Боги не дремлют - Сергей Шхиян

Однако сказать о предстоящей разминке оказалось легче, чем ее сделать. Любые движения отдавались мозжащей болью в стертых локтях и коленях. В голове творилось невесть что, будто внутри нее находился гремучий студень. Пришлось заставить себя, пересилив головную боль и слабость, начать делать гимнастические упражнения. И, удивительное дело, скоро я почувствовал, что мне становится легче. Теперь я хотя бы мог двигаться без особых усилий.

Кончилась разминка тем, что я смог легкой трусцой обежать вокруг сарая. Когда я вернулся в сарай, оказалось, что Матильда спит. Это было к лучшему. Я сел рядом с ней и поднял над ней руки. В нормальном состоянии, вылечить ее для меня не составило бы особого труда. Тем более, что травмы у нее оказались локальными, без повреждения внутренних органов, и лечение их не требовало от меня большого напряжения. Однако в том состоянии, что я находился и небольшого усилия хватило, чтобы окончательно лишиться сил. Экстрасенсорика так меня вымотала, что я практически потерял сознание. И вот в самый кульминационный момент, когда я лежал, откинувшись на спину, и не в силах был пошевелить ни рукой, ни ногой, в сарай вошел нежданный гость.

Не узнать его я не мог, даже при том, что половина его головы оказалась в застывшей крови. Незваный гость удивленно уставился на наше импровизированное ложе и спросил:

— А вы что тут делаете?

— Лежим, Семен, — еле слышно, ответил я, пытаясь приподняться.

Услышав свое имя, он удивленно на меня посмотрел, наверное, пытался вспомнить кто я такой, и откуда мы с ним знакомы. Не знаю, узнал ли он меня, но вопрос задал по существу:

— А где мои шапка и армяк?

— Возле колодца, — ответил я. — Ты заходил в дом?

— Пока не успел, ты не знаешь, куда все подевались?

— Знаю, лежат мертвыми в доме. Барин их отравил.

Семен недоуменно на меня посмотрел, кажется, не поверил и, благо был без шапки, почесал в затылке:

— А Илюша?

— Он возле крыльца, тоже выпил барского вина и помер, — ответил я, надеясь, что караульный пойдет смотреть, что случилось с товарищем и у меня появится хоть какая-то возможность собраться с силами.

Несмотря на разбитую голову, мужик выглядел свежее, чем я и при желании мог без труда справиться с нами обоими.

— Господи, да что же сегодня за день такой! — воскликнул он, хватаясь за голову. — Ваську убили, теперь Илюша помер! Меня какой-то разбойник по голове ударил, — пожаловался он и, покачиваясь, вышел.

Похоже, что меня он так и не узнал.

— Это кто? — спросила Матильда, которую разбудил наш разговор.

— Караульный, поджидал меня на выходе из подземного хода.

— А что у него с головой?

— Я его ударил. Ты лежи, а я пойду, посмотрю, что он делает.

— А ты знаешь, мне уже лучше, — сказала она, когда я, с трудом встав на ноги, побрел к дверям. — Ты его убьешь?

— Не знаю, как получится, — ответил я, из последних сил взводя курок пистолета. — Может быть, и не понадобится, кажется, он меня не узнал.

Когда я выбрался наружу, Семен уже стоял над мертвым товарищем. Потом он опустился перед ним на колени и перевернул тело на спину. Я в это время глубоко вдыхал сырой холодный воздух, стараясь разогнать муть в голове. Караульный, убедившись, что Илья мертв, встал и направился в сторону колодца за своим платьем. Он подобрал с земли и надел на себя свои армяк и шапку, после чего подошел ко мне. Я стоял в дверях сенного сарая, спрятав пистолет за спину. Однако стрелять мне не пришлось. Семен выглядел не агрессивным, а растерянным.

— Что же такое делается? — спросил он. — За что на нас такая напасть?

— Видно вы барина прогневили своим пьянством, вот он вас всех и казнил. Поезжай к нему, покайся, может он тебя и помилует, — перешел я к хитроумному плану получения информации.

Семен посмотрел на меня как на идиота, от грубых слов удержался, но в сторону сплюнул. Потом уклончиво ответил:

— Как в деревню одному ехать, кругом на дорогах сплошное озорство! Я лучше пока тут пережду.

— А как барин осерчает, решит, что ты в бега подался? Гляди, еще хуже будет! — подначивал его я. — До имения далеко отсюда добираться?

Караульный удивленно на меня посмотрел и в его глазах зажегся огонек сомнения.

— А ты сам не знаешь?

— То-то и оно, что запамятовал, — покаянно признался я. — Мы вчера втроем ведро водки выпили! Я таким пьяным был, что не то, что дорогу, себя не помню. Как только на коне смог усидеть, удивляюсь! Видел что с моим товарищем? Даже не знает, кто его так отлупил. Ты бы нас туда проводил, а я в долгу не останусь!

Ответ Семена удовлетворил, и он расслабился. Видно и с ним такое бывало, когда после пьянки ничего не мог вспомнить. Однако составить нам компанию не захотел:

— Я бы вас проводил, да отсюда отлучиться не могу. Покойников нужно схоронить, не оставлять же их так! Да и барин наш не велит самовольничать.

Мне стало понятно, возвращаться к помещику он не собирается. Наверное, решил воспользоваться счастливым случаем, пока вокруг война и неразбериха, сбежать на волю. Чтобы проверить догадку, я предложил:

— Давай мы тебе поможем с похоронами, а потом вместе поедем.

Семен сердито посмотрел и замотал головой:

— Никак нельзя, если я отсюда уеду, барин запорет. Он ослушания не прощает.

— Жаль, а сможешь объяснить, как нам до имения добраться?

Семен задумался, потом покачал головой.

— Как же словами дорогу расскажешь? Сторону показать могу, — он повернулся на восток и показал направление пальцем, — сначала нужно держать на рассвет, потом за Вдовьим лесом повернуть на полдень. А вот где, куда сворачивать на пальцах не объяснишь. Мы живем-то не на большой дороге, а на отшибе. До нас и идет-то всего один проселок. Барин гостей не жалует, удивляюсь, как он вас к себе допустил. Может по родственности?

Я неопределенным кивком подтвердил его догадку и опять вернулся к интересующей меня теме:

— Как это, на отшибе, неужели рядом нет других деревень? Я когда сюда ехал что-то такое видел.

— Это ты, наверное, мимо Мымарей проезжал, — догадался он, — так там никто не живет, барин всех мымринских крестьян на вывоз продал.

— Вот незадача, — вздохнул я, — как же нам добраться?! Может, отвезешь, а я бы тебе заплатил…

Упоминание о деньгах его зацепило, но он не поддался на искушение. Призрак свободы и надежда на французские богатства оказались соблазнительнее, чем расчет на верные, но небольшие деньги.

Чтобы прекратить неприятный разговор, он заторопился.

— Ладно, пойду в избу посмотрю на покойников. А вы как о себе понимаете, здесь останетесь или сами будете разыскивать Потапово?

— Пока останемся, а там видно будет, — ответил я, радуясь уже тому, что случайно узнал название имения. — Товарищ у меня недужит, когда ему полегчает, тогда и поедем.

Семен кивнул и направился почему-то не в дом, а на конюшню. Я вернулся в сарай к Матильде. Она вопросительно смотрела на меня, ожидая новостей.

— Имение называется Потапово, — сказал я, — мужик к своему барину-душегубу возвращаться не хочет, так что придется нам самим его разыскивать. Меня он не узнал.

— Тогда нужно ехать, — сказала Матильда, садясь на своем ложе. — Ты спросил, сколько туда верст?

— Не догадался, — с досадой признал я свой промах, — сейчас пойду, узнаю.

— Предложи мужику денег, может быть согласится проводить, — сказала она мне вслед.

— Уже предлагал, не хочет.

Я вышел из сарая и пошел на конюшню. Пистолет на всякий случай держал за спиной. Навстречу вышел Семен с оседланной лошадью. Увидев меня, смутился и объяснил:

— Лошадь застоялась, хочу прогулять.

— Значит уезжаешь? Может, сговоримся, покажешь, где ваша деревня, а потом гуляй на все четыре стороны?

Он отрицательно покачал головой. Потом, усмехнувшись, сказал:

— Ты что, думаешь, я тебя не узнал? Это ведь ты меня по голове огрел! Только я на тебя обиды не держу и золотой твой назад не отдам. Что с возу упало, то пропало. А к барину я не вернусь, он колдун. Да и тебе его искать не советую, все равно, не будет твоего верха над ним.

Семен легко сел в седло и взбодрил лошадь каблуками. Она тронулась с места, и я уступил ей дорогу. Никаких претензий у меня к караульному не было, он был волен поступать так, как считает нужным. Когда Семен проезжал мимо, я спросил вслед:

— Скажи хоть, как барина зовут, и сколько верст до имения. Все-таки я спас тебе жизнь!

Мужик придержал лошадь и обернулся в седле:

— Зовут его Павлом Петровичем, как покойного царя-батюшку. Отсюда до Потапово час пути. Поедете по дороге через Вдовий лес и как увидите сросшиеся в одну березы, сворачивайте на полдень. Только днем туда не суйтесь, враз вас наши гайдуки изловят. И живет барин не в самом господском доме, а в избе от него по левую руку, зовут ту избу «флюгель».