надя взмолилась про себя: «Пусть это будет сон. Сергей Сергеевич мне почудился».

Но нет. Надежда услышала все тот же голос:

– Я тут подумал и решил дать тебе шанс. Прощу проценты. Вернешь пятьдесят тысяч евро и гуляй на свободе.