Невинность на спор (СИ) - Попова Любовь

— Деньги на твоей карте всегда в свободном доступе. Не смей морить себя голодом из-за нелепой моды.

— И не собираюсь.

— И я надеюсь, что твоя депрессия закончится и ты придешь в себя, — хочет он меня обнять, но только хлопает по плечу. В своем репертуаре. Никакой близости, кроме самой необходимой.

— Спасибо, пап, — беру сумку у него из рук.

— Если решишь остаться там, я договорюсь. Тебя переведут в любой вуз.

— И не сомневалась,  - натянуто улыбаюсь и хочу спросить про «Нику» но не решаюсь.

Да и поезд гудит, готовый к отбытию. Игнорирую внезапную вибрацию телефона и захожу в вагон, последний раз махнув таким родным и таким чужим родителям.

Пора. Пора двигаться дальше без людей, что причиняют только боль.

Уже делаю шаг вглубь вагона, как чувствую рывок сумки, словно зацепилась за что-то.

Оборачиваюсь резко и шумно выдыхаю не веря, что это происходит в реальности.

Что не во сне на меня смотрят ставшие родными синие глаза.

— Синицын…

— Я прибрался, а секса так и не получил.

Глава 71.

Районами-кварталами / Марсель. ( Мне кажется снимай по этому роману фильм, Марк бы бежал под эту песню) Люблю этого артиста.

****

Кожа моментально откликается на его присутствие. И мурашки самое безобидное... Ее начинает буквально жечь в тех местах, что еще накануне трогал Марк. А про то, что творится внутри даже думать не хочется. Есть ощущение, что ураган «Катрина» раскурочивает внутренности, от чего душа давно стекла в пятки.

И самое тошнотворное - это радость, застрявшая комком слез в горле.

Но так быть не должно. Я же все решила, верно?

— Твои шутки, — выговариваю я еле-еле, онемевшими губами. Замечаю на себе любопытные взгляды и сжимаю ручку сумки сильнее. – Ни к месту. Я уезжаю.

Пытаюсь дернуть её, но Марк вцепился мертвой хваткой.

— Поезд отравляется! – кричит сзади проводник, но Марк раздраженно прикрикивает на нее:

— Да, закрой пасть! Еще три минуты!

— Не орите на меня! Я вызываю охрану!

— Марк! – Его агрессия и напор пугают до дрожи. Его ведь и арестовать могут. – Уходи! Я все решила.

— Только вот забыла спросить себя, чего ты хочешь на самом деле...

Не надо…

Марк кидает сумку, и в одно движение забирается на ступень вагона, заполняя собой весь проем. Заслоняя свет. Погружая меня в мрак порочной зависимости. Сглатываю, когда он обхватает мое лицо ладонями. Сдавливает, когда пытаюсь дернуться и стирает дорожки слез, большими пальцами.

От его касаний ожоги на коже. От заполошного, как после бега, дыхания... Стягивает грудь, не говоря уже об оглушительной пульсации в висках. И вопроса, что бьет прямо в цель.

— Чего ты хочешь, Даша?

Зачем он приехал? Зачем мучает меня? Этим чернильным острым взглядом. И тем желанием, что искрами плещется на дне.

— А хочешь, скажу, чего хочу я? – в голову приходит только одно, но Марк умеет удивить: — Слышать, как ты язвишь и смеешься. Видеть, как блестят твои волос в лучах солнца. Как ты отчитываешь меня за очередную глупость. Как грудь подпрыгивает в такт ходьбе и как идеально смотрится в моих ладонях.

И его голос с каждой невероятной фразой все глуше, а губы так близко, что я вижу капельки пота на висках Марка.

— Зачем ты это все мне говоришь? Зачем ты это делаешь? — сжимаю руки, не знаю куда от стыда деть взгляд. - Хватит! Прошу хватит!

Щеки пылают, словно я напротив печки стою. И внутри все от страха сжимается. И то, что за нами наблюдают другие не прибавляет спокойствия.

А еще от каждого слова, что звуками битов добираются до нужных отделов мозга, я задыхаюсь.

— Я не романтик. Мне сложно говорить красиво. Но я скажу правду. Ведь я никогда тебе не врал.  Ты зараза, Малышева. Проникла неожиданно. И мысли стали об тебя спотыкаться. Тот спор. Думай что хочешь, но мне кажется я нашел причину поиметь тебя без борьбы с собственным эго. Нашел способ быть с тобой, не взирая, на мнение.

— Марк. Ты опять...

— А теперь мне плевать на него. Потому что я не знаю никого красивее, лучше тебя, сексуальнее.. — шепчет гортанно он все быстрее, и я слушаю. Слушаю. Слушаю. — Малыш. Времени все меньше, а ты в вагоне. Я хочу не твое тело, хотя надо признать оно предел моих фантазий.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

О, Господи, заткнись, они же все слышат.

— Я тебя хочу. Хочу быть с тобой, Даш. И я не знаю, что будет через неделю, через месяц, год. Я не могу обещать, что не накосячу, но я прошу дать мне шанс. И я докажу, что я лучше Новосибирска.

Из горла вырывается рваный смешок, и я ощущая как Марк уже вдавливает меня в себя.

— Давай просто попробуем. Без игр. Без вранья. Ты и я. По — настоящему.

Меня трясет, а его руки на лице не дают сосредоточится хотя бы на одной мысли. Он просто сбил их каждым произнесенным с такой страстью звуком.

— Я не знаю, то есть…— чего ж так тяжело-то? И почему даже прибежавшую охрану остановила проводница? Заберите Марка. Избавьте меня от этого выбора. Я так боюсь его последствий.

Так боюсь... Боли.

— Марк...

— Уехать ты можешь в любой момент, но сейчас я прошу тебя остаться. Со мной. И если ты готова попытаться. По-настоящему, то вот он я. Весь твой. Мой член только в твоем распоряжении.

— Соглашайся, — слышу со всех сторон шепот. Вижу широко открытые глаза Марка. Тону и задыхаюсь.

Все ждут моего решения?

Финала этого неожиданно немой сцены.

И я прикрываю глаза, изначально зная, каким глупым оно будет. Это решение,

Глава 72.

То ли стон, то ли хрип вырывается из горла, пока, словно в рапиде, обхватываю его талию. Стискиваю тот самый постиранный свитер, в котором он смотрится почти богом. Поднимаю взгляд, отсчитывая секунды до своей смерти. Или рождения. Не знаю. Страшно, что он сейчас посмеется надо мной. Скажет, что это все шутка. Страшно от того, как быстро он стал центром моей вселенной.

— Останешься?

— Как будто ты сомневался в моем ответе, — улыбаюсь я так широко, что он бегает по лицу глазами ища подтверждение своей догадке.

— Да?

— Да.

Его губы тут же впечатываются в мои, а я взахлеб реву, пропитывая наш поцелуй солью.

Но все быстро заканчивается, когда охрана все-таки выводит нас из вагона. Правда под аплодисменты и ликующий свист.

Не могу выговорить и слова. Слезы радости и счастья душат и заставляют сердце трепетно биться об грудную клетку.

Новый шквал аплодисментов и гудение поезда заглушают наш стон, когда губы встречаются снова. Чтобы ознаменовать начало чего-то странного и, одновременно, невероятно нужного. Отношения.

Меня от одного слова штормит. А тут отношения с Синицыным.

Кто бы мог подумать?

Марк хохочет, кружа меня по воздуху, но ловит мой на родителей взгляд. Останавливается и губами спрашивает, прицельно смотря на них.

— Надо прямо сейчас знакомиться?

— Нет, — Киваю отцу, мол все в порядке. Ну подумаешь ванильная сцена, свидетелем которой он стал. Мама стала.

Важно ли это? Сейчас не до глупых правил вежливости, сейчас хочется быстрее остаться с Марком наедине. Чтобы не глушить боль в вине, а праздновать.

Сейчас самое главное, что счастье от которого я бежала, догнало меня и подставляет спину.

Что?

— Прыгай, прокачу, — говорит Марк, и я неловко улыбаясь ошалевшим родителям, запрыгиваю на крупную спину. Все-таки хорошо, что я влюбилась в реслера, а не пианиста.

Марк цепляет меня за ноги и идет вдоль перрона, а я просто пищу и обнимаю его шею.

Почти душу.

— С тебя массаж и минет, — слышу "массаж" и улыбаюсь.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Все, что хочешь, — мечтательно лепечу я, целуя его волосы, а потом словно просыпаюсь. — Что?

— Поздно уже, — усмехается Марк, и продолжает путь.

Довольно легко, но я спрошу на всякий случай.

— Я не тяжелая?

— Я разве не говорил, ты как сахарная вата. Легкая и пушистая, — сбрасывает Марк меня возле машины и идет в сторону водительского места.