Один день в Древних Афинах. 24 часа из жизни людей, живших там - Филипп Матисзак

целых две шумные улицы, а другая тянется вдоль улицы, ведущей к храму Артемиды. И ширина этой улицы – шестьдесят локтей, так что там достаточно места для праздничных толп, процессий и вообще любых мероприятий! [76]

Гипподам предпочитает не упоминать о том, что Перикл не вполне доверял строптивому населению Пирея, полного метэков, торговцев и иноземных веяний. Потому-то он и поручил Гипподаму сделать главную дорогу широкой и прямой. Ехать по ней в самом деле удобно, но Периклу важнее было то, что во время беспорядков широкую дорогу сложнее перегородить приличной баррикадой. А еще по широкой дороге отряд гоплитов может, держа строй, промаршировать до самой гавани.

Эта информация наверняка расстроила бы бунтарей, путешественников и метэков, слушающих Гипподама. Зная, что какой-нибудь циник может высказать подобное предположение в любой момент, Гипподам поторопился перечислить преимущества широких дорог.

Перикл хотел, чтобы Пирей стал образцовым городом. На извилистых улицах канавы легко переполняются, и грязная сточная вода мешает снабжению домов чистой. Гипподам уверен, что, если бы проклятые власти должным образом заботились о трубах, ситуация с водоснабжением в Пирее обстояла бы гораздо лучше, чем в центре Афин: ведь улицы здесь прямые, и трубы можно прокладывать прямо под ними.

Фанагора молча кивает; она живет в одном из гипподамовых домов. Когда она там поселилась, афиняне строили в Пирее по десять-двадцать домов в неделю. Эти дома типовые: два этажа, небольшой сад, позади – кухня. Благодаря тому, что все знают, где находятся спальни и входы, легче бороться с пожарами и доставлять воду до двери. Приходится признать: Пирей – в самом деле удобное место для жизни. Как человек Гипподам не лишен недостатков, но как градостроитель он знает, что делает.

– Так что же заставило тебя покинуть Фурии? – спрашивает один из посетителей, дипломатично наливая Гипподаму вина из своей собственной чаши. – Захотелось приехать в Афины покритиковать свою собственную работу?

– Родос! – отвечает градостроитель. – Я направляюсь на Родос. Это будет великий город, помяни мое слово!

Некоторые из посетителей таверны смотрят на Гипподама с удивлением. Бывалые путешественники знают, что Родос вовсе не город – это остров, по которому беспорядочно разбросаны небольшие деревушки.

– Мне поручили изучить остров и выбрать место для строительства города, – самодовольно продолжает Гипподам. – Как древний афинский царь Тесей объединил демы Аттики и сделал Афины столицей, так и жители Родоса хотят, чтобы их деревни слились в единый город. А я его для них спроектирую. Хоть у меня много подражателей, родосцы предпочли неповторимый оригинал!

– Подражателей? – неосторожно спрашивает Фанагора.

Тут же следует резкий ответ:

– Да! Подражателей! Впрочем, я их называю ворами. Это звание им лучше подходит. Если кто украдет кошелек, его справедливо наказывают как вора. Но тех, кто ворует идеи – нечто гораздо более ценное! – прославляют и награждают за эти кражи. Если бы в мире существовала справедливость, каждый, кто решит построить город с регулярной планировкой, должен был бы заплатить мне, Гипподаму! – он прерывается, припоминая замечания скептиков о регулярной планировке городов Анатолии. – Кроме варваров, конечно. До них нам нет никакого дела. Им мы ничем не обязаны. Но государство должно награждать тех, кто предлагает полезные для города идеи, так же как оно награждает скульпторов и художников, которые его украшают, и воинов, которые его защищают. Но мне за идеи не просто не платят, мало того – их крадут!

– Но тот, у кого украли кошелек, – вновь встревает Антисфен, – лишается кошелька. А тот, у кого позаимствовали идеи, своих идей не лишается! Это как если бы один человек осветил свой дом огнем из очага другого. Огонь был у одного, а теперь есть у обоих.

– Теперь вижу, что ты ученик Сократа, – ворчит Гипподам.

– И вообще награждать человека, предлагающего новые идеи, опасно. Ведь возникнет настоящий рынок идей! Это

Афины, хороших идей у нас хоть отбавляй. Но вдруг кто-то решит, что выгодней промолчать, а потом продать свои идеи фиванцам или коринфянам?

Что касается предложения о необходимости оказывать какой-либо почет тем, кто придумал что-нибудь полезное для государства, то на этот счет небезопасно вводить узаконение. Такого рода предложения лишь на вид очень красивы, а в действительности могут повести к ложным доносам и даже, смотря по обстоятельствам, к потрясениям государственного строя.

Аристотель. «Политика», 2.1268

Остальные собравшиеся одобрительно бормочут. Некоторые возвращаются к своим напиткам, другие просят Пантарка принести ужин. Многие принимаются обсуждать свои дела. Лишившись слушателей, Гипподам встает из-за стола и говорит нарочито важно:

– Видно, я просто теряю время. В этом городе немало мест, где мне окажут достойный прием! Я и так тут засиделся. Кстати, отвратительное вино!

Гипподам швыряет на стол перед Фанагорой несколько оболов и скрывается в сгущающихся сумерках.

ОЦЕНКИ АНТИСФЕНА

(впоследствии видного представителя философской школы киников) …Антисфен, высмеивая тех афинян, которые гордились чистотою крови, заявлял, что они ничуть не родовитее улиток или кузнечиков. <…> Жил он в Пирее и каждый день ходил за сорок стадиев, чтобы послушать Сократа.

Диоген Лаэртский. «О жизни, учениях и изречениях знаменитых философов», 6.1–3.

…Антисфена, человека более одаренного, нежели образованного.

Цицерон. «Письма к Аттику», 12.38[77]

Первый час ночи (18:00–19:00)

Гетера готовится к симпосию

Фаргелия осторожно надевает туфлю из телячьей кожи на свою изящную ножку.

– Мне нравится, как говорит этот Автолик, – замечает она, – хоть он и недостаточно образован для этого симпосия.

Аспасия окидывает свою юную протеже внимательным взглядом. Фаргелия знает, что обязана вниманию Аспасии прежде всего своим именем: точно так же звали ее собственную наставницу. Аспасия училась и на ошибках первой Фаргелии. Та выходила замуж в общей сложности четырнадцать раз – для Афин это абсолютный рекорд. Сама Аспасия была замужем всего дважды.

Вторым ее мужем был Лисикл, торговец шерстью. Он погиб в Карии, пытаясь собрать налоги со злостных неплательщиков из числа подданных Афинской державы. Первым – Перикл, руководивший Афинами, но умерший от чумы во время войны со спартанцами. Впрочем, «муж» – это